ИГ/РА (СИ) - Килина Диана - Страница 19

• Предыдущая
• 19/53
• Следующая

Медуза Горгона нервно закурила в стороне, потому что взгляд, которым одарила меня Ольга, мог не только превратить человека в камень, но ещё и заморозить Экватор.

– Ты – труп, Лазарев, – с рокотом прошептала она.

– Обещания, обещания, – протянул я, поправляя прядку волос, которая упала на её раскрасневшееся лицо, – Пошли, Сладкая. Я уже утомился.

Я обошёл её, оставив наедине с продавщицами, которые наверняка подумали о ней не самым лучшим образом. С улыбкой, растянутой до ушей, я услышал свист, который вырвался из её лёгких, когда она вздохнула; и скрежет каблуков по каменному полу, когда она резко развернулась.

– Я задушу тебя во сне, – прошипела она, как королевская кобра, за моей спиной, – Нет, я лучше буду подсыпать тебе цианид следующие две недели, чтобы твоя рожа стала уродливой, волосы выпали, а зубы раскрошились. Я буду наблюдать, как ты медленно подыхаешь, и с радостью поглумлюсь над твоим телом, когда ты наконец–то…

– Злюка, – сорвалось у меня, и я развернулся, обхватив её за талию свободной рукой.

Оля попыталась вырваться, но я вцепился в неё мёртвой хваткой и улыбнулся ещё шире, если такое вообще было возможно. Она упёрлась левой рукой мне в грудь, не давая приблизиться, но когда это меня останавливало? Наклонившись над ней, я коснулся ртом уголка её губ, и шепнул в её мягкую, пахнущую розами, кожу:

– Ты очень красивая, когда злишься, Сладкая, – чуть отклонившись, я заглянул в её лицо, на котором ещё бушевала ярость, – Тебе нужно нижнее бельё?

– Что? – она хлопнула глазами.

– Бельё нужно? – повторил я с ухмылкой, – Помогу примерить.

Оля прищурилась, продолжая упираться ладошкой в мою грудь. Так мы простояли несколько секунд, пока её рука не переместилась на моё плечо и не погладила мою кожу под коротким рукавом рубашки. Я проследил за её движением, ощущая, как напряжение в паху достигло критической болезненной точки.

– Сама справлюсь, – пробормотала она, продолжая поглаживать мой шрам от пулевого ранения, – Попей пока кофе, я недолго.

Её глаза заволокло задумчивой дымкой, отчего они стали почти серыми. Оля убрала руку, и я отпустил её, ощущая прохладу в тех местах, где меня касалось её хрупкое тело. Молча она отвернулась, и пошла слегка хромающей походкой дальше, а потом свернула в первый отдел нижнего белья. Я же вздохнул, и направился к лифту, чтобы спуститься в кофейню на первом этаже.

Ольга, 2013

Это было плохой идеей.

Я подумала об этом в сотый раз, держа кисточку с чёрным лаком для ногтей в левой руке и прицеливаясь к своему мизинцу на правой ноге.

Это определённо было плохой идеей.

Промазав в очередной раз, я покрасила свои пальцы похожей на смолу жидкостью и вздохнула.

– Игорь! – рявкнула я, вытирая лак с кожи кусочком туалетной бумаги.

Как всегда, наполовину обнажённый Лазарев нарисовался в дверях ванной с широченной улыбкой:

– Да, Сладкая.

– Ногти умеешь красить? – спросила я, убирая кисточку в баночку.

– Не уверен, – он пожал плечами, – А что?

– Я правша, – вздохнув, я махнула на свою ногу и пошевелила пальцами.

Он проследил за моими движениями и приподнял брови.

– Давай, попробую, – Лазарев прошёл мимо меня и опустил крышку унитаза, – Садись.

Он кивнул мне на бортик ванной, а сам опустился на фаянсовый трон со своей привычной грацией. Я протянула ему лак для ногтей и села, вытянув ногу.

– Инструкции? – он пощекотал мою пятку кончиками пальцев.

– Встряхни, – я кивнула на бутылочку, поморщившись, – И крась. Только тонким слоем, иначе сохнуть вечность будет.

Хмыкнув, Игорь закрутил крышку и хорошенько потряс мой новенький бутылек, которых в моей коллекции, наверное, уже целая сотня. Открыв его заново, он поставил его на край раковины и вытащил кисточку.

– Лишнее по стенкам размажь, – уточнила я, видя, как большая жирная капля начала стекать вниз.

