Желание и честь - Райс Патриция - Страница 7

• Предыдущая
• 7/63
• Следующая

– Я не могу взять нож и вилку, потому что не вижу их, – вежливо напомнила она. – Может, мне снять повязку…

– Нет! – Он вложил вилку в ее ладонь и поднес ее к тарелке. – Если доктор сказал, что вы можете повредить зрение, сняв повязку, то надо его слушаться, – добавил он мягче.

– Я бы хотела услышать еще чье-нибудь мнение, – раздраженно пробурчала она, водя вилкой по тарелке. – Я не понимаю, какой толк в этих бинтах, они не позволяют мне разглядеть, куда меня привезли. Может быть, меня действительно похитили и спрятали здесь, а вы завязали мне глаза, чтобы я вас не узнала?

Гэвин и в самом деле не хотел, чтобы она увидела его лицо, но совсем по другой причине. Он старался лишний раз не прикасаться к шрамам, обезобразившим его когда-то красивое лицо и стянувшим одну сторону его губ в вечную улыбку. Он приступил к еде и ответил лишь через несколько минут:

– Я сказал вам вчера, что вы вольны уехать. Но может быть, прежде вы расскажете мне, что с вами случилось? Майкл думает, что вам грозит какая-то опасность. Почему?

Бланш пожала плечами и осторожно откусила кусочек хлеба.

– Я не знаю, кто такой Майкл. И понятия не имею, о чем он думает. Мой дом сгорел, и в нем чуть не сгорели все люди. Это страшно уже само по себе. Я бы хотела убедиться, что все мои слуги спаслись. Я должна позаботиться, чтобы им было куда пойти и чтобы они не голодали. А я не могу этого сделать, пока нахожусь здесь.

Это были рассуждения зрелого человека, неожиданные для существа, которому Гэвин не мог дать больше восемнадцати или девятнадцати лет. Он нахмурился, но выражение ее лица не изменилось. Он не знал, ослепла ли она, но главное – повязка не позволяла ей его видеть. Поскольку она не видела его и не боялась и, очевидно, не думала о том, как опасно женщине находиться в обществе незнакомого мужчины, то он решил ее зря не пугать.

– Когда Майкл вернется, я пошлю его посмотреть, как устроились ваши слуги. У вас есть какой-нибудь доверенный человек, который мог бы позаботиться, чтобы им заплатили?

Она опустила голову.

– Только поверенный моего кузена Невилла. Он занимается моими финансами. Однако Диллиан всегда говорила мне, что ему нельзя доверять. Наверное, мне следовало ее послушаться. Но он всегда занимался делами семьи. Не могу поверить, что он предал меня, как не могу поверить, что это мог сделать и Невилл.

Гэвин подумал, что это интересное начало, но не был уверен, хотелось ли ему узнать всю историю. Он не желал вреда этой девочке, но и не намерен был ввязываться в ее дела. Он не был добрым самаритянином, как его брат. Ему хватало и своих проблем.

– Может быть, вы сможете написать короткую записку, а мы передадим ее через надежного человека? Ваш поверенный узнает ваш почерк и выполнит ваши указания.

Она задумалась.

– Наверное, вы правы. Он никогда не отказывал мне. – Она с сомнением протянула руки. – Не знаю, будет ли похожа эта подпись на мою.

Гэвин тоже в этом сомневался, но промолчал. Он видел лишь один выход.

– Я напишу то, что вы продиктуете, и вы поставите только подпись. Я подержу вашу руку, чтобы вы удержали перо, и подпись была разборчивой.

– Записка будет очень короткой, – возразила она, – и я напишу ее сама. Вы дадите мне перо и бумагу?

– Сейчас я принесу вам все необходимое, – сказал Гэвин и вышел из комнаты.

Он не услышал, как за его спиной раздались легкие шаги.

Проспав большую часть дня, Диллиан почувствовала прилив сил и готовность снова встать на защиту своей подопечной.

Диллиан было двадцать пять лет. Себя она считала безнадежной старой девой, но Бланш заслуживала, чтобы весь мир лежал у ее ног и ей было бы из кого выбирать. И Диллиан твердо решила, что так и будет – вопреки Невиллу и его назойливому семейству.

