Деревянный Меч - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 56

• Предыдущая
• 56/176
• Следующая

Мощное место Поречье – и всегда было таким. Инсанна давным-давно мечтал его захватить. Мечтал, да не вышло. Он тогда еще сопляком был, вроде того, за которым сейчас охотится. Сколько ему лет тогда было? Пятьдесят? Сто пятьдесят? Не важно. Он еще не был тогда Великим Инсанной. Был он просто магом, каких много. А тот старик был силен. Очень силен. Сильнее, чем Инсанна даже и теперь. Старый маг был родом из Поречья и любил навещать тамошние края. И когда его магический посох сломался, схоронил его старый маг не где-нибудь, а именно в Поречье. С того времени эта земля для Инсанны запретна. И еще очень долго будет запретной. До тех пор, пока его сила не превзойдет силу сломанного посоха. Проклятый волшебник! Не только он сам – даже его посох, даже и мертвый, надежно хранит ненавистное Поречье! Ничего. Инсанна умеет ждать. Он накопит достаточно сил, пока не сможет наконец сломить сопротивление мертвой палки. И вот тогда он возьмет эту землю себе, и посох возьмет, и выпьет их силу, и вот тогда… тогда…

Инсанна тряхнул головой, с трудом отгоняя сладостные видения. Ничего не скажешь, место для первой серьезной пробы сил мальчишка выбрал толково. Инсанне до него не дотянуться – это раз. И вдобавок вся сила здешней земли к его услугам. Ладно же, сопляк. Иди, насвистывай, плюйся молниями, радуйся жизни. Недолго осталось тебе на воле бегать. Воспользуйся ею напоследок.

Интересно, а что он сейчас поделывает?

Инсанна привычным движением извлек шерл, привычно задействовал его, привычно посмотрел – и чуть не застонал от собственного бессилия. Сейчас он потеряет мальчишку. И все из-за нелепого, невозможного, непредвиденного совпадения!

* * *

Для Кенета не было плавного перехода между зимой и летом. Границу между ними прочертил драконий дождь. Из ночных заморозков и слякоти Кенет выломился прямо в летнюю жару, необычно раннюю и сильную. Из-за жары Кенет не сразу свернул на Каэнский тракт, а продолжал идти вдоль реки, откуда хоть немного тянуло прохладой. Притом же ему хотелось побыть одному, даже если одиночество и означало путешествие впроголодь. Тяжелое время для странника – начало лета. Время протальников закончилось, время остальных грибов еще не началось. Ягоды не то что не созрели – только-только завязались. Охоты тоже никакой: даже если и найдется настолько бесстыжий охотник, чтобы зверя или птицу бить в начале лета, смысла в добыче не будет. Не нагулял еще зверь ни жира, ни мяса. Корневища и клубни еще пусты, еще не налились соком. Для неопытного горожанина странствие в начале лета налегке почти наверняка означает голодную смерть. Деревенские, конечно, и в этакую жару ухитрятся добыть себе хоть и скудное, а пропитание.

Кенет исключения не составлял. Шел он налегке, не торопясь, не останавливаясь нигде особо для поисков съедобных трав, а если какая попадалась – выдергивал на ходу. К вечеру у него этих самых съедобных трав неизменно набиралась целая охапка. Он варил себе из них душистую похлебку, выпивал пряное варево до капли и устраивался на ночлег. Не очень сытная еда для шестнадцатилетнего юноши, но Кенету ее хватало. Доводилось ему питаться и похуже. Да и не особенно ему хотелось есть. Он пребывал в каком-то странном отрешенно-восторженном состоянии духа. Возможно, виной тому были перемены, наступившие в его жизни, а возможно, и безумие летних ночей.

Ночи выдались действительно безумные. Луговую траву настолько густо усеяло росой, что казалось, не одно даже, а два или три звездных неба обрушились на землю. Крупные звезды сияли в траве влажно и прохладно. Куда более редкие звезды в небе над головой горели сухо и жарко. Кенету не спалось ночами, взгляд его тонул в сияющей осыпи, глаза не закрывались. Засыпал он с рассветом, когда звезды на траве расплывались в воздухе белесым туманом.

Росистые ночи сулили вслед за собой жаркие дни. Примета не подводила. Уже к полудню было нечем дышать. Небо наливалось густой синевой. Жара стояла попросту оглашенная. Иногда Кенет днем отдыхал, а ночью шел вдоль реки. В черной воде плескалась луна, и Кенету нравилось думать, что это дракон подмигивает ему. Он даже беседовал с рекой – почему-то шепотом. Тихий шелест прибрежных камышей и плеск воды казались ему ответным шепотом, только неразборчивым.

Кенет наслаждался звездным блеском и невнятным дыханием реки довольно долго, и вид Серых Супругов поверг его в легкое уныние. Два невесть откуда взявшихся посреди равнины утеса, один поменьше, другой побольше, прозванных Серыми Супругами, заграждали реке дальнейший путь. Речные волны разбивались об их каменную плоть и резко сворачивали влево, в сторону от Каэнской дороги. Ничего не поделаешь, кончен легкий путь вдоль берега, пора переходить на Каэнскую дорогу.

А вдоль дороги на три дня пути хоть бы какой захудалый лесок – так ведь и того нет. И небо над дорогой уже не синее, а белесое от сухой жары. И распухшее синевато-стальное солнце слепит глаза. И раскаленный воздух течет над дорогой, и в его знойном потоке студенисто дрожат самые разные марева. Такое наяву увидишь, что и во сне не приснится.

Кенет поначалу и решил, что перед ним очередное марево. Его разум отказывался признать зрелище реальным. Воспитание не позволяло. Ему с малолетства внушали, что слабых бить нехорошо. Попробуй только преступить неписаный кодекс чести деревенской драки – да с тобой никто и водиться не захочет! Деревня – не город, там дурного дела не утаишь. Худая слава быстро бежит. Захочешь отлупить слабейшего, а поневоле сдержишься.

Вот и не поверил Кенет своим глазам. Зрелище действительно немыслимое. Хуже давешнего случая с разбойником. Тут уже дело пахло не только мордобоем.

В тени первого за три дня пути раскидистого дерева Кенет заприметил двоих. Один оборонялся, другой нападал. Нападавший был вооружен длинным тяжелым мечом и изрядно теснил своего безоружного противника. Тот уклонялся худо-бедно от ударов меча, но убежать уже и не пробовал: повсюду на его пути возникала свистящая стена стали. К тому же он был старше и, даже сумей он прорваться, далеко бы не ушел.

Деревенское воспитание и воинская выучка сделали свое дело. У Кенета от гнева в голове зазвенело. Он рванулся на выручку, не раздумывая, кто прав, кто виноват. Да и что тут раздумывать? Когда вооруженный нападает на безоружного, виноват всегда вооруженный. Тяжелый меч был уже занесен для последнего, смертельного удара, когда Кенет выхватил из ножен свой деревянный меч и набежал с боевым криком на убийцу. Тот успел обернуться, но и только: меч его уже начал описывать дугу смертельного удара, оказавшегося не смертельным. Предполагаемый убитый резво отскочил в сторону – и откуда только прыть взялась! – а Кенет всей тяжестью обрушил деревянный меч на голову убийцы. Может, и не самый изысканный способ ведения боя – но как еще, скажите на милость, сражаться деревянным мечом против боевого?

• Предыдущая
• 56/176
• Следующая