Кровавая весна (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 40

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая

- Мертвые братья? Хм… так поведай же мне вести, – поощряюще улыбнулся Риз Мертвящий.

- Мертвые братья ушли далеко и много увидели, вождь. Сначала им встретились места, где совсем недавно убили много крупных зверей, остались следы силы и крови. Там же было много людских следов, среди которых выделялись очень глубокие следы человека, и от них несло… от них несло…

- Чем несло? – не выдержал и по-змеиному прошипел Риз, хватая захрипевшего шурда за глотку. – Что учуяли твои мертвые братья, шурд? Чем несло от следов? Кто-то наступил в кучу замерзшего навоза? Или что?!

- У… - выдавил темный гоблин. – Ужасом! Ужасом! Великим ужасом!

Отбросив гоблина, Риз вытер ладонь о мех медвежьей шкуры и вновь радостно заулыбался:

- Ужасом?

- Самые глубокие следы источали ужас, – держась за горло, пробубнил шурд. – Так передали мертвые братья, и, передавая эту весть, они дрожали от страха, вождь. Еще там были огромные когтистые следы белых сгархов.

- Люди, сгархи и кто-то столь страшный, что даже его следы источают ужас до дрожи испугавший костяных пауков, – задумчиво повторил рыжий полководец. – Похоже, именно их мы и ищем, да, кривоногий? Что-нибудь еще?

- Мертвые братья прошли по оставленным следам и добрались до той скалы, – корявый палец поводыря указал на темнеющую впереди высокую скалу, доминирующую над местностью. – Следы привели к входу в узкое ущелье, от которого разит людским духом. Так пахнет неподалеку от человеческих поселений. У входа братья развернулись и вернулись к нам, спеша сообщить новости, о вождь. Если мы поспешим, то уже к ночи углубимся в ущелье и доберемся до людского поселения! Мы будем беспощадны! Ыгх! – от удара ногой в лицо тщедушный гоблин отлетел и рухнул в жидкую грязь.

В тот же миг костяные пауки зашлись диким визгом и, бросившись вперед, окружили стонущего поводыря плотным кольцом, уставившись на Риза злобно пылающими глазницами.

- О-о-о, – ухмыляясь, протянул Риз. – Солдаты подняли мятеж? Пошли прочь!

Повинуясь взмаху его руки и беззвучному приказу оклемавшегося поводыря, костяные пауки медленно направились к оставленным позициям, вновь встав на охрану лагеря.

- За что, вождь? – гнусаво произнес шурд-поводырь, зажимая ладонью разбитый нос. Его глаза на мгновение полыхнули злобой, но почти сразу погасли, и темный гоблин низко опустил лицо, скрывая его выражение.

- Только я решаю, куда и каким путем мы пойдем, – мягко улыбнувшись, ответил Риз, и от его столь мягкой улыбки шурда начало трясти. Он помнил, что сотворил этот рыжий человек с попавшими ему в руки детьми, и при этом с его лица не сходила точно такая же улыбка. – Знай свое место, разговаривающий с мертвыми братьями. Иначе станешь столь же мертвым, как и они. Знай свое место, ничтожество! Ты все уяснил?

- Да, вождь, – не вставая с колен, темный гоблин уткнулся лицом в грязь. – Я все понял.

- Три тройки пауков послать к скале, с каждой тройкой отправить двух шурдов и по одной киртрассе, что будет поумнее их всех вместе взятых, – не глядя на собеседника, велел Риз. – Пристально осмотреть этот камень со всех сторон, не пропуская ни пяди! Искать любые следы людей. Глубокие трещины в скале. Сильно ли отвесны стены, можно ли где по ним взобраться, нет ли других входов кроме ущелья. Оценить высоту скалы и прикинуть, сможет ли метатель перебросить через нее снаряд. Если на пути встретятся люди – не убивать! Пленить и доставить мне. И подыщите несколько мест перед ущельем, где можно разбить лагерь надолго. Выполнять!

- Да, вождь!

Встав, Риз мрачно взглянул на серую громаду впереди.

- Зайти в ущелье? – процедил он. – Ну нет… от этой дверки пахнет мышеловкой. А я не глупая мышь, я кот. И предпочитаю сам сидеть в засаде у мышиной норки… Поэтому я вежливо отклоню столь радушное приглашение войти.