Она погладила кота и слезла с постели. Она спала в мальчишеских рубашке и штанах, которые разыскала наверху в одном из сундуков. Ей хотелось взглянуть на человека в плаще, но она боялась, что тот ее заметит. Страх победил любопытство. Не имея гребня, она пальцами пригладила темные локоны и на цыпочках отправилась к Бланш. О еде она позаботится потом.

Ей приходилось самой добывать себе пищу. Все, что Бланш удалось припрятать для нее под зорким взглядом маркиза, – это несколько булочек и куриное крылышко. Но Диллиан больше о еде не беспокоилась. Если ей и удалось узнать что-то об этом хозяйстве, то только одно: кладовые были забиты едой. Маркиз мог жить в руинах и в грязи, но не собирался голодать.

Диллиан огорчилась, обнаружив, что его светлость предпочитает спать на диване в кабинете, а не на кровати в спальне. Накануне из-за этого ей пришлось бросить том семейной хроники и спасаться бегством.

Но за время этой короткой экспедиции она узнала вполне достаточно. В Эринмидских Развалинах жили поколения Лоренсов, и старшие сыновья наследовали титул маркиза. Судя по расчетным книгам и руководствам по сельскому хозяйству, разбросанным по кабинету, зверь в капюшоне управлял этим имением. Она не могла представить тщедушного кучера титулованным аристократом, но эксцентричный монстр вызывал у нее интерес. Только его надо называть эффингемским монстром, а не маркизом.

Умывшись в комнате Бланш, Диллиан решила подыскать себе более подходящую одежду. Поездка на запятках кареты в облаке пыли плохо сказалась на ее единственном платье. Если в шкафу в комнате Бланш висели только бальные платья, то в других, вероятно, можно было найти что-нибудь попроще. Она принялась за поиски.

Тихонько напевая, она один за другим открывала шкафы, находя то шаль, то вышедшее из моды платье, то нижнюю юбку. В ящике туалетного стола она нашла даже тонкие шелковые чулки. Она должна была бы отдать их Бланш, но той еще долго придется довольствоваться лишь ночной рубашкой. Возможно, хозяева дома, в конце концов, догадаются, что больной нужна чистая одежда. Она напомнит об этом Бланш, когда та проснется.

Наконец она нашла подходящее платье и, надев его, почувствовала себя намного лучше, несмотря на то, что оно лежало тут около ста лет. Она была уверена, что платье сшито во Франции во времена Директории. Длинные узкие рукава стесняли движения, но юбка с высокой талией была почти современной, а светло-голубой шелк оказался ей к лицу. Платье украшал золотой плетеный пояс с кистями. Не хватало только сандалий. Она чувствовала себя Марией Антуанеттой, изображающей пастушку. Или это была Жозефина? Диллиан не очень хорошо знала историю, но прекрасно разбиралась в одежде.

Она сунула ноги в свои грязные туфли и, помешав в камине дрова, чтобы Бланш не замерзла, выскользнула из комнаты. Бланш рассказала ей о записке для поверенного. Диллиан опасалась, что это рискованно, но знала, что ее кузину беспокоит судьба слуг. Она решила узнать, отослал ли маркиз записку.

Ей также хотелось в отсутствие маркиза осмотреть его кабинет. Она ведь не могла пробраться туда ночью, когда он спал. В этой комнате она надеялась узнать побольше об Эффингемах. И еще она надеялась обнаружить и другие потайные ходы.

Но сначала она занялась библиотекой. Пустые места на полках свидетельствовали о том, что кто-то взял книги и не вернул их на место. Но здесь было чисто и наведен относительный порядок. Однако в библиотеке, как и в других комнатах, куда она заходила, возникало ощущение, что из нее убрали все ценное. На великолепных полках красного дерева и за стеклами шкафов, украшенных затейливой резьбой, не было безделушек, собранных предыдущими поколениями, какие она видела в домах богатых дворян.

Она догадалась, что маркиз постоянно что-нибудь продает, чтобы не умереть с голоду. Ей не понравилась эта мысль. Какому пороку он предается? Игра? Женщины? Просто пренебрежение долгом или неумение вести дела? Единственное, что утешало ее, – это плачевное состояние имения, до которого его не смог бы довести один человек даже за всю свою жизнь.

Ей не удалось обнаружить других семейных хроник или интересных книг. Она нашла только один роман, да и тот был напечатан в конце 1700 года. Очевидно, Эффингемы не увлекались художественной литературой.

• Предыдущая
• 7/63
• Следующая