Безумный мир - Рассел Эрик Фрэнк - Страница 49

• Предыдущая
• 49/59
• Следующая

– По-моему, это невероятно, – вставил Дрейк.

– Не больше, чем все остальное в этом сумасшедшем деле. Из больших клопов сосут кровь другие, поменьше. Так было всегда. Кроме того, Горовиц-отличная реклама всему движению. Особенно для новообращенных. Религии необходим святой, лучше два, чтобы поддерживать веру. Конечно, Линдл слишком циничен, чтобы принимать энтузиазм Горовица за чистую монету, но и ему это, в конце концов, выгодно. – Армстронг нахмурился. – Мне кажется, что Горовиц меньше всего причастен к этой каше. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Надежда умирает последней, – процитировал Дрейк похоронным голосом. – Нам дышат в спину и свистят в уши. Если ты выберешься из этого лабиринта, парень, считай, тебе крупно повезло!

Хансен посмотрел на него строгим взглядом:

– Боитесь?

– Ради Бога, хватит пререкаться! – Армстронг сердито взглянул на обоих. – Мы свободны, никто нас пока еще не свел с ума, никто не арестовал, не надел наручников… Надеюсь, никто и не наденет!

– Ты замечательно самоуверен, – сказал Дрейк, – и я очень хотел бы разделить это чувство с тобой. Но я не привык ощущать себя дичью, за которой гонится целая свора охотников. И как вы собираетесь с ними управиться, я постичь не могу. – Он наградил Вомерсли злобным взглядом и добавил: – Но я хочу, чтобы вы поняли – я на вашей стороне не потому, что мне некуда деваться, а потому, что хочу увидеть, как подохнет эта крыса.

– Похвальное стремление, – одобрил Хансен.

Все еще хмурясь, Армстронг спросил Вомерсли:

– Если нормальные марсиане потребуют прекратить деятельность «Норман-клуба» или же вообще распустить его, будет ли это сделано?

– Да.

– Почему?

– Мы верны им. Они выше нас.

– Но они не отдадут такой приказ?

– Нет.

– Они же миссионеры! – строго заметил Армстронг. – Если верить Линдлу, они суют свой нос в дела этого мира постоянно. Почему же они отказываются вмешиваться сейчас?

– Потому что сейчас… другое… Перекресток всех судеб… и они чувствуют… они чувствуют… – Вомерсли закашлялся, что-то невнятно пробормотал и с трудом добавил: – …что сейчас тот момент, когда земляне – и нормальные, и ненормальные должны… сами позаботиться о своем спасении… – Он снова закашлялся и обмяк в кресле.

– Хватит с него. – Армстронг выключил аппарат и сорвал контакты со склонившейся головы сенатора. – Оттащите его наверх и бросьте на кровать. Он теперь проспит часа три, не меньше.

Пока Дрейк и двое людей Хансена тащили безвольное тело сенатора, Армстронг неутомимо мерил шагами комнату, словно медведь в клетке. Дождавшись их возвращения, он заговорил:

– Давайте посмотрим на ситуацию иначе. Нас ищут. Нас разыскивают всех – причем тех, кого не включили в список сегодня, обязательно включат завтра – либо как сообщников, либо как соучастников. Формальные обвинения не имеют значения – нам постараются пришить все, что только сумеют найти. Полиция, ФБР, «Норман-клуб», марсиане-гуманы, ЦРУ и, наверное, даже контрразведка ВМС дорого заплатили бы за наши скальпы. – Он внимательно оглядел каждого по очереди. – Я хочу сказать, что каких бы еще шалостей мы ни натворили, крепче, чем сейчас, мы уже не увязнем.

– За похищение людей полагается смертная казнь, – заметил Дрейк. – Честно говоря, я не представляю ничего более крепкого, чем девять футов веревки.

Не обратив внимания на его слова, Армстронг продолжал:

– Нам понадобятся все силы, на которые мы можем рассчитывать, – а у нас их чертовски мало! Кроме присутствующих я могу доверять только четверым, а именно: генералу Грегори, Биллу Нортону, Клэр Мэндл и Джорджу Куину. Попытка связаться с генералом не принесет особой пользы, так как я сообщу ему немногое сверх того, что ему уже известно. Тем более что при такой попытке риск попасться чрезвычайно велик. Что касается Клэр Мэндл, то она вне досягаемости. Я о ней не беспокоюсь, поскольку она исчезла по собственной воле. От Билла Нортона проку мало. Сам того не желая, он может причинить нам вред; он человек эмоциональный, а мы сейчас не можем позволить себе отвлекаться на мелочи. Остается Куин.

