На берегу Севана (др. изд.) - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 52

• Предыдущая
• 52/71
• Следующая

Товарищи проговорили до поздней ночи, делясь надеждами и мечтами, волновавшими их юные сердца. Но наконец сон овладел и ими…

Заря еще не занималась, когда Армен открыл глаза, разбуженный резким криком какой-то болотной птицы. Озеро еще мирно дремало, но вершины хребта уже посветлели — утро вставало на них и медленно спускалось вниз. Неподвижно стояли вокруг спящей красавицы — озера, словно ожидая ее пробуждения, молчаливые великаны-горы.

Проснулся и Камо, вскочил, сделал несколько резких движений руками и глубоко вдохнул свежий утренний воздух.

— Ну, пошли? — улыбнулся он Армену.

Ребята шли к селу по дороге, проложенной среди колхозных полей. Здесь раньше были болота. Колхоз их осушил и посеял тут пшеницу. Эти земли засуха затронула мало. От пропитанных утренней свежестью посевов исходил такой чудесный аромат, такими нежными, ласковыми голосами перекликались перепела, что Армену все вокруг казалось каким-то сладким сном.

На краю села их остановил окрик;

— Эй, кто там? Стой!

Смутно маячивший в утреннем сумраке человек прицелился в них из ружья.

— Это мы, дедушка, свои…

— Откуда вы, сынки, в такую рань?

— У озера спали, на берегу.

— Ох, а хорошо на берегу поспать! — не без зависти сказал старик. — В молодые годы я часто спал так. — Он набил трубку и неторопливо продолжал: — Лежу, гляжу на небо, на звезды, к голосам земли прислушиваюсь. Прислушиваюсь и думаю: не одни мы в этом мире живем и дышим. Вот и озеро дышит. Когда ему радостно, оно смеется, как молодая девушка, а в дождь и бурю ярится, бушует, брызжет пеной… А ветер, а скалы, а камыши?… Слышал ты, Камо, как стонут и плачут камыши, когда в осеннюю непогоду их треплет ветер? Словно птенцы-сироты…

Мальчики молча слушали: влюбленный в природу дед Асатур был в своей стихии…

— Да, все живет, — продолжал он рассудительно. — Даже Дали-даг. Разве раз в сто лет не сходит он с ума, не рвется, как пес на привязи, дышит огнем и плюется лавой?… А вот те деревья, листы, травы, цветы — разве ты не видишь, как хиреют, томятся, умирают они, если нет воды?

Старик- умолк и взял в рот свою старенькую трубку. Он всю свою жизнь прожил среди природы и поклонялся ей. Мысли деда казались Камо, конечно, странными, но он не удивлялся. Слабости старика с избытком покрывались его знанием природы родной страны. Природу он знал как свои пять пальцев, а за это Камо прощал ему многое. Довольно было деду взглянуть вечером на небо, и он мог безошибочно сказать, будет завтра дождь или не будет. По звездам он определял время, по ветру решал, каков будет урожай. И чего-чего не знал дед Асатур!

— Дедушка, откуда же нам добыть воду для полей? — вдруг спросил Камо. Видно было, что философствования деда не доходят до него — все мысли мальчика были поглощены водой.

— Откуда?… Если скажу откуда — проведешь?

— Проведу.

— Сможешь, например, сквозь Дали-даг тоннель пробить в десять километров?

— Тоннель?… Зачем?

— А чтобы воду с верхушки горы провести в село.

— Да разве на вершине Дали-дага есть вода?

— Есть, а как же… конечно, есть… Очень красивое озеро, Да до него нелегко дойти, высоко очень. Там в июле еще снег лежит. Холодно там чертовски. Только летом добираются до него олени и горные бараны.

— Как, и олени и бараны? — встрепенулся Камо.

— Ну да, чего ты удивляешься?

Камо задумался.

— Дедушка, — спросил Армен, — почему же ты нам не говорил, что вода есть на самой вершине, во впадине? А ну пойдем, расскажем об этом озере товарищу Ашоту.

Взяв деда под руки, мальчики повели его в село. Приход ранних посетителей всполошил геолога.

— Что случилось? — сорвался он с постели.

— Воду нашли, но очень далеко — на вершине горы, — сказал Камо.

— Ну, дед, что ты скажешь об этой воде?

