В Иродовой Бездне (книга 2) - Грачев Юрий Сергеевич - Страница 53

Доктора Троицкого Лева очень уважал — и как выдающегося специалиста, и как хорошего человека. Он заходил к нему, и тот давал ему читать свои книги. Одну из них — «Электротерапия» Коваршика — он даже подарил Леве с надписью: «На память от врача-хирурга Троицкого лекпому Смирнскому». Особенно были интересны Леве книги по исследованию диагностических ошибок.

Как это бывает всегда, после упорных зимних холодов наступило некоторое потепление. Приближалась весна.

Неожиданно Леву вызвали на этап. Прибежал доктор Крих, и, разводя руками, сказал:

— Я хлопотал о вас, работники так нужны, но ничего не получилось. Вас направляют куда-то в дальний этап, возможно за Полярный круг. Благодарю вас за вашу работу.

Он тряс руку Левы и выражал ему самые лучшие пожелания.

— Я с своей стороны очень благодарен вам. Вы. меня многому научили, и аккуратности, и порядку. Этого так не хватает у нас…

И вот Лева на этапном дворе. По обличью отобранных в этап он убедился, что отбирают самый сброд, одних жуликов, и Лева понял, что его направляют на общих основаниях, а не по специальности фельдшера. Кто-то невидимый, неизвестный желал ему зла и, казалось, преследовал его. Кто это и за что, Лева не знал, на душе была тревога, но что было делать? Идти хлопотать к начальнику санчасти было бесполезно. Тревожные мысли, как мрачные тучи, проникали в сознание, и он стал молиться… И вот, на сердце стало легче, спокойнее, темные тучи ушли в сторону, Он опять как бы видел безоблачное небо и ясное солнце любви Божьей, согревающее и землю и душу. Открывая свое Евангелие, Лева находил там столько поддержки.

Когда отправляли этап, начальник санчасти, осматривая заключенных, подошел к Леве:

– Я думаю, Смирнский, это для вас к лучшему…

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, — сказал Лева, улыбаясь. — Я убежден, что все, что творится, творится по воле Бога, а власти, начальство только подчиняются и выполняют волю Его…

Не спорим, это мнение Левы шло вразрез с лавиной событий, со здравым смыслом. Но уж такова была, очевидно, своеобразная натура Левы и, в зависимости от этого, его во многих отношениях странная и нелогичная с точки зрения обычного здравого смысла вера.

Спрашивается, а какая вера логична?

Обыск прошел благополучно. Все дорогое Лева ухитрился сохранить. А кроме Евангелия у него было еще вот что дорогое.

Несмотря на то, что посылки, получаемые от матери, проверялись не в обычной «конторке» у надзирателей, а получал он их у вахты, где вскрывались они под наблюдением кого-нибудь из высокого начальства, он аккуратно получал, от матери духовную литературу. Она разрывала на части старые духовные журналы — например «Радостную Весть» и завертывала в них яйца или осенью — яблоки. Эту оберточную бумагу пропускали вместе с продуктами, и Лева был счастлив, складывая эти листочки и получая целые страницы дорогих назидательных статей, проповедей. Этим он делился с братьями, а некоторые из этих листочков пронес с собой до конца заключения.

У Левы с собой был небольшой чемодан-ящик, в котором хранилось белье и некоторые продукты, которые прислала мать. Урки жулики нещадно грабили всех и готовы были, кажется, отнять даже хлебные пайки. Сундучок Левы вскрыли, обшарили все, отодвинув белье, как-то не заметили, как будто им Господь глаза закрыл, бутылку с маслом и рыбьим жиром, что очень пригодилось Леве в дороге: он делился всем этим со своими соседями по нарам.

Глава 20. На Кольском полуострове

«Господи! сила моя и крепость моя и прибежище мое з день скорби!..»

Иер. 16:19

Их везли по направлению к Мурманску. На станции К ела эшелон остановился. Выяснилось, что этапируемых направляют туда, где в те дни строилась самая северная в мире гидроэлектростанции. Строительство велось силами заключенных, чрезвычайно широко – начиная с крупных специалистов, непосредственно руководящих строительством, и кончая шоферами, ведущими непрерывный поток машин с грузами для стройки. Эта пирамида основанием своим упиралась в простого работягу-чернорабочего. В короткий срок на месте будущего строительства были возведены целые палаточные городки.

Из прибывших после санобработки и карантина формировали бригады, которые преимущественно вели земляные работы. Несколько дней в одной из них проработал и Лева, а потом, помолясь своему Лучшему Другу, отправился в санчасть и предложил свои услуги в качестве помощника лекаря.

Начальник санчасти побеседовал с юношей, расспросив, где. и кем тот до этого работал, задал несколько вопросов по специальности, а затем выдал наряд на перевод заключенного Смирнского на работу в лазарет — большую длинную палатку с натянутым поверх брезентом.

Глава 21. Старый врач

Еще до поступления на работу в лазарет Лева много слышал от уже находившихся там некоторое время заключенных об удивительной женщине-враче — Ольге Владимировне Рогге. Все без исключения называли эту старушкой матерью,

Говорили, что она долгое время проработала в Ленинграде врачом, а в заключение попала за то, что якобы слишком жалела людей: выдавала больничные листы всем, кто просил ее об этом. Всякого просящего она считала уже больным. Нашлись злые люди, которые завели на нее дело за растрату государственных средств. Ее судили и дали срок — пять лет заключения в исправительно-трудовом лагере. Она-то и заведовала тем лазаретом, куда был направлен Лева.

Седая старушка с румяным, слегка покрытым мерщиками лицом встретила Леву приветливо. Она не стала ему рассказывать, что и как ему предстояло делать, а прежде всего, поздоровавшись, задала вопрос:

– Голубчик, как ты себя чувствуешь? Не болит ли что? Ты с тяжелых работ вероятно?

– Да, я был в эти дни на земляных, — ответил Лева.

– Ну вот что, голубчик, ты сегодня отдохнешь; приведи себя в порядок, сходи в баню вне очереди, а уж завтра приступим к работе.

Поблагодарив старушку, юноша направило! к своему бараку. Действительно, после этапа и земляных работ он чувствовал себя утомленным. А кроме того, ему очень хотелось найти братьев по вере, и он прошелся по лагпункту, думая найти их.

Лева поспал немного, и почувствовал себя гораздо бодрее. Он стал расспрашивать у дневальных бараков, нет ли в них верующих евангельских христиан-баптистов. Да, они нашлись и здесь, но почти все, кроме старенького брата – дневального, работали за зоной. Встреча с ним была самая радушная: в бараке его, кроме верующих, не оказалось, и они, преклонив колена, воздали хвалу Богу за его милости.

— Много здесь братьей, — говорил дневальный, и почти с каждым этапом прибывают все новые я новые.

Вечером на нарах братья вместе читали Слово Божие, которое привез Лева.

На следующий день Лева приступил к работе у Ольги Владимировны. До этого лагерных больных обслуживал неграмотный санитар, который не был в состоянии прочесть по-латыни врачебную пропись. Ольга Владимировна была очень рада, что Лева оказался знающим и вдумчивым работником.

– А меня держат только в стационаре, — пожаловалась она юноше. Начальник запретил мне вести прием больных в амбулатории.

– Это почему? — поинтересовался Лева.

– Да потому, что я действую справедливо: больной человек — освобождаю, не боюсь ни начальства, ничего

– Я слышал, Ольга Владимировна, — сказал Лева, — что вы — воплощение добра и действительно стараетесь помочь людям, всех называете «голубчиками», всех жалеете.