Титаны и тираны. Иван IV Грозный. Сталин - Радзинский Эдвард Станиславович - Страница 26

Анна Аллилуева все запомнила и добросовестно описала Кобу в те дни. В 1947 году она напечатала книгу своих воспоминаний. Но ни она, ни ее издатели не поняли: Сталин не любил вспоминать о жизни Кобы. Бедная Анна отправится в тюремную камеру…

Временное правительство слабело – русская демократия погибала в бесконечных речах и склоках.

Триста лет правления Романовых молчала Россия – и, казалось, теперь триста лет без умолку будет говорить. Страна будто сошла с ума: рабочие не работали, крестьяне не сеяли, солдаты не воевали. В стране шел бесконечный митинг – бесчисленные заседания бесчисленных партий, торжество демагогов. Армия не хотела воевать. Наступление, предпринятое Керенским в Галиции, окончилось катастрофой – гибелью ста тысяч солдат безнадежно усталой армии. Но вместо мира тупое правительство призывало к новому наступлению. По-прежнему не решалась земельная проблема. Ленин же обещает землю крестьянам и мир России. Большевистские газеты и агитаторы разлагают фронт. Генерал Краснов писал: «Почти всюду мы видели одну и ту же картину: где на путях, где в вагоне, где на седлах… сидели или стояли драгуны и среди них юркая личность в солдатской шинели…»

К осени правительство Керенского напоминало правительство свергнутого царя – его не поддерживал никто. Несмотря на «дело о шпионах», влияние большевиков резко возросло. Керенский понимал: его положение стремительно ухудшается. Нужна твердая власть, которая не допустит развала державы. В печать уже просачиваются новые идеи Ленина – о курсе на вооруженное восстание.

Верховный главнокомандующий генерал Корнилов требует всей полноты власти, чтобы навести порядок на фронте и предотвратить переворот в тылу. Он направляет в Петроград конный корпус генерала Крымова. Но Керенский, так желавший этого шага, в последний момент испугался – решил, что, наведя порядок, Корнилов захочет избавиться и от него самого. И он объявил наступление Корнилова мятежом.

Поэтесса Зинаида Гиппиус записала в эти дни: «Большевистский бунт ожидается ежедневно… Я почти уверена, что дивизии шли для Керенского с его полного ведома… по его неформальному распоряжению».

Керенский смещает Корнилова и обращается за помощью «ко всем демократическим силам». Ленин моментально принимает решение: выступить против Корнилова. Керенский принимает этот опасный дар, и большевики легально вооружают свою Красную гвардию.

История улыбалась – матросы с крейсера «Аврора» были призваны Керенским охранять Зимний дворец.

Контакт с правительством Ленин использовал великолепно – вооружил своих сторонников во всех крупнейших городах.

После подавления «корниловского мятежа» большевиков начинают выпускать из тюрем. Лидеры – Каменев, Троцкий – возвращаются.

Но Ленин в Петрограде не появляется. Он скрывается в Финляндии, куда с наступлением осенних дождей переправил его из шалаша заботливый Коба.

«Возвращение к работе временно оторванных от нее членов ЦК отбрасывает его (Кобу. – Э.Р.) от той выдающейся позиции, которую он занял в период съезда. Его работа разворачивается в закрытом сосуде, неведомая для масс, незаметная для врагов», – напишет Троцкий.

И опять он не понял Кобу. Тот действительно отходит в тень – но с удовольствием. Ибо наступило воистину тревожное время.

12 и 14 сентября привозят из Финляндии два опаснейших письма Ленина. Он объявляет: момент восстания наступил!

Сентябрь стал роковым для Временного правительства. Немцы захватывают острова на Балтике, ожидаются удары по Кронштадту и Петрограду. Правительство готовит эвакуацию столицы. В городе начинаются открытые грабежи. Разграблены дворцы великих князей Александра Михайловича и Андрея Владимировича – золото, серебро, бриллианты, коллекции монет и фарфора исчезли. Та же участь постигла любимый дом царской семьи – Александровский дворец. Идет открытый торг награбленным. Газеты пестрят объявлениями: «Куплю предметы искусства по наивысшей цене»… «Еще никогда Россия так не стояла на краю гибели», – писали «Биржевые ведомости».

Между тем большевики начинают захватывать власть в Советах по всей стране. В Петрограде открыто говорят о большевистском восстании. «Ужас охватил наше запуганное общество перед призраком большевизма… Гибнет все, во что мы верили, гибнет Петербург. Заговор против Петербурга близится к осуществлению», – писал Горькому художник Бенуа.

Именно тогда по просьбе Ленина было передано Кобе его первое письмо – «Большевики должны взять власть». И Коба зачитал его членам ЦК: «Взяв сразу власть в Москве и в Питере… мы победим безусловно и несомненно».

Во время обсуждения Коба предлагает разослать письма Ленина в наиболее важные низовые организации и там обсудить. Сам он уклоняется от решения, но большинство поддерживает идею восстания – и Коба голосует «за» вместе с ними.

Опасное время…

Большевики захватывают Петроградский Совет – Троцкий становится его председателем. 9 октября случилось то, чего так ждал Ленин: начался конфликт окончательно разложившегося гарнизона с правительством. Керенский попытался отправить ненадежные войска на фронт, но Совет тотчас выступил в их защиту.

Троцкий создает при Совете орган, который должен был обеспечить оборону Петрограда от немцев и «военных и штатских корниловцев». Этот Военно-революционный комитет он превращает в легальный штаб большевистского восстания.

10 октября состоялось знаменитое заседание – на нем были все большевистские лидеры. Здесь впервые появились бритые (для конспирации) Ленин и его недавний сошалашник Зиновьев. Ленин делает доклад о текущем моменте: «Вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело». И они не останутся одни. Обсуждая известия о волнениях в германском флоте, Ленин объявляет эти события доказательством «нарастания во всей Европе всемирной социальной революции». Он чувствует неуверенность сподвижников, но умеет заразить их своей верой. Главная черта Ленина – отсутствие сомнений в том, что он исповедует в данный момент (хотя в следующий он с тем же отсутствием сомнений может исповедовать прямо противоположное). И эту черту истинного Вождя усвоит Коба. «Учимся понемногу, учимся»…

Для руководства восстанием создается Политическое бюро, в которое Ленин включает Кобу.

Против восстания выступают Зиновьев и Каменев – они предрекают ему гибель. Оба не могут забыть страшных июльских дней. Потерпев поражение при голосовании, Каменев совершает решительный поступок. 18 октября он публикует в газете Горького «Новая жизнь» заявление, где излагает позицию – свою и Зиновьева: восстание обречено на поражение, и это повлечет за собой самые гибельные последствия для партии, для судьбы революции.

Ленин в ярости. Он пишет письмо в ЦК – требует исключить из партии «штрейкбрехеров революции», выдавших тайну восстания.

Хотя тайны никакой не было. «По городу идут слухи, что 20 октября будет выступление большевиков», – писала в письме к своим знакомым крупным детским почерком гимназистка Надежда Аллилуева.

Опомнившись, Зиновьев посылает трусливое письмо в редакцию «Рабочего пути» (так в те дни именовалась запрещенная «Правда»). Он старательно доказывает, что «серьезных разногласий с Лениным у него нет и быть не может». Его просто не поняли…

И случилось странное: не страшась ленинского гнева, редактор Коба не только опубликовал письмо, но прибавил к нему примечание, где поддержал Зиновьева и даже осмелился покритиковать ленинскую непримиримость.

Для обсуждения поступка Зиновьева и Каменева собирается заседание Центрального комитета. Троцкий требует их исключения из ЦК. Коба предлагает совсем иное: «Обязать этих двух товарищей подчиниться, но оставить в ЦК».