— Что сказать мне, сынок? — ласково глянул дед на Ашота. — Далеко оно, это озеро. В облаках затерялось. А какие там цветы? Красоты неописуемой… Когда мой кум Мукел был пастухом, погнал он как-то овец на вершину Дали-дага, к этому озеру. «Пусть, говорит, этой бессмертной травки покушают, этой живой воды попьют — дольше жить будут». Воду в этом озере деды наши «живой водой» называли. Говорили, будто жизни прибавится, если попьешь… Ну, пригнал он овец, а они, беспокойные, разбрелись по всему лугу — никак не соберет… Рассердился на них кум Мукел. Взял свою дубинку да как бросит в них! А дубинка у него тяжелая была, кизиловая, с железным концом. Попала она не в овец, а в озеро и пошла ко дну. Пожалел кум Мукел свою дубинку, да что поделаешь! А через несколько дней вдруг приносит ее ему сосед Акон. «Акоп, — говорит кум Мукел, — где ты ее нашел?» Что же, ты думаешь, отвечает Акоп? «На озере Гилли, говорит, нашел». — «Как же так?» — «Да так: выловил из озера».

Геолог задумался.

— Это сказка… Под землей дубинка такого пути не одолеет. Где-нибудь да застряла бы. Но тут что-то есть, надо расследовать. Знаешь что, дедушка? Уже светает, давай возьмем ребят и пойдем на гору. Может быть, мы откроем тайну твоего каменного вишапа, — сказал он и начал одеваться.

— Эх, сынок, — вздохнул дед, — уж сколько-сколько раз в старые годы постигала нас засуха, сколько раз выгорали поля и народ с голоду помирал, а кто мог — бежал отсюда! Сами мы разве не искали выхода? Искали, да не нашли.

— А мы, может быть, и найдем.

— Ну что ж, — согласился старик, — пойдем, хотя толку не будет. Зато я вам горных баранов покажу. Мало, что вы о них в книжках читали, надо своими глазами поглядеть. Тогда у вас в голове кое-что останется.

День разгорался все больше, а пока они подняли с постели соню Грикора, и солнце взошло.

У фермы мальчики застали Сэто. Он безропотно выполнял распоряжения Асмик: таскал на плечах из склада корм для птенцов, чистил помещения фермы и вообще'делал все, что только Асмик находила нужным.

— Сэто, ты ведь сын рыбака? — спросил его Камо.

— Да. Разве ты не знаешь?

— Потому и спрашиваю. Ты хорошо и плавать и нырять умеешь?

— Со мной и рыбе не помериться.

Камо дружески положил ему руку на плечо:

— Ступай домой, возьми еды, лапти надень. На гору идем, в башмаках не годится.

— Знаю, — сказал Сэто и радостно помчался домой.

Пришел геолог Ашот Степанович. Он был в походной одежде — с головы до ног облачен в брезент. Не только куртка и брюки, но и фуражка на нем была брезентовая. С плеча свисал мешок (тоже из брезента) с геологическими инструментами.

Ашот Степанович отозвал Армена в сторону и долго с ним о чем-то тихо беседовал.

Камо завистливо поглядывал в их сторону и тщетно напрягал слух, стараясь узнать, о чем они говорят. Услышал он всего лишь несколько слов, сказанных Арменом, но не понял их значения.

— Да… — говорил Армен. — И у меня такое же предположение. Керосин может помочь нам… Хорошо.

Армен вернулся к товарищам. Его большие черные глаза блестели как-то особенно.

— Подождите с полчаса, у меня есть одно серьезное дело, — сказал он и убежал.

Разыскав председателя колхоза Баграта, Армен долго говорил с ним. О чем — осталось неизвестным. Однако в результате этого разговора счетовод Месроп получил распоряжение, вызвавшее у него недовольство.

— А как оформить? Счетовод должен знать, для какой цели выписывается то или другое из склада.

На этот раз Месроп был прав. Но Армен был убежден, что, даже получив необходимые объяснения, счетовод все-таки будет против, — так не любил этот человек юннатов.

— О цели ты потом узнаешь. Наш ученый не хочет открывать своей тайны, — улыбаясь, сказал председатель. — Я думаю, юные натуралисты заслуживают доверия — мы можем отпустить пятнадцать литров керосина, не спрашивая пока, зачем он им понадобился.

На складе Армену выдали пять стеклянных трехлитровых бутылей с керосином.

Тщательно их закупорив, мальчик вернулся к своим товарищам.

— Пусть каждый из вас возьмет дома по одному старому мешку и придет в колхозный склад, — распорядился он, — а я пока сбегаю к Араму Михайловичу.

• Предыдущая
• 52/71
• Следующая