В Иродовой Бездне (книга 4) - Грачев Юрий Сергеевич - Страница 58

Лева опять в карцере. Он сидел, всеми силами старался держать глаза открытыми, смотрел на стенку, а по ней что-то плыло что-то словно двигалось…

И он вспомнил, что это такое состояние, какое он испытывал когда болел малярией, была высокая температура. Он долго смотрел на стенки, на потолок, и там, где трещина, ему представилась удочка и там сидит рыбак — рыбачит.

Лева находился в состоянии интоксикации на почве отсутствия сна и принятой быстро усвоенной пищи.

Его снова вызвали на допрос. В кабинете следователя сидело несколько сотрудников.

— Ох, как вы изменились, Смирнский! — сказал один из них, рассматривая его.

– Ну, что вы себя мучаете, что вы себя мучаете? — спросил другой. — Покорились бы во всем следователю, ведь он вам добра желает, каким бы вы преступником ни были.

– А что это у вас за красная полоса на лбу?

– Это я туго натягиваю кепку, — отвечал Лева. — В карцере холодно.

– Вот видите, в какое нехорошее положение вы попали благодаря плохому поведению. Жили бы в мире со следователем, не скандалили бы, и было бы все хорошо.

– А лучше бы, — сказал один из них, — вам совсем сюда не попадать: или бы совсем бросить веру, или бы сотрудничали с нами. Представьте себе, не лучше ли было, чем вы так себя мучаете? Вас сейчас быть на свободе… Сидели бы мы с вами в ресторане или в закусочной, попивали бы пиво «Жигули» и беседовали. Не нашли вы общего языка с нами, вот и погубили себя…

Когда друзья Тартаковского ушли, тот стал «сочувственно» расспрашивать о настроении Левы. Но в этом сочувствии Леве ясно чувствовалось что-то звериное.

– Вот от Бога вы не отказываетесь, мучаетесь, Знаете, что: я дам вам веревку, вы возьмите и повесьтесь. Хотите повеситься?

– Мы, верующие, не вешаемся.

– Да, я знаю, — протянул следователь. — По-вашему, самоубийцы царствия Божия не наследуют.

– Это точно так, — сказал Лева. — Мы бы и рады перебраться в небесную отчизну, но Бог оставляет нас здесь для вас, чтобы осолять землю и светить вам. Вы не представляете, какой ужас на земле будет, когда Бог возьмет верующих к себе. Вы читали о Содоме и Гоморре?

– Читал, — сказал следователь. — Но только вы нас этими сказками не запугаете. Мы наш, мы лучший мир построим и без вас, верующих….

Леву снова спустили в карцер.

Глава 16. Видение

(Остров спасения)

«Дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних. И всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца».

К Филипп. 2,10-11.

Лева смотрел на белую стенку карцера, на трещинки и полоски на ней, и молился Богу, чтобы Он поддержал, укрепил его и открыл ему всю силу спасения своего. А голова болела, хотелось спать, но спать было нельзя. Он испытывал страдания и молился. И вдруг словно что-то подхватило его… Эта белая стена — не стена. Это огромные заполярные льды, льды, ночь полярная, и там, вдали, где на стене какие-то полосы, он увидел остров. Этот остров был целиком предназначен для заключенных. Туда ссылают самых тяжких преступников.

«Какой же это остров?» — думает он, и ему представляется: … Это остров далекий, за полярным кругом, в Северном Ледовитом океане. Там добывают руду, а живут там только одни заключенные и охраняющие их войска, надзиратели, тюремное начальство. Это страшный остров, о нем ходят жуткие рассказы. Это остров пыток и смерти. Провизию туда доставляют на самолетах… Там нет ни одного «вольного» человека, который не был бы или заключенным, или охранником. Морозы, суровые полярные ночи. Все озлоблены, все ненавидят друг друга. Да, доподлинно это царство пыток, царство смерти. Лева когда-то слышал о том, как расправляются там с заключенными, какой произвол царит там…