– И мы знаем, где он, – блестя глазами, вставил Хансен.

– И мы знаем, где он, – кивнул Армстронг. – Вот почему я считаю, что следующим нашим шагом должно быть освобождение Куина. – Он помолчал и спросил: – Есть другие предложения?

Прежде чем ответить, Дрейк задумчиво поскреб подбородок.

– Нет, я не против! Мне просто интересно – что есть у Куина такое, чего нет ни у кого из вас? Нас тут семеро, считая Мириам. Семь крыс в лабиринте! Что изменится, если нас станет восемь?

– Мы станем на одного человека сильнее.

– Верно. Но что нам это даст? Ты начал с того, что поднял шум всего лишь вокруг взрывов космических кораблей! Теперь ты вынужден сражаться с целым дьявольским войском, чтобы предотвратить мировую войну. Но вспомни свои собственные слова: пусть наша страна миролюбива, пусть она руководствуется чувством справедливости и прочими высокими идеалами, беда в том, что бойню может начать любая нация. И если каким-то чудесным образом мы сокрушим «Норман-клуб» в своей стране, они запросто устроят мировой пожар, поднеся спичку где-нибудь еще-там, где мы не сумеем их достать, – в Португалии или, например, в Перу. Заколыхаются флаги, забьют барабаны; разумных людей, которые хотят жить, предадут анафеме как трусов и предателей, а безумцев, жаждущих умереть, объявят героями из героев. С этим не справиться не то что семи человекам – семи миллионам! И я не знаю, черт возьми, лучше ли станет, если нас окажется восемь!

Хансен наклонился вперед и мягко спросил:

– Значит, вы хотите, чтобы Куина поджарили в собственном соку?

– Что за чепуха! – вспыхнул Дрейк. – Я руками и ногами за то, чтобы вытащить Куина. Он – пилот космического корабля, и хотел бы я посмотреть, как он разделается с этими дерьмовыми небожителями. У меня тоже есть на это свои причины, но я уступаю очередь Джорджу, потому что он космонавт! – Его обеспокоенный взгляд перешел с Хансена на Армстронга. – Я хочу только сказать, что не вижу никакого выхода из грязи, в которую мы вляпались. Это как зыбучий песок. Мы будем бороться и одновременно погружаться, погружаться и погружаться, пока не пустим последний пузырь. И чем отчаяннее мы боремся, тем быстрее погружаемся. Именно так я представляю наше положение. Может, вам оно кажется иным? Может быть, вы видите то, чего не вижу я? Если так, я хотел бы об этом знать. Тогда я понимал бы, куда мы идем, и мне стало бы гораздо легче на душе.

– Считай, что так оно и есть, – сказал Армстронг. – Наш дражайший друг Вомерсли был так любезен, что показал нам выход.

– А? – У Дрейка отвисла челюсть.

– Так ведь он же сказал: «Мы у последней черты»! Они у «последней черты»; не мы, а они. И мы поможем им перешагнуть эту черту. Пусть только нам повезет!

– М-да. – Дрейк выглядел озадаченным. – М-да. – Он неопределенно повел рукой перед лицом. – Наверное, это от недосыпа. Либо я слишком туп. – Он посмотрел на Хансена: – Вы что-нибудь поняли?

– Нет, – безразлично ответил детектив. – Хотя мне, собственно, все равно. Мне важно, чтобы брякало в кармане.

– Джордж Куин знает то, чего не знаем мы, – объяснил Армстронг. – Он знает, когда, где и как нанести удар. – Он повернулся к Дрейку, и тот в ответ на его взгляд закатил глаза.

– Не обращай на меня внимания. Я сейчас даже не в состоянии понимать английский язык.

– Ладно. Значит, решено – мы выручаем Куина. Остаются еще две проблемы. Первая – берем ли мы с собой Мириам?

– Попробуйте только не взять! – крикнула Мириам из кухни. Она указала кофейником на Хансена: – Он – мое единственное алиби! Я от него не отстану.

– Ответ ясен. – Армстронг ухмыльнулся. – Берем мы Вомерсли или оставляем здесь под охраной?

– Он для нас – все равно что золотой запас, – сказал Хансен. – Я не люблю расставаться с золотом. Кроме того, предоставив Вомерсли охрану, мы уменьшим нашу численность.

• Предыдущая
• 49/59
• Следующая