Золотой век - Райт Джон К. - Страница 37

• Предыдущая
• 37/95
• Следующая

– А если… – начал было Ганнис.

– Ганнис! Сторазумные, к которым вы принадлежите, могут предсказать последствия решения суда не хуже меня. Ваше дело проиграно без отсрочки. Десять секунд.

Лицо Ганниса приняло холодное отрешенное выражение, как всегда бывает у синноэтов, когда они подключаются к своему сверхмозгу. Настоящий Ганнис, стократный мозг, объединяющий множество отдельных тел и парциалов, Ганнис-группа, вышел вперед и сделал заявление:

– Мы согласимся, если ваш клиент подпишет признание обоснованности судебного иска за любое нарушение соглашения, подписанного в Лакшми.

– Согласен. Шесть секунд.

– Тогда договорились.

Тут вмешался Фаэтон.

– Подождите, Мономаркос! Разве вы только что не проиграли мое дело?

– Спокойно. Ваши светлости, я являюсь доверенным лицом Фаэтона Изначального из рода Радамант, и в этом качестве я довожу до вашего сведения его последнюю волю и завещание, написанные им и переданные мне на случай, если его объявят мертвым. В завещании указано имя моего настоящего клиента, Фаэтона Реликта, как наследника имущества и личности, доходов, вспомогательных средств и субсидий. Но мы категорически не признаем долги покойного Фаэтона.

– Остановитесь! Подождите! – воскликнул Ганнис.

– Последняя воля и завещание составлены в рамках закона, – возразила Курия.

– Мономаркос! – вмешался Фаэтон. – Что происходит?

Горящий куб не обращал на него внимания.

– Мы также просим суд о преемственности брака предыдущей версии. Я утверждаю от имени обеих версий, что они согласны.

– Суд не считает такое требование необходимым. Пункт соглашения, являющийся частью сделки, не требует установления факта. А теперь, если больше нет вопросов или возражений, суд объявляет перерыв до снятия показаний под присягой с Гелия, а затем отсрочку.

– Подождите! – воскликнул Ганнис. – У меня есть возражения!

– Фаэтон, если вы воздержитесь от открытия шкатулки на период в девяносто дней, все будет именно так, как желало ваше прошлое я, – сказал горящий куб.

– Объясните!

– А теперь я больше не нахожусь в вашем распоряжении и не подчиняюсь вашим приказам. Я ничего не должен объяснять. Дело сделано.

– Но может быть, вы согласитесь рассказать мне как джентльмен джентльмену…

– Нет, сэр. Я не хочу больше тратить на разговоры с вами и одной секунды. Хотя, впрочем, кое-что я вам скажу. Принято считать, что мы живем в раю. Это преувеличение. Мы живем в век невиданной свободы, красоты, комфорта и богатства. Но система все равно далека от справедливости и совершенства, и этому нельзя помочь. Одна из несправедливостей состоит в том, что опрометчивые люди наподобие вас способны рисковать благополучием всего общества, а наши законы так ревностно оберегают ваши права, что никакая сила не сможет вас остановить, пока не случится беда. И еще одна несправедливость состоит в том, что такой разум, как мой, должен досконально придерживаться своего долга, даже если долг призывает нас служить человеку, который нам противен.

Мой долг перед вами выполнен, ваша победа обеспечена. И я несказанно рад, что он выполнен.

Фаэтон сжал челюсти и стиснул кулаки.

– Простите, сэр, если я оскорбил вас. Поскольку я не помню, какие мои действия так вас взволновали, я не могу сказать, оправдан ли тот откровенно грубый тон, в котором вы со мной разговариваете. Но как бы там ни было, я благодарю вас за вашу услугу, если, конечно, это на самом деле услуга.

Серебряный куб остыл и стал матовым:

– Прошу Курию освободить меня от обязательств по отношению к этому клиенту. Я получил предложение от временной надразумной структуры соучастников Западного Разума войти с ними в глубокую медитацию с целью исследования фундаментальных вопросов абстрактной математики, проект потребует двести лет работы без отвлечения на что-либо другое. Я был вынужден оторваться от важных размышлений, чтобы покончить с этими незначительными обязательствами. Если я отвлекусь от важнейшей работы, это может стать причиной неудачи всего проекта. Ваши светлости, вопрос урегулирован, любая программа-поверенный с обычными возможностями может объяснить моему клиенту дальнейшие подробности и следствия по этому делу. Я могу считать себя свободным от обязательств перед этим клиентом?

