Космический марафон - Рассел Эрик Фрэнк - Страница 31

• Предыдущая
• 31/48
• Следующая

— Слышь, а ты заметил…

Но меня на полуслове прервал зычный рев со стороны реки. Все зеленые, как один, тут же уставились куда-то вверх, воинственно потрясая своим оружием. Губы их шевелились, но криков никто бы не смог услышать, поскольку рев был такой, что заглушал любые звуки. Я мгновенно обернулся, и глаза мои буквально полезли на лоб от удивления. К реке спикировал наш катер с «Марафона» и снова взмыл вверх. Затем он исчез за деревьями, и постепенно рев его двигателей стал затихать где-то вдали. Но по звуку я догадался, что он просто разворачивается. Рев снова стал оглушительным, и машина стала заходить в пике. Через мгновение она снова появилась в поле зрения, пронеслась над самой рекой, едва не касаясь брюхом воды и оставляя за собой шлейф зеленоватых брызг. Затем катер во второй раз взмыл в небо, причем так быстро и с таким шумом, что даже невозможно было понять, кто его пилотирует.

Поплевывая на руки, Джепсон бросил на зеленых мрачный взгляд:

— Ну сейчас эти уроды получат свое!

— Не спеши, — проворчал я.

— А ты… — Он не договорил, так как в этот момент к нему подскочил тощий и определенно очень злой абориген. Он презрительно ткнул его в грудь и прокричал что-то с явно вопросительной интонацией.

— Убери лапы! — огрызнулся Джепсон и сильно толкнул его в ответ.

Зеленый, не ожидавший такого отпора, отлетел назад и, восстановив равновесие, вдруг резко взмахнул правой ногой. Я думал, что он хочет отвесить Джепсону здоровенный пинок, но ошибся. Это движение ноги оказалось гораздо более смертоносным. Он что-то метнул в Джепсона, и это «что-то» было живым. Я успел только разглядеть нечто похожее на малюсенькую змейку. Она оказалась не длиннее и не толще карандаша и — видно, для разнообразия — не зеленой, а ярко-оранжевой в мелкую черную крапинку.

Эта штука шмякнулась Джепсону на грудь, укусила его и молниеносно бросилась вниз. Оказавшись на земле, она, рассекая траву, мотнулась к своему хозяину. Обвернувшись колечком вокруг лодыжки зеленого, она снова замерла и стала похожа на какой-то совершенно безобидный браслет. Я обратил внимание, что подобные украшения имелись на ногах лишь нескольких туземцев. И все они были оранжевыми с черным, кроме одного — черного с желтыми крапинками.

У укушенного Джепсона выпучились глаза, он открыл рот, явно пытаясь что-то сказать, но не смог произнести ни звука и зашатался. Туземец с черно-желтой ядовитой гадиной на ноге, стоящий справа от меня, наблюдал за муками Джепсона с чисто академическим интересом.

Я сломал ему шею. Она переломилась со звуком, напомнившим мне треск ломающейся гнилой швабры. Не успел он превратиться в падаль, как тварь решила, что пора сматывать удочки. Двигалась она удивительно проворно, но на сей раз ей не повезло. Теперь я был готов. Как раз в тот момент, когда Джепсон навзничь рухнул на траву, каблук моего сапога опустился на мерзкую голову псевдозмеи.

Вокруг меня тут же началась свалка. Я успел разобрать только тревожные крики Макналти: «Ребята! Ребята!» Даже в такой ситуации этот совестливый маразматик, видимо, живо представлял себе, как на Земле его отчитывают за дурное обращение с местным населением.

Армстронг то и дело орал: «Еще один!» И каждый раз это сопровождал громкий всплеск. То и дело фукали духовые трубки, тут и там слышался треск лопающихся шаров. Джепсон по-прежнему замертво валялся на земле, а над его телом разгорелся самый настоящий бой. Рядом со мной дрался Бренанд. Он, тяжело дыша, изо всех сил старался выдавить своему зеленому противнику глаз.

Я к тому времени занялся следующим аборигеном и как раз начал разделывать его на части, постаравшись представить, что это просто жареный цыпленок. Однако зеленую тварь было просто не удержать. Он метался у меня в руках, как резиновый мяч. Бросив взгляд через его дергающееся туда-сюда плечо, я увидел Саг Фарна, который ухватил одновременно пятерых и теперь буквально жонглировал ими. Оставалось только позавидовать тому, что у него букет анаконд вместо рук.

