Пленники Барсова ущелья (илл. А.Площанского) - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 64

• Предыдущая
• 64/101
• Следующая

— Иди, Шушик-джан, иди, я тебя по-братски перенесу на своей могучей спине, — предложил Гагик.

Но девочка отказалась. Шаткими шагами она сама добрела до порога, но вдруг остановилась.

— Ой, чуть не забыла ежика! Пойдем, миленький мой. Ашот, погляди! Весь день только и знает, что спит, зарывшись в листья. А ночью бегает, ищет, чего бы поесть.

Девочка вернулась, нашла в углу пещеры своего ежика, взяла его в подол. Уже привыкший к своей хозяйке, он больше не свертывался в колючий шарик, а, высунув черную мордочку, обнюхивал руки Шушик.

— На, поешь винограду.

Зверек, похрюкивая, ел все, что ему давали, но больше всего он любил виноград.

Когда ежик наелся, все двинулись в путь. Больные шли с трудом и до новой своей квартиры добрались поздно. В темной впадине одной из стен Шушик тут же устроила для своего любимца гнездо, густо выложив его сухими листьями. А мальчики стали раскладывать постели, обосновываясь в новом жилье. Топором отшельника они нарубили дров, очистили глиняный кувшин, и наполнив снегом, поставили его на огонь.

За последние дни Шушик уже немного окрепла и могла потихоньку заниматься домашней работой. Сейчас она собиралась готовить суп.

Подсчитав запасы продовольствия, ребята пришли к выводу, что они сумеют растянуть их примерно на месяц. Конечно, не исключена была возможность поступления кое-каких «продуктов» и со стороны. Почему, например, не попробовать добыть из-под снега еще немного винограда? Тем более, что и погода хорошая.

— Я иду в Глиняные копи, — объявил Гагик. — Принесу глины и сделаю чайник. Не чайник, а просто куколку.

Никаких возражений не последовало. Чай в этот холод был необходим.

— Сделаешь и чашки, — заказал Ашот. — А мы пошли. Вставай, Асо!

И они отправились в сад.

Самым трудным было найти лозу и поднять ее из-под снега, а уж если поднимешь, кисти так и повиснут у тебя под носом. Знай рви!

Нет, его еще много, очень много! — Подумать только, какой здесь был урожай, если и барсуку хватило, и зайцу, и птицам, и столько еще осталось!

…Хотя все вокруг было покрыто глубоким снегом, но Гагик легко нашел Глиняные копи по стоящим возле них голым карагачам. И вскоре с большим комом глины в руках он уже спешил назад, в пещеру.

— Из этого выйдет один горшок, — сказал он входя, — а чашки я сделаю завтра. Ноги мерзнут. Сегодня я больше не ходок. Ох, Шушик, да ты опять дрожишь?

— Да, что-то нехорошо мне. Раздуй огонь, — попросила девочка.

— Сейчас. Он и мне, кстати, нужен — жаркий-прежаркий: буду посуду обжигать. А ты крепись, Шушик. Устроились мы хорошо, теперь ты скоро поправишься.

Подбодрив подружку, Гагик раздул огонь и занялся гончарным ремеслом. Ашот и Асо почему-то запаздывали, и к их приходу он уже обжигал какую-то новую кособокую посудину, которую громко именовал «чайником».

Деревянной рогатинкой, похожей на ухват, Гагик вытащил ее из огня и с восторгом разглядывал.

— Шушик, смотри! Я же говорил, что это будет не чайник, а кукла! — И, подмигивая, шепотом добавил: — В селе говорят, будто у Гагика из рук золото сыплется. Ну и олухи! В пот кидает, когда слышишь такое. Неудобно даже…

Шушик тихонько улыбалась.

Ашот и Асо, стоя на пороге, давно прислушивались к болтовне Гагика, но он сидел спиной к ним и, не замечая этого, продолжал развлекать девочку своей хвастливой болтовней.

— Теперь, Шушик-джан, я такой тебе чай буду заваривать, что его аромат услышат в Айгедзоре, по запаху определят, где мы, и придут за нами. Смеешься, моя милая? — Он сделал паузу и затем поучительным тоном продолжал: — И холода не бойся, дорогая. Холод уничтожает микробов, вот почему никто из нас и не заболел ничем заразным. И еще чем хорош холод? Тем, что он не позволит разгуляться на твоем беленьком личике веснушкам. А ведь как только наступят теплые дни, твое милое личико сделается похожим на яйцо перепелки… В-третьих… Ох, да вы тайком слушаете мои мудрые речи? — воскликнул Гагик, услышав у входа приглушенный смех.

