В Иродовой Бездне (книга 4) - Грачев Юрий Сергеевич - Страница 21

– Ну, конечно, я готов подписаться…

И Лева подписался на месячное жалованье. Он хотел уже уйти, но его остановили:

– Вы нам нужны.

– Чем могу быть полезным?

– Вы знаете… — сказал ему руководящий подпиской. — Мы слышали, вы имеете большое влияние на село. Так мы обсуждали насчет вас… Подписка будет производиться всю ночь в сельском Совете. Сюда будут вызываться люди и с ними будет проводиться беседа. Так вот: от вас ничего не требуется, вы только должны сидеть около председателя сельсовета. Можете не говорить ни слова, но ваше присутствие необходимо.

На душе у Левы было грустно, невыразимо грустно и тяжело. Чудная пасхальная ночь, дивный рассвет… а тут — сиди, дыши этим прокуренным табачным воздухом — и молчи! Отказаться — как быть?

Он пытался подыскать какой-нибудь текст Писания, который оправдывал бы его отказ, но как ни вспоминал, ему, наоборот, вспомнилось:

»…И если кто принудит тебя пройти с ним одно поприще, — пройди с ним два».

Конечно, по существу тут никакого принуждения нет, но все же говорят: ты должен присутствовать.

— Хорошо, — ответил Лева, — я приду.

Это была ночь с 5 на 6 мая 1945 года. Никогда не забудет ее Лева. Рассыльные по очереди приглашали крестьян и вводили их в сельсовет. Там их убеждали подписываться на определенную сумму, ими указанную.

– Да что вы? Как я могу! — вздыхал крестьянин. — Ведь я раздет, посмотрите, какие на мне штаны. Ведь вы знаете, как я живу…

– Нет, ты должен, — убеждали его. — У тебя есть овца, продай ее и заплатишь. Мы тебя не принуждаем, это добровольно, но подумай…

И крестьянин сидел, думал, шли часы… Наконец вставал, подписывался и уходил. Иного выхода не было.

Потом другая женщина. Она тоже разводила руками:

— Да как, да что? Да разве я могу столько?

А ей указывали, что может продать поросят или какую другую живность и заплатить.

Пришел один из посланных и сообщил, что такая-то женщина не идет, говорит — больная.

— А, доктор, вот иди, проверь, может она идти или нет? Может быть, притворяется, что она больная…

Лева шел. Шел, как убитый. Он знал: там жила вдова, у нее много детей, но ее вынуждали тоже подписаться и что-то продать. Увидев Леву, она махнула рукой и сказала:

— Я не больная, доктор, я просто не хотела идти…

И, тихо вздыхая, женщина поплелась в сельсовет. Посылали его и к другим, которые действительно были больны.

Верующие братья и сестры были тоже вызваны, они спокойно подходили к столу, долго не разговаривали, а подписывались на ту сумму, которую им предложила комиссия.

Они знали:

«Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся».

Только одна сестра категорически отказалась подписаться на предложенную ей сумму. Но и ее не оставили в покое и в светлый пасхальный день вызывали несколько раз.

И Лева видел, как она, понурив голову, все стояла у сельсовета. После узнал он, что она все же подписала то, что ей предлагали…

С больной головой, с разбитыми сердцами возвращались люди домой, так же, как и Лева. Солнце светило так ярко, кажется, сама природа ликовала в светлый день Воскресения Иисуса Христа… но почему, почему же Леве было так тяжело, так невыразимо тяжело, как никогда раньше, в самые трудные дни его жизни?

Прежде, чем лень отдохнуть, он взял Святое Евангелие и сказал внутренне:

«Господи, укажи мне, порадуй меня!»

И прочел:

— «…И будут царствовать на земле».

Так, значит, придет время, когда наступит Царство Бога на земле, царство мира, радости, праведности, когда пустыни застроятся и земли расцветут и не будет уже ни нужды, ни горя, но люди, любя Тебя, на всей планете будут любить друг друга?