Мой оппонент тем временем изо всех сил вцепился пальцами в то место, где у меня, по его мнению, должна была быть хризантема. Не нащупав ее, он страшно удивился и, даже летя вверх тормашками в реку, похоже, все еще раздумывал, каким бы способом вывести меня из строя. Тут у моих ног лопнуло сразу несколько шаров, и последнее, что я помню, так это очередной торжествующий возглас Армстронга перед очередным громким всплеском и то, как Саг Фарн, вдруг вспомнивший о том, что у него одно щупальце не при деле, решает использовать его, и из шести бегущих на меня с разных сторон туземцев цели достигают только пять. Куда он дел шестого, я уже не видел.

Как ни странно, но я не отключился полностью, как в первый раз. Возможно, я просто получил неполную дозу той гадости, которую испускали эти шары, а может быть, это была какая-то другая их разновидность — с менее ядовитой дрянью внутри. Помню только, что, когда на меня навалилось пятеро туземцев, небо бешено завертелось у меня перед глазами, а мозги превратились в какую-то холодную вязкую кашицу. Затем, к собственному удивлению, я обнаружил, что нахожусь в полном сознании и что мои верхние конечности снова крепко связаны.

Немного левее меня целая куча туземцев навалилась на кого-то, не видимого за их телами. Кто это был, я не видел, зато отлично слышал. Из-под кучи тел вдруг раздался воинственный клич Армстронга, через несколько томительных мгновений куча распалась, и выяснилось, что вместе с ним отбиваются Блейн и Саг Фарн. Справа от меня валялся Джепсон. Руки его остались, по-видимому, свободны, зато ноги явно не двигались. Катера больше нигде не было видно, не слышалось и рева его двигателей, свидетельствовавшего о том, что он поблизости.

Когда все закончилось, туземцы без лишних разговоров протащили нас миль на пять в глубину леса, или города, или как он у них там назывался. Джепсона двое туземцев несли на плетеных носилках. Но даже несмотря на то, что мы преодолели такое расстояние, домов по-прежнему было не меньше, чем вначале. На порог то одного, то другого дома выходили туземцы и бесстрастно наблюдали за тем, как мы понуро двигаемся мимо. По их взглядам можно было подумать, что мы последние из сохранившихся в природе экземпляров вымирающей птицы додо.

Во время этого марша смерти прямо за мной плелись Миншул и Макналти. До меня вдруг донеслись исполненные важности слова последнего:

— Я обязательно поговорю об этом с их руководством и непременно обращу их внимание на то, что это бессмысленное столкновение в значительной степени явилось результатом ничем не оправданной враждебности со стороны именно их представителей.

— Совершенно с вами согласен, — с явной издевкой в голосе подхватил Миншул.

— Даже учитывая определенные трудности в достижении взаимопонимания, — продолжал Макналти, — я тем не менее совершенно убежден в том, что мы заслуживаем более уважительного обращения.

— Вы абсолютно правы, — снова поддакнул Миншул. Теперь его тон был торжественно-серьезен, как у председателя на съезде владельцев похоронных контор. — И мы считаем, что оказанный нам прием оставляет желать много лучшего.

— Именно, — одобрил капитан.

— А посему в дальнейшем любые враждебные по отношению к нам действия мы будем рассматривать как достойные всяческого сожаления, — продолжал Миншул с абсолютно серьезной миной.

— Разумеется, — подтвердил Макналти. — Не говоря уже о том, что в подобном случае мы будем вынуждены выпустить кишки всем до единого зеленозадым уродам, населяющим эту вонючую планетку.

— Что? — с ужасом переспросил Макналти, от неожиданности даже сбившись с шага. — Что вы сейчас сказали?

Миншул изобразил на лице самое невинное удивление:

— Я? Ничего, капитан. Я даже рта не раскрыл. Вам, наверное, просто послышалось.

Но что собирался ответить разъяренный капитан, так и осталось тайной, поскольку в этот момент один из зеленых заметил, что тот отстает, и подтолкнул его в спину. Макналти сердито хрюкнул, прибавил шагу и за всю дорогу больше не произнес ни слова.

• Предыдущая
• 31/48
• Следующая