Асо опустился на колени и с трогательной заботливостью разложил перед девочкой черные и янтарные кисти.

— А сиделке? — протянул руку Гагик,… Всего-то?

Целых два часа я ее развлекаю, как настоящий цирковой клоун!

Быстро съев свою порцию, Гагик торжественно объявил:

— Войны, начавшиеся в моем желудке, прекратились. Наступило временное перемирие. И благодаря кому? Светлой душе — отшельнику. Хоть бы голову из своей могилы высунул, услышал бы мою благодарность и снова спрятался.

— Ух, какие ты ужасные вещи говоришь!. — взмолилась Шушик. Ей и в самом деле стало страшно.

Ашот и Асо принесли довольно много винограда, и теперь, окружив костер, ребята пощипывали его, отдыхали и тихо беседовали.

— Я предлагаю выработать режим дня, — сказал Ашот. — Пока светло, мы будем добывать топливо и пищу. Как только стемнеет и работа вне дома будет закончена, займемся чем-нибудь полезным. Например, каждый из нас будет сообщать о какой-либо своей находке или о наблюдении, сделанном в Барсовом ущелье. Мы будем обсуждать, исследовать, изучать то, что покажется наиболее интересным. Кроме того, ночи становятся длинными. Значит, каждый из нас перед сном расскажет какую-нибудь историю или сказку. И время скорее пройдет, и кое-чему мы друг у друга научимся.

— И только? — разочарованно протянул Гагик.

— Этого мало?

— Не мало, но надо же все-таки принести какую-то пользу нашему социалистическому хозяйству, — явно подделываясь под тон Ашота, заявил Гагик.

— Ты не шути, пожалуйста! Если есть у тебя что сказать, говори. — Ашот понял насмешку, таившуюся в словах товарища.

— Не люблю я, как некоторые, длинные да красивые речи произносить. Я — человек дела!

И, сказав так, Гагик решительными шагами подошел к порогу пещеры. Однако здесь он остановился, пробормотав себе под нос:

— Ох, уже стемнело! Асо, — обратился он к пастушку, — ножик с тобой?

— Как всегда, — отозвался мальчик.

— Небось, привязан к поясу?

— Да, я привязываю его, чтобы не потерять.

— Ага… получается, что волей-неволей я вынужден и тебя с собой взять, хотя нужен-то мне не ты, а твой нож.

Асо, тихонько посмеиваясь, последовал за Гагиком.

— Саркис, а ты чего молчишь? — вороша в костре головешки, спросил Ашот.

— О чем же мне говорить? Давай-ка очистим этот медный котел, пусть Шушик в нем готовит.

— А чем его чистить? Землей?

— Зачем землей? Вспомни: от чего окисляется медь? От соединения с кислородом. Значит, теперь с помощью огня мы их разъединим. Понял?

— А, огнем? Понял! Способ хороший!

Ашот с Саркисом подняли котел и, перевернув его вверх дном, положили на пылающий костер. Однако они продержали его на огне так долго, что дно котла начало прогибаться внутрь.

— Скорее, Саркис! Он, кажется, расплавится. Обжигаясь, мальчики вытащили котел из огня.

— Обойдемся, — махнул рукой Ашот. — Глиняный горшок лучше — он и чище и обед, приготовленный в нем, вкуснее.

Усевшись рядом, Ашот и Саркис умолкли. Бывшие враги давно уже помирились, и прежнего недружелюбия между ними не было. Однако, оставаясь наедине, они чувствовали какое-то смущение и не находили общего языка. На людях, в коллективе, им было лучше, проще.

Молчала, глядя на трещавший костер, и Шушик. На коленях у нее лежал учебник географии. Иногда она заглядывала в него, потом поднимала голову к потолку и, закрыв глаза, беззвучно шевелила губами. Должно быть, что-то заучивала.

В пещере царила неприятная, томительная тишина. Не выдержав ее, Ашот поднялся:

— Пойду погляжу, что этот сумасшедший делает. Он остановился на пороге и облегченно вздохнул. Слабо светили звезды. В их мерцающем блеске, на фоне белого снега, невдалеке маячили две черные тени. Это были Гагик и Асо. Они приближались, волоча за собой что-то тяжелое.

Подойдя к пещере, мальчики отряхнули с ног снег и вошли. Каждый тащил по связке прутьев какого-то шерстистого кустарника с твердыми, но гибкими ветвями, покрытыми рыже-красной корой. Гагик усадил Асо и поло жил перед ним связку прутьев.

• Предыдущая
• 64/101
• Следующая