Но будет ли это и когда? Или, может быть, эта грешная земля должна прежде сгореть, и потом будет все новое… Или прежде, чем земля сгорит, все же, как написано, царство мира соделается царством Христа и все будут ликовать и сиять, как светлое Христово воскресение?..

На все такие вопросы сам Лева ответить не мог. Но там, в глубине души, он верил, верил, что любовь, мир — то, что Христово, да и сам Христос все-таки придет, как пришла весна жизни после зимы…

Что же будет?..

Глава 21. День мира – день победы

«Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены»

2 Кор. 4, 8.

Чудесные, теплые майские дни. Не раз холод с севера дул пронизывающим ветром, не раз казалось, что не будет настоящего тепла, но все-таки тепло пришло. Зазеленели веточки на деревьях, всюду появилась трава, и люди, люди — каждый без исключения — ждали только одного: когда же наконец кончится эта ужасная война.

Каждый житель Тяглого Озера каждый день думал только о том, о чем думала вся страна: скорей бы конец этой ужасной войне!

Люди, и верующие, и неверующие, неся большие жертвы, отдавая своих лучших сыновей, терпя лишения — ждали только победы, мира.

И вот, когда 9 мая пришла и в Тяглое Озеро весть, что война кончена, победа, мир на земле, — люди, каждый, оставили работу и бежали сообщать друг другу эту весть.

— Наконец-то мир, наконец-то война кончилась! Поздравляли, обнимали друг друга.

В амбулаторию к Леве забежала дряхлая старушка и, вся сияя какой-то особенной радостью, воскликнула:

— Бог услышал наши молитвы! Мир! Мир! Событие-то какое радостное!

Лева вышел на улицу. Около сельсовета толпился народ, было устроено нечто вроде стихийного митинга. Народ обсуждал сообщение, переданное по телефону. Но не все радовались и улыбались. Были вдовы, их Лева видел: они утирали слезы и всхлипывали, все еще оплакивая своих мужей, погибших на кровавой ниве.

Старички, старушки, братья и сестры собрались прямо на улице и направились к председателю колхоза за разрешением собраться и устроить благодарственное собрание — молитвы за победу, за мир на земле. Они стояли около него, он их всех знал. Он знал, что это лучшие трудовые люди колхоза, знал, что многие и многие их сыновья отдали жизнь на фронте. Но мог ли он разрешить собрание? Без сомнения, он не был жестоким человеком, как и другие партийные люди села. Они хорошо, приветливо относились к сектантам. Но председатель и другие ответили, что нет, разрешить собраться для молитвы не могут.

Звонили в Пестравку. Старики волновались:

— Неужто в этот день не разрешат собраться, помолиться, прославить Бога?

Но ответ был получен один — сухой, твердый, неукоснительный:

— Вы не зарегистрированы, и нарушать закон, собираться, устраивать богослужение никто вам не позволит.

Вздыхали старушки, пожимали старички плечами, и казалось, никто не может помочь им, никто не может разрешить им собраться и прославлять Господа.

Однако ни ропота в прямом смысле этого слова, ни негодования не слышал Лева ни от кого. Братья и сестры, от юности впитавшие в себя Дух Христов, Его терпение, знали, что нужно терпеть, не роптать, нужно все, все говорить Господу, и Он усмотрит.

Всем селом было решено — устроить большой праздник. Варили большой обед, готовили столы с расчетом, чтобы было всего вдоволь. И верующие, и неверующие дружно трудились для того, чтобы порадоваться. Несколько изб было занято под столы.

Когда же стали распределяться по избам, то, вполне понятно, кто с кем дружил, кто был породнее, поближе, те и собирались ближе друг к другу в той или иной избе. И получилось, что одну избу наполнили близкие, родные братья и сестры, а также те, кто приближался к евангельской истине. И началось пение, началось славословие к Богу. Народ ликовал. Радостно, вдохновенно пели братья и сестры старинные песни, псалмы, гимны из сборника «Гусли».