Он послушно выполнил моё указание, и взял мою ногу левой рукой, подгибая мне пальцы. Я поддерживала равновесие, держась о края ванной и старалась не морщиться от щекотки, которую вызывали его тёплые руки, ненароком касающиеся меня в чувствительных местах.

– Ты говорила, – нарушил тишину мой педикюрщик, когда приступил ко второй ноге, – Что у тебя какие–то особенные вкусы. Что ты имела в виду? – не поднимая глаз, спросил он.

Я нахмурилась и поёрзала на бортике, думая о том, что ответить на это. Взвесив все «за» и «против», я решила поведать правду:

– Я не могу, когда ко мне прикасаются, – тихо сказала я, пристально разглядывая его сосредоточенное над моими чернеющими ногтями лицо, – Контроль. Мне нужен контроль.

– Из–за Ратмира? – Лазарев по–прежнему не смотрел на меня, и я на секунду подумала, что он… Боится посмотреть? – Он делал тебе больно?

– Нет. Никогда, – отрезала я, из–за чего Игорь поднял голову, – Ратмир любил меня.

Рука Лазарева зависла в воздухе между моими пальцами и бутылочкой, стоящей на раковине.

– Я знаю, как это звучит, – я невольно ухмыльнулась, – Но он никогда не делал мне больно лично. Для этого у него существовали люди, – я отвернулась и уставилась на шоколадного цвета мозаику, которой была отделана одна из стен его ванной.

– Твои шрамы на спине, – Игорь снова наклонился, и начал наносить второй слой лака, – Откуда они?

– Татуировка. Когда я сбежала в 2007, я начала делать татуировку, – я поморщилась от щекотки, стараясь не двигать пальцами на ноге, чтобы не уничтожить старания Лазарева, – Ратмир приказал вырезать её. Сказал, что чернила не должны быть на женском теле.

– А шрамы, следовательно, должны, – холодно констатировал Игорь, опуская мою ступню на пол.

– У него была своя логика, – я повела здоровым плечом, и почесала другое, которое периодически зудело, – А твоя спина? Кто вырезал на ней твоё имя? – я невольно усмехнулась.

– Тимур. Мы поспорили, и я проиграл, – Игорь посмотрел на мои чёрные ногти и улыбнулся, – Принимай работу.

– Тебе надо переквалифицироваться, Лазарев, – я подняла одну ногу, оттопырив пальцы, – У тебя талант красить ногти.

Он как–то странно фыркнул и поёжился:

– Я делал это в первый, и, пожалуй, единственный раз в жизни. Почему чёрный?

Я пожала плечами:

– Нравится. А какой надо?

– Не знаю, – он поднялся на ноги и протянул мне руку, – Красный?

– Банально.

– Зато сексуально, – окинув меня взглядом с головы до ног, когда я встала, Лазарев подёргал лямку моего топа, – Милая вещица.

– Я не люблю халаты. В пижамке уютнее, – я глупо хихикнула, отводя его руку в сторону.

– В этом, – кивнув на полупрозрачные бежевые кружева, поднял брови Игорь, – Уютнее? Может, тебе проще голой ходить?

Я посмотрела на него, нахмурившись. Он решил продолжить свою мысль:

– Серьёзно, если бы не лифчик, я бы видел твои соски.

– Серьёзно, ты их итак уже видел, – фыркнула в ответ я, – В моих сосках нет ничего особенного.

– Как сказать – не отрывая взгляда от моей груди, протянул Игорь.

– Моё лицо выше, – дёрнув его за колючий подбородок, я подняла его голову.

К тому моменту, как я поняла, что происходит, стало слишком поздно. Он стоял вплотную ко мне, поглаживая моё предплечье. За обменом колкостями я не заметила, как его ладонь, которая помогла мне подняться, переместилась выше, и под ней по моей коже расползалось предательское тепло. Я не заметила, что, опустив глаза на меня, он при этом чуть склонил голову, так, что его губы почти касались моего виска. Я не заметила, что другая его рука, которая минуту назад дёргала тонкую шёлковую бретельку на моей пижаме, сейчас лежала на моём затылке, не давая отстраниться.

– У меня остался всего один вопрос, Оля, – вкрадчиво произнёс Лазарь, продолжая поглаживать мою руку, пробираясь пальцами выше, к плечу, – Ты не можешь, когда к тебе прикасаются, – он наклонился ещё ниже и его дыхание пощекотало мой нос сладковатым запахом, – Но ты позволяешь это делать мне. Почему?

• Предыдущая
• 19/53
• Следующая