Пленники Барсова ущелья (илл. А.Площанского) - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/101
• Следующая

— Умираю, умер, — слабым стоном донеслось снизу, словно из бездонного колодца.

— Довольно скулить! — заорал Ашот. — Вылезай из снега! Сюда, сюда. В эту сторону. К этому краю. Ближе к скале. Эй, да зачем ты к елке ползешь? За елкой пропасть!

По выкрикам Ашота ребята ясно представляли себе, происходит внизу.

— Сюда, сюда! Как это «нет»? Там, под стенкой, не может не быть сухого места! Там должен быть навес. Есть? Ну, влезь под него, на сухое место. Скорее! Эй, вытяните меня, голова лопается, — крикнул Ашот товарищам.

Когда его вытащили наверх, на него нельзя было смотреть без жалости: лицо его было похоже на вареную свеклу. Немного отдышавшись, он снова крикнул вниз:

— Ну как, нашел сухое место?

— Да… Умер, умер я… нога, плечо…

— Нога и плечо — пустяки, была бы голова цела. Сухая площадка, большая? Уместишься?

— Впадина в стене… Ой, умер!..

— Не скули, не умрешь! — снова грозно прикрикнул на него Ашот. — На, возьми эту дубинку. Если орлы прилетят, прислонись к стене и отбивайся. — Он наклонился и сбросил вниз палку.

— Что мы будем делать? Ведь его заклюют, — застонала Шушик.

— Да не скулите вы! Что делать? Сложим руки и сядем. Гагик, Асо, отправляйтесь-ка снова за ягодами, а мы с Шушик пойдем за топливом и огнем.

— Не парень, а огонь! — засмеялся Гагик.

Но и он понимал, что, если дать Саркису ягоды и топливо, он сможет какое — то время продержаться в той впадине, куда толкнула его судьба.

Полчаса спустя Гагик с Асо уже нашли кусты шиповника и собирали ягоды, а Ашот спускал с тропинки вниз хворост и кричал Саркису:

— Эй, онемел ты, что ли?… Подай голос! Куда хворост кидать, отсюда не видно.

— Влево, влево кидай… ох!..»

— Застревает то, что я бросаю, или в пропасть падает?

— Остается… Ой, умру я… мамочка! — доносились снизу стоны Саркиса.

Увидев позади елки пропасть, он только теперь понял, каким безнадежным было его положение, и стал еще громче плакать и, умолять:

— Милые мои, спасите меня, спасите!

— Не плачь и не хнычь! — разозлился Ашот. — Пере стань вопить, а не то бросим тебя и уйдем — станешь поживой орлов!

Шушик поглядела на него неодобрительно:

— Какой ты злой, Ашот!

— Я не злой. Наоборот, я его подбодрить хочу. Послушай, замолчал ведь? Саркис, втащи ветки во впадину и разведи огонь. На, лови огонь, кидаю. — И Ашот кинул ему пылающими концами вверх несколько дымящихся головешек, принесенных из пещеры. — Хватай скорее. Соедини их концы и дуй, чтобы разгорелись.

Воцарилось молчание. Через несколько минут Ашот снова крикнул:

— Эй, Саркис, что ты там делаешь? Вместо ответа снизу поднялась струйка дыма.

— Раздувает! — засмеялся Ашот. — Видела, как моя угроза помогла? — обратился он к Шушик.

— Способ хороший, что и говорить, — недовольным голосом отозвалась она.

С тех пор как Саркис упал в пропасть, он стал казаться ей вовсе неплохим, пожалуй, просто даже приятным парнем.

Но Ашот тоном старшего продолжал читать свои наставления:

— В тяжелом положении всегда нужно быть суровым, а порой и жестоким. Самый добрый полководец в минуты боя бывает суров. Вырастешь — поймешь. Как думаешь, Шушик, сколько воробьев надо дать Саркису?

— Всех! — твердо ответила девочка. Ашот засмеялся:

— Я знал, что ты так скажешь. Ну, пойди принеси. Да не жарь — пусть сам пожарит.

— Так можно всех? — воскликнула Шушик и, поняв по выражению лица Ашота, что он согласен, готова была, кажется, поцеловать его. Но, конечно, постеснялась.

Пока Гагик и Асо бродили в кустах, Шушик принесла несколько воробьев — весь их запас! Хорошо, что хоть «завхоза» не было.

— Вот все, что осталось, — разочарованно сказала она Ашоту.

— Почему? Кажется, должно было остаться больше. Ну ладно! — И, подойдя к краю тропы, Ашот крикнул: — Получай свою долю, Саркис!..

Солнце уже зашло, когда вернулись Гагик и Асо. Их шапки были полны ягод.