Все это пронеслось в сознании Левы, сердце сжалось… А кругом льды, льды… Кажется, полная безнадежность, безнадежность ада. На этом острове люди не знают Бога, здесь не только преступление получает возмездие, — здесь и те, кто охраняет этих преступников, одинаково несчастны, полны горя, ненависти и не видят просвета. Страшный остров. Остров, где нет спасенных, нет ищущих Бога, уста каждого — открытый рог злоречия… Все потонуло во тьме… люди заживо мертвые…

Но вот приближается самолет, везут новую партию заключенных на смену тем, которые там заживо похоронены. И среди них — несколько верующих, несколько братьев во Христе, которые любят Бога, молятся и любят всех, и даже тех, кто осудил их.

Они ничем не выделяются от остальных заключенных: в таких же черных бушлатах, в черных ватных брюках, валенках. Но они полны любви к людям, они молятся, они просят Бога послать лучи света на этот ужасный, жуткий остров.

Зима, вьюга, морозы, ветры. Самолеты уже не прилетают на этот остров.

Верующие беседуют со своими товарищами по несчастью, рассказывают им о Христе, говорят о любви. Сначала их не слушают, над ними смеются, но они просят у Бога святого Духа, чтобы просветить эту тему… И вот — первые лучи света проникают в души преступников, они начинают прислушиваться, начинают молиться и один за другим каются в грехах, обнимают верующих, становятся братьями…

Что-то необыкновенное творится в бараке, там поют, там славят Бога, и эти люди, которые выброшены на этот остров, как отбросы, становятся счастливыми. Свет, свет неба проникает в сердце людей.

Забеспокоилось начальство, вызвали братьев, стали знакомиться с ними. А они говорят о Христе-Спасителе.

Суровый начальник лагеря — тот, кто их пригласил, в своем кабинете вдруг опускается на колени и плачет… Он кается в своих грехах, он тянется к Богу, пред ним открывается новая жизнь. Он собирает все лагерное начальство и вместе с братьями-арестантами свидетельствует им о Спасителе, Который обновляет души…

Что это? Это нечто совсем не бывалое! Эти вооруженные люди, которые никогда не произносили слова «Христос», падают на колени и каются, потом обнимаются, целуются и становятся братьями.

В большом клубе собрание, туда спешат заключенные, и им говорится о свободе, свободе здесь, на этом острове пыток и смерти, — той свободе, которую дарует Христос… И тяжкие, закоренелые преступники каются, обращаются к Богу и из строптивых, свирепых становятся кроткими, как ягнята.

Уже не нужно карцеров, наручников в этом страшном лагере, уже не нужно охраны. Люди обнимаются, люди целуются, люди все братья, и этот остров становится островом спасения.

Начальник лагеря радирует на Большую землю, что у них все благополучно, производственная программа выполняется и нет никаких недоразумений.

Полярная ночь кончается, прибывает первый самолет с Большой земли. То, что увидело прибывшее начальство, поразило их:

— Неужели, неужели здесь какое-то помешательство? Никакой охраны заключенных, все так тихо и мирно?

Они проходят в кабинет начальника лагеря, и тот рассказывает им, что он спасен от греха, имеет вечную жизнь. Прибывшие смотрят на него с удивлением и решают:

— Не иначе как он сошел с ума!

Но он продолжает им рассказывать, что произошло с ним, со всеми заключенными. И эти люди, суровые и черствые, которые прибыли в лагерь для проверки работы, в изумлении…

Лева продолжает смотреть на белые стены карцера, и в вырезе, где должно быть окно, появляется крыса. Но он не замечает ее.

Его вернули в старую камеру, где сидел и Грубич. Он кратко поделился с присутствующими впечатлениями о своем пребывании в камере, причем, как это ни странно, обрисовал карцер не столь ужасным. Как он был на самом деле. Но факт был тот, что он значительно ослаб и исхудал.