Повернувшись к скале, Риз застыл в неподвижности, пристально разглядывая гранитный пик. Сейчас он видел перед собой не скалу, а раковину моллюска, скрывающую в себе кусочек вкусного мяса. В раннем детстве он, выросший в припортовых трущобах, обожал собирать на мелководье раковины и добывать из них источающее сок мясо. Он был настоящий мастак в том, чтобы разбить раковину одним ударом камня и при этом не повредить содержимому.

- Нет несокрушимой раковины, – тихо прошептал Риз. – Просто нужно знать, под каким углом ударить и когда именно нанести удар. И тогда ракушка с треском расколется и распадется на части, обнажая мягкое мясо…

С тихим потусторонним скрежетом с места сдвинулись киртрассы, присоединившись к малым разведывательным отрядам, отправленным на изучение гранитной скалы, за мощным телом которой укрылись ненавистные люди. Полководец проводил их взглядом, но не услышал, как стоящий на другой стороне лагеря хромой поводырь с разбитым лицом медленно и тихо произнес, утирая кровь с лица:

- Вождь… человек… с недавних пор нами правят те, кого мы всегда считали лишь пищей…

- Тише, Рронг! – просипел совсем молодой еще шурд, упреждающе прижимая к губам палец с гнойной язвой вместо ногтя. – Он поставлен самим Тарисом! Богом!

- И только поэтому я еще не вырвал его глотку, – прошипел поводырь, оскалив клыки. – Только поэтому он еще жив…

Да, Риз не услышал этих слов, но ему этого и не требовалось. Бросив быстрый взгляд на пострадавшего от его сапога шурда, Риз злорадно ухмыльнулся и, взглянув на несколько камешков у себя под ногами, осторожно передвинул пару из них, исправляя только ему одному понятную комбинацию.

- Обида порождает злобу, злоба порождает ненависть, из ненависти рождается война, – едва слышно изрек полководец, глядя на причудливо расположенные камни. – Эти истины никогда не меняются. Интересно, решится ли сегодня ночью обиженный хромоножка напасть на меня, созреет ли он? О-о-о, как бы я этого хотел… Повелитель Тарис так черств, запретил мне трогать своих детишек-шурдов просто ради веселья. Но если один из них нападет на меня, это ведь будет совсем не моя вина, верно? И ведь тогда я смогу немножечко позабавиться, да? Давай, хромоножка, злись, злись еще сильнее! Начни меня ненавидеть всем своим сердцем, что я так хочу вырвать из твоей груди! Злись же!

- Отче! Отче! Отец Флатис! Поешьте хоть немного! – призыв остался без ответа, седой священник с измученным лицом лишь плотнее прикрыл глаза.

Собравшиеся вокруг отца Флатиса, лежащего на одеяле поверх елового лапника, монахи тревожно переглянулись. Послушник Миргас осторожно приподнял голову старика и приложил к его губам глиняную кружку, наполненную горячим бульоном:

- Хотя бы глоток, отче, – повторил он свою попытку. – Хотя бы глоток!

- По… - едва слышно выдохнул священник, не в силах унять дрожь, сотрясающую все его тело. – Под… кова… Надо… продолжать путь.

- Вы еще слишком слабы! – воспротивился Миргас, остальные одобряюще загудели.

- Выступаем… прямо сейчас! – несмотря на одолевшую старика болезнь, синий стальной блеск его глаз ничуть не потускнел. – Сейчас!

И на этот раз никто не рискнул возразить лежащему на земле смертельно уставшему старику.

- Вы слышали святого отца, – окрепшим голосом произнес Миргас. – Нам надо продолжать путь. К Подкове, туда, где расположено поселение. Готовьтесь же, братья, к дороге!

Меня будто стегнули раскаленным прутом. Вскрикнув, я проснулся, поняв, что уже стою на ногах и дрожу всем телом. Снующие над головой щупальца, словно обезумев, стегали воздух, с треском бились о камень стены, под которой я ненадолго прикорнул.

- Ты! – прорычал я, ткнув стальной перчаткой в сгибающегося под тяжелой ношей дров человека, еще недавно бывшего лихим пиратом и волей судьбы ставшего жителем нашего поселения.

- Слушаю, капитан!

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая