Загадка острова Раутана - Наумов Евгений - Страница 22

• Предыдущая
• 22/32
• Следующая

— Он! — с уверенностью выдохнул Шастун, едва взглянув на фотографию. Гусятников удовлетворенно кивнул и постучал по снимку пальцами.

— К сожалению, у нас есть только вот эта, ранняя его фотография, из личного дела. А бороду мы пририсовали… Да, видно, неудачно. Значит, все-таки он.

— Как же он выплыл? — взволнованно спросил Шастун. — Что этого волка обратно сюда привело?

— Видно, что-то важное… Хоть и сменил он документы, бороду отпустил, а все ж риск большой. Вдруг кто из старых северян опознает? Правда, мало их нынче осталось, старых северян. На том, видно, и строил свой расчет. Ну-ка, расскажите мне историю с золотым самородком, да поподробнее.

Под пирсом моргородка, где стояли частные моторные лодки, теплились два папиросных огонька.

— Ну как, видишь что-нибудь?

— Катеришко меж льдин, видишь, шмыгает… дымит. Шлюпки не видать.

— Эх, ослабли мои глаза. Раньше-то я морских блох на животе у чайки пересчитать мог.

— Тихо! Ползет лодка… весельная. Фигурки черненькие.

— Это они. Отвязывай моторку!

Жмакин шершавой лапой сдернул с цепи маленький замочек.

Бекоев влез в лодку. Он был закутан в большой плащ-дождевик с капюшоном. На Жмакине был такой же плащ.

— Жди меня здесь, не высовывайся.

Он рванул шнур подвесного мотора. Зататакало гулкое эхо под сумрачным пирсом. Между позеленевшими сваями высунулся тупой, приподнятый над водой нос. Он нацелился на маячившую на горизонте ярко-красную шлюпку.

— Налегай! И раз, и два! — весело командовал Миша, резко откидываясь назад. Эдька тоже остервенело дергал весло, но только поднимал брызги. Шлюпка то и дело кренилась в его сторону, и рулившая Светка сердилась, с трудом выправляя ее.

Шлюпка с размаху ткнулась в песок. Эдька уронил весло и со стоном разжал ладони: на них красовались вздувшиеся пузыри. Миша озабоченно посмотрел на него.

— Обратно не сможешь грести… или придется чем-то завязать.

Светка ступила на мягкий песок и сказала певуче, оглядываясь вокруг:

— Краси-и-иво-то как!

Действительно, если бы не льды вдалеке, ни за что нельзя было бы сказать, что это Север. Зеленые откосы острова, ласковый желтый песок, на который море вынесло побелевшие щепки и длинные полосы водорослей. И жаркое солнце, такое жаркое, что Эдька воскликнул:

— Давайте купаться!

Миша улыбнулся.

— Вода холодная, простудишься.

Он вытащил ведро, сложил весла в шлюпке и привязал цепь за бревно, которое наполовину вросло в землю. В его потрескавшиеся серые бока были вбиты железные костыли — здесь причаливали лодки.

Ребята сняли теплые куртки, побросали их в лодку и поднялись на крутой склон.

За проливом в синей дымке лежал город. Белые дома живописно расположились у крутой сопки. Черные сухопарые журавли-краны трудолюбиво клевали трюмы судов, покачивающихся на темно-синей воде. Вдали, за домами, как многотрубный линкор, дымила ТЭЦ. Ближе жучком-водомеркой скользил по глади воды портовый катерок, осторожно огибая льды, а еще ближе, внизу у берега, разворачивалась чья-то лодка, оставляя на воде кружевной след.

— Тоже за грибами, — заметил Миша.

— Пошли быстрее! — заторопился Эдька. — А то набежит народ, все грибы у нас из-под носа повыдергивают.

— Успокойся, — улыбнулся Миша. — Сюда только по воскресеньям приезжают, а в будни редко кто заглянет.

Он свистнул собаку. Лада моментально очутилась у его ног.

— Тагам! Грибы, Лада, грибы!

Собака, пристально глядя на мальчика, вздернула вверх черненькие пятнышки над глазами — словно подняла брови. Все засмеялись.

— Удивляется!

Лада, не обращая внимания на смех, устремилась прочь от берега. Ребята понеслись за ней.

Неожиданно собака остановилась. Она смотрела вниз, под кочки. Прямо под мордой собаки блестела коричневая шляпка, к которой прилип желтый листочек.

— Гриб! Ура! И верно, что чует грибы!

Эдька восторженно хлопал Мишу по плечу, тот счастливо улыбался. Светка потянулась было к грибу, но Эдька отогнал ее и снял сначала Ладу, потом крупным планом — гриб.

Вскоре собака уже делала стойку у другой шляпки. Потом у третьей. Тут ребята и сами стали замечать грибы. Они шли цепью, и каждый лихорадочно обшаривал глазами свой участок. Замечая очередную шляпку, Светка вскрикивала. Вот под кочкой притаился невысокий крепыш на белой ножке. А рядом — старый, изъеденный червями. Шляпка у него обвисшая и почти черная. Ну его! Зато чуть подальше — молодая семейка, шляпки круглые, как мячики.

— Ой, ой, ой! — закричала она. — Сколько я нашла! Смотрите!

Миша рассмеялся. А Светка шла по высокому мху, счастливо улыбаясь. Словно коричневые лужицы, там и сям поблескивали шляпки первосортных грибов. Как, добрый волшебник, открывало ей солнце в дремучем — мху все новые и новые грибные россыпи.

Эдька предпочитал идти за Ладой. Она то и дело останавливалась, а он подбегал и срезал грибы.

— Во, еще один в сумке!

По временам он неистово стрекотал кинокамерой, снимая Ладу в поиске.

— Почему нет разнообразия? — брюзжал он. — Все грибы одинаковые. Разве Лада не умеет другие грибы искать? Хотя бы мухомор или поганку…

— Она все умеет, — сказал Миша. — Но здесь, на Раутане, одни подберезовики да белые растут.

— Значит, вредных грибов нет?

— Ни одной поганки.

— Ага, не климат!

Эдька нагнулся.

— Какие они подберезовики? Скорее надберезовики. Видишь, березки здесь меньше, чем грибы.

— Они называются березками Миддендорфа, — пояснил Миша. — Мы учили.

Ребята вышли на берег большого озера. У воды густо росла осока.

— Смотрите, какой большой камень! — сказала Светка. — Посидим?

На пригорке лежал широкий ноздреватый камень. Он был теплый — нагрелся на солнце. Ребята сидели, любуясь озером, гладью его воды, зеленью берегов.

— Что это? — рука Эдьки нащупала какие-то линии, узоры. Он стал счищать реденький мох в углублениях. Светка помогала ему.

— Собака! — вдруг воскликнула она.

— Голова собаки, — поправил Эдька. На камне кто-то грубо высек изображение головы собаки.

— Это, наверное, колдовали здесь, да? — Светка обернулась к Мише. Но тот, глядя на изображение, покачал головой.

— Нет, это не чукотский рисунок. Нет… так наши не рисуют.

— Наверное, туристы, — решил Эдька.

Они еще посидели на теплом камне и двинулись дальше.

Вскоре ведро наполнилось отборными крепкими грибами.

— Вот Ксаныч обрадуется! — сказал Эдька. — А еще говорил: не найдем грибов.

Вдруг Светка перестала видеть коричневые шляпки. Она пристально смотрела вокруг, но ни одного гриба нигде не было. И тут поняла: нет солнца. Она запрокинула голову — тяжелые тучи ползли по небу.

— Однако надо возвращаться, — хмурясь, сказал Миша. — Видно, зря мы сняли куртки…

Они шли назад, не глядя по сторонам, быстрым шагом. Навстречу задул ветер, он все усиливался и вскоре стал пронизывающим. Не успели они пройти половину пути, как повалил снег. Эдька на ходу сорвал большой гриб, на шляпке которого лежала крохотная горка снега.

— Ну, дела! — ежась, сказал он. — В первый раз собираю грибы-подснежники.

— Быстрее, быстрее! — подгонял Миша. Добежав, они остановились над крутым обрывом. И ведро выпало из рук Эдьки.

— А где… шлюпка?

На пустой берег с шумом набегали волны. Может быть, они не там вышли? Нет, внизу, до половины врытое в песок, виднелось бревно, ощетинившееся вбитыми в него костылями. Сбежав вниз, пристально осмотрели бревно.

— Обрывка цепи нет, значит, шлюпку не могло оторвать, — стуча зубами, заметил Миша. — Здесь кто-то был.

Он указал на глубокий след сапога, отпечатавшийся в сыром песке. Высокая, больше других, набежавшая волна рассыпалась у его ног, размыла песок, разгладила.

— Та лодка, — сказал Эдька. — Помните? Она пришла сразу же вслед за нами. И какой-то тип в плаще сидел на корме. Наверное, он украл шлюпку.

• Предыдущая
• 22/32
• Следующая