Дегустаторы смерти - Филоненко Вадим Анатольевич - Страница 27

– Чуток?

– Слушай, Сотник, может, хватит трепаться, а? – сменил тему наемник. – У нас еще будет время за жизнь побазарить. Чуть позже и не здесь. А сейчас заканчивай поскорее.

Я понимал, что он прав. Тем более что мое самочувствие ухудшалось с каждой минутой. Головная боль чередовалась с беспричинными приступами веселья, словно я надышался закиси азота.

Последние пояса снимал уже как в бреду. Окружающий мир шатался и расплывался. То и дело накатывала тошнота. И вообще, по ощущениям казалось, что принял на грудь литр, причем залпом и без закуски.

– Сотник, эй! Как ты? Идти можешь? – словно из колодца донесся до меня голос наемника.

Класс опустел. Остались только мнимый капитан, участковый и еще какой-то мужик, тоже из бывших заложников. Когда ушли остальные, я вспомнить не смог. Да и не хотел. Меня потянуло блевать. Пока занимался этим грязным делом, услышал, как наемник сказал участковому:

– Спрячете его, да?

– Не беспокойся, брат. Мы ему жизнью обязаны. И тебе тоже.

Дальнейшие события я запомнил смутновато. Вроде мы куда-то шли, а потом я провалился в сон. Или сознание потерял.

Очнулся, когда на поверхности шел бой. Оказалось, что мы с участковым и еще двумя бывшими заложниками прячемся в какой-то яме – то ли подполе, то ли в заброшенном колодце. Наемника и след простыл. Правда, в кармане я обнаружил короткую записку: «Олег» и номер мобильного. Телефон я выучил, а бумажку сжег зажигалкой.

…Штурм села закончился быстро. Оказалось, что своими взрывами мы положили большую часть командного состава ваххабитов и того самого «терро-туриста». Без них оборона села быстро развалилась. Так что спецоперация прошла удачно, хотя с нашей стороны все же были потери. Подорвался на мине Пашка, погибли несколько спецназовцев.

А у меня начались крупные неприятности…

Внятно объяснить, почему ушел из расположения части и как оказался в захваченном селении, я не мог. Вернее, я рассказывал правду, но военный следователь мне не верил. Пашка погиб, а, кроме него, никто не сумел бы подтвердить, что Олег выдавал себя за капитана спецназа. Сослуживцы видели, как я уходил с каким-то типом, но не знали, откуда он взялся. Получалось, что я самовольно ввязался в какую-то мутную авантюру.

– Так с кем вы ушли? – в тысячный раз твердил следователь.

– Имени не знаю, – упрямо повторял я. – Представился капитаном. Сказал, что идем на спецзадание. Его к нам направил пятый отдел. Вы у них спросите.

– Да спрашивал уже. Говорят, не было никакого капитана. И спецзадание тоже не планировалось. Вам лучше признаться, Сотник. Чистосердечное признание, так сказать, облегчает…

Игра в вопросы-ответы едва не обернулась для меня трибуналом. Я уже готовился отбывать наказание на всю катушку, как вдруг ситуация изменилась. Меня выпустили, полностью оправдав. Спасибо нужно было сказать тем самым заложникам. Участковый, которого я разминировал, оказался родственником крупного чиновника районного масштаба. Руководство района внезапно заинтересовалось судьбой скромного героя, некоего сержанта Сотника, который спас от верной гибели мирных жителей, в том числе женщин и детей. И завертелись шестеренки политической машины. Меня даже собирались представить к награде, но потом передумали. Решили, что снятие обвинений – уже достаточная награда.

Когда шумиха улеглась, меня вызвали к командиру роты и предложили уйти в запас, пояснив:

– На тебе, Сотник, теперь до конца жизни будет пятно лежать. Как в том анекдоте: то ли он украл, то ли у него, но человек явно стремный. Так что иди на гражданку. Ты парень молодой, устроишься. А в армии тебе все равно карьеру уже не сделать.

Я послушался и поставил точку на армейской жизни. Отправился домой в Искитим. Летел через Москву. Там решил набрать номерок. Олег ответил сразу, будто ждал. Забил мне стрелку в ресторане отеля.

Я и сам не знал, зачем иду на эту встречу. Претензии ему высказать? Нет, не то. В глубине души я был доволен нашей бесшабашной вылазкой. Понравилось мне это дело, если начистоту. Хотелось бы повторить.

Олег встретил меня, как старого друга. Оказалось, что он прилетел из Англии – специально для встречи со мной.