— Высыпать ему все? — простодушно спросил Асо.

Гагик удержал его руку.

— Хозяйством ведаю я, — напомнил он. — Лови. Сар — кис, собирай! Ну как, кости твои целы? Да? Слава богу! А то, говорят, во всем Барсовом ущелье ни одного костоправа не найти.

На дне пропасти сгустился и начал медленно подниматься к вершинам гор туман. Еще немного, и сумрак окутал скалы, заполнил все углубления, трещины, сгладил морщинистое лицо ущелья.

Ребята оставались на тропинке до поздней ночи. Работали они немного, больше разговаривали с Саркисом — подбадривали его, сбрасывали топливо.

Ночью сильно похолодало, ребята мерзли, но никто не выразил желания вернуться в пещеру. Казалось, сердца их приросли к этой тропинке, к обрыву над пропастью, откуда к ним поднимался дым, Отсветы пламени от костра Саркиса временами освещали окрестные утесы, склоны скал.

— Эй, парень, походил бы ты вокруг костра, тень бы хоть твою увидеть. Мы по фигуре твоей долговязой соскучились, — впервые после пережитого ужаса пошутил Гагик.

И, шутка, видимо, имела успех. Не прошло и нескольких минут, как на скалах вокруг сильнее запрыгали отсветы костра, а вслед за тем гигантский черный призрак возник и закачался на белой поверхности каменных стен Барсова ущелья. Огромные руки поднялись и протянулись к вершинам гор. Словно вдруг возник из ущелья сказочный великан Торк-Анкех[20] и пытается своими длинными, как бревна, руками обломать скалы и кинуть ими во врага.

— Ай! Ну, вот я и утолил тоску свою! — засмеялся Гагик. — Ну, погуляй, погуляй, Саркис, поглядим на тебя, утешимся.

Наклонив голову над обрывом, Ашот крикнул:

— Саркис, как по — твоему, уйти нам или остаться тут на ночь?

Саркис не отозвался.

— Видите? Опять только о себе думает, — тихо сказал Ашот товарищам.

— Ну что же, Саркис? — снова крикнул он.

— Одного оставите? — послышалось снизу. Голос был жалобный, плаксивый.

— Не бойся, теперь к тебе никакой зверь не подойдет — ты в неприступной крепости.

— Мы же близко. Мы часто будем перекликаться с тобой, — вставил Асо.

— Ну, что же ты скажешь? — допытывался Ашот. — Ребята дрожат от холода, жаль их…

— Что же я скажу… Сами решайте, — донеслось снизу.

— Слушай, теперь я скажу. Возьми палку, отгреби огонь поближе к елке и ложись на разогретые камни. Оставайся все время внутри впадины, между ее стеной и костром, — так, чтобы спереди тебя защищал огонь, а сзади — стена. Понял?

— Понял.

— Хорошо понял? Когда камни под тобою остынут, снова сгреби на них угли, а сам ложись на место костра. Так тебе все время будет тепло. Ясно?

— Ох, болит!

— Ничего, крепись. Ну, спокойной ночи.

— Спокойной ночи! — послышался тоненький, нежный голосок Шушик.

И то ли стыдно стало Саркису, то ли потеплело в нем что — то от этого голоса, но больше он не жаловался.

Ребята осторожно спустились в темноте в ущелье и вернулись в свою пещеру.

Войдя, Гагик направился прямо к тому углублению, где хранились продукты.

— Милые мои, померзли, небось, бедняги? Вот я вас сейчас ощиплю и на огоньке согрею. Ой, да где же они, воробьи мои? — воскликнул он.

Ашот и Шушик стояли на пороге пещеры и тихо смеялись.

— Ашот, склад обобрали! — в негодовании крикнул Гагик.

Но тот почему — то не отозвался. Его словно не взволновало это сообщение.

Шушик подошла к костру и, опустившись на колени, начала разгребать золу. Обнажились тлеющие угольки. Девочка собрала их в кучку и начала раздувать. Асо, сидя рядом, колол и подкладывал щепочки.

— Не крысы же унесли воробьев! — не унимался Гагик. — Ашот, тут могут быть крысы?

— Кто знает, — с напускным безразличием пожал плечами Ашот.

Полный невысказанных сомнений, Гагик съежился у костра.

— Вот так штука, опять без еды остались! — покачивая головой, пробормотал он.

Однако тяжелая мысль о еде беспокоила не одного только Гагика…

Всю ночь, до самого утра, ребята время от времени выходили из пещеры и смотрели на скалу. Костер горел, и от елки уходила вниз, в ущелье, длинная кривая тень.

• Предыдущая
• 30/101
• Следующая