Выбери любимый жанр

В летописях не значится (СИ) - Петроченко Евгения Александровна - Страница 15

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

В прошлый раз за поездку я отдала одну серебряную монету, поэтому вполне могла нанять экипаж ещё раз. Хотя было бы неплохо узнать курс медяшек к серебру, но это потом. Адрес Гидеона я помнила, поэтому с транспортировкой проблем не возникло. Разве что лошадь я выбрала медленную, с пожилым возницей и дряхлой коляской, но он и взял в итоге меньше - лишь одиннадцать медяков. Это подтвердило мои подозрения, что местные деньги вряд ли имеют эквиваленты в десятеричной системе наших денег.

Дверь прекрасного и огромного дома Гидеона отворила служанка, сразу узнавшая меня. Но надежда увидеть торговца не оправдалась. Оказалось, что он ещё ночью уехал по срочным делам в какое-то село, но про меня не забыл, приказав сыну позаботиться о своей подопечной. Поэтому вместо доброжелательного коллекционера мне пришлось иметь дело с хмурым и сонным Рамоном, которого я была вынуждена ждать целый час.

Но в ожидании сына господина Брора на удивление не оказалось ничего неприятного. Утро наполнило меня надеждой, которая появилась в сердце с первыми лучами солнца и расцвела ещё ярче после предложенного служанкой чая с булочкой. Поэтому Рамона я встретила в крайне добродушном настроении и улыбнулась его кривой ухмылке.

- Доброе утро! - радостно поприветствовала его я, да так, что он сбился с шага. И тут же не выдержала, выпалила новость: - Я поступила!

- Что? - тупо спросил он. Неужели факт того, что я поступила, может ввести в такой ступор?

- Прекрасное утро, не находите?

- Это вы меня так приветствуете что ли? - подозрительно уточнил Рамон, наконец дойдя до края лестницы и лишившись опасности упасть со ступеней.

- Ну да...

- Отец предупреждал, что вы не местная и придется разъяснять обычные вещи... Но я не думал, что начну это делать после вашей первой фразы, - он подошел ближе и взял с подноса вторую чашку местного специфического чая. Отхлебнув, добавил: - В солнечные дни принято здороваться словами "светлого дня", в пасмурные - "тёмного дня", после заката - "тёмной ночи". Ведь если нет света, в права вступает тьма, и надо отдать честь Тёмной матери.

Кажется, что-то про Тёмную мать я уже слышала, но не помню, при каких обстоятельствах.

Рамон между тем не садился в кресло, предпочитая завтракать на ногах. Я получила возможность рассмотреть его поближе. В нем, в отличие от отца, было очень мало гномьего, по крайней мере, на поверхностный взгляд. Он был выше меня на пол головы, коренастый, тёмноволосый и смуглокожий, с резкими чертами лица, словно вырубленными из скалы. Но губы мягкие, красивые. Наверное, он часто улыбался, только не со мной. Для меня предназначался лишь подозрительный взгляд и вытянутые в тонкую линию губы.

Одет сын Гидеона был не по-домашнему. Высокие сапоги тёмно-коричневой кожи, узкие черные штаны, заправленные внутрь сапогов, небрежно расстегнутый кирпично-красный сюртук из плотной ткани с золотыми пряжками. Этот серьёзный и представительный вид портила лишь связка амулетов, висящая поверх белой рубашки, отчего Рамон напоминал средневекового хиппи. Я разглядела перстень с красным камнем, висящий на цепочке, пару продолговатых бронзовых побрякушек, золотую монету с проделанной в ней дыркой, через которую была продета тонкая золотая цепь красивой вязи.

Сделав ещё глоток, Рамон отставил кружку и подошел ближе, скомандовав "Встань".

Я встала под его пристальным взглядом. Некстати вспомнилось, что он тоже маг, и сразу же захотелось отпрыгнуть на пару шагов. Но я сдержала этот порыв.

Между тем мужчина протянул руку и отодвинул прикрывающую мои уши широкую повязку. Этот жест был очень личным для меня, но в нём не было ласки, только некая уверенность человека, знающего, что он делает.

Рамон задержал дыхание и спросил странным голосом, вынуждая меня поднять голову и встретиться с ним глазами:

- Тебя пытали? Ты поэтому тёмная?

Это было так неожиданно, что я даже не сразу нашлась с ответом. Я могла предположить какой угодно вопрос от него, но только не этот. Поэтому в итоге лишь тупо спросила:

- Что?