Посидели, выпили. А потом он внезапно предложил:

– Слушай, Игорек, ты не жалей, что тебя из армии турнули. Давай лучше работать со мной. Мне как раз такой напарник нужен.

Я вначале заинтересовался, а потом все же отказался.

– Нет, Олег. Не по мне это – мотаться по всему миру, балакать на разных языках и устраивать перевороты в какой-нибудь банановой республике вроде Ливии.

– Ливия скорее нефтяная республика, – хохотнул Ким.

– Да по фиг… Слушай, Олег, я спросить хочу. Как же ты на такое дело пошел без своего проверенного сапера?

– Был у меня один спец, но… Форс-мажор, короче. Пришлось на ходу импровизировать.

– А как тебе удалось к особисту подкатиться? Или не было никакого пятого отдела? Пашка, светлая ему память, соврал?

– Правду твой старлей сказал. Привели меня к нему А кто, тебе лучше не знать. Не загоняйся, Игорек. Дело прошлое.

– М-да… Только меня могли из-за твоих дел в тюрягу закатать. Следователь явно шил пособничество терроризму. И если б не чудо, что тот чиновник вмешался…

– Чудо? – перебил Ким и картинно вскинул бровь. – Запомни, Игорек. В нашем мире чудеса не происходят сами по себе. Это всегда дело чьих-нибудь рук. Ты думал, что я подставлю тебя и брошу? Хрен тебе. Я своих не бросаю. Жаль только с наградой не прокатило. Я вообще-то не ожидал, что тебя из армии попрут. Наоборот, думал, повысят и медаль дадут. Так что мой косяк, извини. Зато вот моральная компенсация. – Он положил на стол банковскую карту. – Тут треть гонорара за Лиса. Твоя доля. Не боись, деньги чистые, ни одна налоговая не подкопается.

На том и расстались.

Я вернулся домой в Искитим. На деньги Кима прикупил квартирку, чтобы не зависеть от родителей. Пытался наладить нормальную жизнь. Устроился работать сначала менеджером по продажам, потом охранником, но не выдержал долго, ушел. Тоска заедает. Брат предлагал пойти к нему в полицию, он у меня начальник следственного отдела. Но опять-таки дело не по мне – одной рукой с преступностью бороться, а другой от нее же деньги брать. Мы на этой почве с братом разругались вусмерть. А уж, когда я в сталкеры подался, для брата вообще стал пустым местом. Не общаемся который год.

А с Кимом мы скорешились. Все время, пока его мотало по свету, созванивались, переписывались. И вот в какой-то момент он, по его словам, «досыта наелся всем этим дерьмовым дерьмищем». Написал, что завязать хочет, осесть где-нибудь в тихом месте, бабу завести и все остальные дела. Я его позвал к себе в Искитим.

Поначалу он пытался со мной сталкерить, но это дело у него туго пошло. Маятно ему было в Зоне, тоскливо. А тут братва подвалила. Они на него давно облизывались. Еще бы! Такой боец! Но и с ними у Кима не сложилось. Выбрал он свой собственный путь – пошел работать в заведение с необычным названием «На краю». Между прочим, весьма посещаемое место в Искитиме. Тут размещается казино, а также подпольный бойцовский ринг для петушиных боев. Подпольный – потому что официально кровавые петушиные бои в России запрещены. Естественно, все о ринге знают, но власти закрывают глаза.

Ким работает на ринге старшим судьей – руководит боями, контролирует букмекеров. Дело только кажется простым. На самом деле хороших судей можно по пальцам перечесть. Заработать авторитет в этой профессии очень непросто. Олег – заработал.

На него обратил внимание сам Арчибальд – хозяин заведения «На краю» и вообще один из самых крутых бизнесменов в городе, депутат городского совета, владелец банка и успешный предприниматель.

Вообще, Арчибальд, или по паспорту Арсений Иванович Чибисов, – сын директора Бердского электромеханического завода, того самого, который накрыло еще первой волной Посещения. Арчибальду тогда лет десять – двенадцать было. Он оказался вместе с отцом на БЭМЗ как раз в момент катаклизма, породившего Зону. Выбрались немногие. Младшему Чибисову удалось уцелеть, а его отец погиб. Жизнь мальчика с того дня резко переменилась. Еще бы! Избалованный богатенький сынок большого начальника в один миг превратился в безотцовщину без гроша в кармане. И понеслась… Говорят, свой первый тюремный срок Арчибальд еще по малолетке словил.