– На данный момент вы свободны, но вас могут вызвать по истечении девяноста дней отсрочки. С вашего позволения хочу отметить удивительное мастерство, с которым вы разрешили данный вопрос.

– Какой вопрос? Как разрешили? – Фаэтон вышел вперед, приближаясь к кубам. – Кто-нибудь должен мне объяснить!

– В этом вы ошибаетесь, Фаэтон, – возразил черный куб слева. – Наше общество построено на доминирующем принципе свободы человека, а это означает, что никто никому ничего не должен, кроме тех долгов, которые сам добровольно признает. Ганнис, вы желали высказать возражение?

Ганнис задумчиво смотрел на Фаэтона.

– Если мне будет позволено, я бы предпочел не разглашать свои возражения до следующего заседания, ваши светлости. Возможно, суд сбили с толку кривляния Мономаркоса, меня они не обманули. Он уверен, что Гелий не сможет подтвердить свою идентичность через три месяца, когда предстанет перед судом. Я согласился на эти условия, потому что уверен, что Гелий Реликт однозначно подтвердит свое полное соответствие Гелию Изначальному, причем раньше, чем через три месяца. Что бы ни произошло за тот последний час его жизни, оно не повлияет на окончательное решение дела. Кроме того, я не верю, что Фаэтону хватит выдержки не открывать шкатулку с памятью до назначенного срока. Он всегда был безрассудным.

Фаэтон был смущен враждебностью Мономаркоса. Отвечая Ганнису, он постарался придать своему голосу неприязненный оттенок.

– Я хотел бы отметить, ваши светлости, что мой ученый противник только что высказал утверждение, что считает меня тем же человеком, что и Фаэтон Изначальный.

Центральный куб не согласился.

– Он сейчас не дает показаний, кроме того, его мнение не является решающим в этом деле. Мы закрываем заседание.

Кубы перестали излучать давление. Фаэтон повернулся, он хотел еще что-то сказать Мономаркосу, но серебряный куб, уже ставший темным и безжизненным, начал постепенно растворяться в стене.

Фаэтон повернулся к Ганнису. Однако и тот уже уходил, усики его барочного костюма раздраженно подрагивали.

Тогда Фаэтон обратился к Аткинсу:

– Вы поняли, что здесь произошло?

Аткинс развел руками.

– Я простой бейлиф, сэр. Я не даю юридических консультаций. А теперь позвольте вернуть вам ваши доспехи.

Аткинс ввел датчик за ворот костюма Фаэтона. Работая, он говорил не переставая.

– Хотя, знаете, мне кажется, совершенно очевидно, что здесь произошло. Теперь в глазах закона вы – Фаэтон Реликт. Если вы откроете свои старые воспоминания, то превратитесь в Фаэтона Изначального и унаследуете все, что принадлежит Гелию. Но тогда вас вышвырнут вон. Если же вы не откроете память, вы получите все, чем владел Фаэтон Изначальный, потому что вы оставили завещание самому себе. Если Ганнис с Юпитера не сможет доказать, что Гелий Реликт и Гелий Изначальный – одно и то же лицо, вы унаследуете все. А если он это докажет, вы останетесь в том же положении, что и сейчас, и ничего не потеряете. А ваш отчаянный адвокат сумел придумать, как получить для вас все, что вы хотите, без всякого риска и в любом случае. Верно? А то, что он освободил вас от старых долгов, – дополнительный приз для вас, последний росчерк пера. На мой взгляд, все проделано с удивительным изяществом. Вам остается только следовать указаниям и не прикасаться к своим воспоминаниям в течение девяноста дней. Так что возвращайтесь на праздник, он продлится еще достаточно долго, отдыхайте, наслаждайтесь. Все сделано за вас.

Фаэтон поблагодарил его и двинулся вверх по ступенькам.

Пока он поднимался, в нем все сильнее и сильнее росло недовольство. Все это совсем не походило на победу.

Он просочился сквозь камень. За это время снаружи прямо на траве собралась толпа чудищ и каких-то существ дикого вида. Как только они увидели Фаэтона, их обуял восторг.

• Предыдущая
• 37/95
• Следующая