- У тебя дырки в ушах. Что за изощренная пытка? - в его голосе сквозило неподдельное возмущение, а я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

Что ответить? Отец ему сказал, что я не местная, но не уточнял деталей, поэтому, наверное, можно сказать, что эти отверстия от серёг. Но в то же время он так удивился, словно даже не предполагал, что тут могут быть другие варианты. Неужели они вообще не носят серьги?

- Я... не могу сказать, - выбрала я самый безопасный ответ.

Он нахмурился, но теперь смотрел на меня теплее. Наверное, мне нужно было как-то развеять этот обман, но я малодушно смолчала.

Тут я заметила у него в руке странную вещь. Это однозначно являлось украшением, так как было выполнено из золота. Искусное переплетение тонких золотых нитей больше напоминало узорчатую паутинку полукруглой формы, чем какой-либо известный мне предмет.

Рамон аккуратно дотронулся до моего уха, а затем его рука быстро закрепила это украшение на его изгибе. Было немного больно, но лишь долю секунды, а затем до меня дошло, что это каффа. Я никогда не носила её, предпочитая обычные серьги, поэтому не сразу узнала.

Наверное, мой взгляд был слишком удивленным, поэтому Рамон снизошел до объяснений, выпустив наконец моё ухо:

- Отец велел передать тебе этот амулет против ментального вторжения. Ты не должна его снимать, по крайней мере, до тех пор, пока не решишь отправиться... в путешествие. Не знаю, какая между этим связь, он не ответил мои вопросы.

Мне же, в отличие от Рамона, всё было ясно. Гидеон передал, чтобы я снимала каффу перед переходом в свой мир, ведь тогда магия исчезнет. Какой же он всё-таки предусмотрительный! Учёл вариант, что ко мне в голову могут залезть, и обезопасил меня. К тому же украшение в самом деле очень красивое. Теплое чувство благодарности прочно поселилось в моем сердце.

- Спасибо вам, господин Брор. Прошу вас, передайте и вашему отцу мою благодарность. Он мне очень помог.

Рамон кивнул, а затем сказал:

- Так же отец попросил меня сопроводить вас в нашу швейную мастерскую, чтобы вы выбрали себе какую-либо одежду. Я так понял, что с вашим багажом в пути что-то случилось, а платье, в котором вы прибыли, может выдать в вас чужестранку. Поэтому его спрятали в хранилище, на которое вы сами наложили защиту.

- Спасибо, - выдохнула я. Вот какие же они все предусмотрительные! Жаль, что Гидеон занят, я бы его благодарила без конца и без стеснения предъявила свой список. Но не попросить о помощи в очередной раз не могу, она мне слишком нужна, поэтому я достала из кармана клочок желтой бумаги и протянула Рамону со словами: - Мне бы не хотелось доставлять вам трудности... Я думала, что попрошу вашего отца, но так как его здесь нет... вот. Мне нужно ещё и это. Я написала только самое необходимое. Простите.

Рамон взял список и принялся читать, не скрывая своего удивления.

- И это всё?

- Да, - кивнула я. И снова добавила: - Простите.

Он хмыкнул, а потом сказал следовать за ним. В этот раз за воротами никакого кучера с коляской не было, так что мы просто отправились пешком по утренним улочкам.

Город просыпался. Но по мощеным серым камнем широким дорогам сновали только служанки, одетые в такую же неприметную одежду, в какой была я. Этот район оказался богатым, а богатеи предпочитали понежиться в постели в такой ранний час. Высокие каменные дома стояли в окружении фруктовых садов, пестрых клумб и кованых беседок. Здесь наблюдалось некое единство архитектуры, не было такого дикого смешения стилей в пределах одной улочки, как по всему остальному городу.

Рамон шел неспешно, выпрямив спину и важно поглядывая по сторонам. Шаг не него был неширокий, поэтому я поспевала за ним без проблем. Молчание не казалось напряженным, я разглядывала каждый дом и каждого встреченного на пути человека. Приставать к сыну Гидеона с вопросами казалось верхом наглости, особенно после того, что эта семья для меня сделала. Я умела быть благодарной. И более всего я была благодарна за то, что моим неведением не воспользовались, предпочтя расплатиться по-честному и даже сверх оговоренных условий. Я не заслужила такого хорошего отношения, и тем удивительнее было его принимать.