Меч без рукояти - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 79

• Предыдущая
• 79/90
• Следующая

Со смотровой площадки на стене выглянуло широкое загорелое лицо. Хэсситай едва сдержал вздох облегчения: то ли охрана не сменялась с раннего утра и до ночи, то ли в гарнизоне почти не осталось людей, способных не только повиноваться, но и приказывать, – какая разница? Главное, что давешний начальник караула так и остался при воротах.

– А, господа купцы, – возгласил он. – Удачно ли свой товар продали?

– Наилучшим образом, – ответствовал Хэсситай. – Теперь торопимся прибыль потратить, покуда нас грабители не настигли.

– Не настигнут, – обещал начальник караула. – Мы их в воротах задержим.

– Как можно! – ужаснулся Хэсситай. – А если они до утра найдут себе другую жертву? Могут ведь невинные люди пострадать. Вы уж их выпустите… да не беспокойтесь за нас, мы люди бывалые.

– Ну, если так, – помедлив, вздохнул начальник, – будь по-вашему. – И крикнул повелительно, оборотясь к стражникам: – Открыть ворота!

Обычные стражники наверняка подивились бы странному приказу, но пустоглазые подчинились ему безмолвно. Загрохотал засов, заскрипели ворота, и Хэсситай с Байхином шагнули в позлащенную предзакатным солнцем дорожную пыль.

Снаружи стоящий на смотровой площадке начальник караула был виден во весь рост. Как и утром, он вновь совершил воинский поклон – и на сей раз не только Хэсситай, но и Байхин ответил ему тем же.

– А теперь куда? – поинтересовался Байхин, когда начальник караула скрылся за городской стеной.

– Не тревожься, – ухмыльнулся Хэсситай. – Места здешние я знаю, бывал тут раньше. Ты просто доверься моей памяти и следуй за мной. Вот увидишь, какую мы знатную шутку сшутим!

Глаза у Хэсситая так и искрились весельем. Сам не зная отчего, развеселился и Байхин. Он должен был бы ощущать неимоверную усталость – а чувствовал себя бодрым и полным сил и поспешал за Хэсситаем без малейшего труда.

– А ты не боялся, что наблюдатель прикажет оцепить рыночную площадь? – поинтересовался он.

– Это ж сколько народу нужно в оцепление согнать, – ухмыльнулся Хэсситай. – К тому же, пока он отрядит людей за подкреплением, пока оно прибудет, мы могли и ускользнуть. А больше всего он боялся упустить нас… ага, вот и кусты. Очень хорошо!

С этими словами он направился к придорожному кусту, заломил несколько веток, отступил на шаг, осмотрел дело рук своих, помял еще несколько веток и удовлетворенно хмыкнул. Человек неискушенный нипочем бы не усомнился, что за кустами кто-то недавно прятался и укрытие свое покинул в страшной спешке.

– Для этих остолопов и так сойдет, – заключил он. – Какой бы им еще след оставить?

– А это нужно? – усомнился Байхин.

– Всенепременно, – заверил его Хэсситай, блеснув зубами в усмешке.

Байхин снял с плеча дорожную сумку и, поднатужась, оторвал одну из завязок.

– Годится? – спросил он.

– То что нужно! – восхитился Хэсситай. – Бросим ее чуть дальше на обочине, когда сворачивать будем. Почти сразу за перекрестком бросим.

* * *

Да, Хэсситай все рассчитал правильно. С точки зрения бывшего киэн, картина не должна вызывать сомнений: преследуемые притаились в кустах, понаблюдали за дорогой, сочли, что оторвались от ловцов, успокоились и потопали прямиком… куда, кстати?

– А куда мы направляемся? – спросил он.

– Тут поблизости постоялый двор есть, – ответил Хэсситай, слегка щурясь. – Самый для нас подходящий. Только пойдем мы к нему не дорогой, а возьмем чуть в сторону.

К постоялому двору оба киэн подобрались так мастерски, что ни одна собака не залаяла.

– Есть, – выдохнул Хэсситай, с облегчением указывая на крепкий сарай с плотно пригнанной дверцей, откуда смутно доносилось злобное квохтанье и кукареканье.

– Зачем тебе курятник? – обалдел Байхин. – Мы что, кур сюда воровать пришли?

– Сам ты курица, – отрезал Хэсситай. – Тут содержатся самолучшие бойцовые петухи. Разводят их тут на продажу. Раньше этот сарайчик вроде был поменьше…

– Ничего удивительного, – шепотом ответил Байхин. – Киэн здесь запрещены, а развлекаться народу чем-то нужно, даже и пустоглазым. Готов об заклад биться – если и раньше хозяин неплохо петухами промышлял, то теперь он небывало процветает. Где не тешатся смехом, там тешатся кровью.

– Ты даже не представляешь, как ты прав, – прошептал Хэсситай. – Ладно бы еще петушиные бои – обычай все же давнишний, хоть и пакостный. А вот в столице новую забаву удумали. Бои безумцев.

– Это как? – оторопел Байхин. Хэсситай скривился.

– Берут самых обычных бойцов и опаивают их всякой дрянью, от которой они последнего ума лишаются.

– “Смолкой”, что ли? – высказал догадку Байхин.

– Подымай выше, – неприятно усмехнулся Хэсситай. – “Смолка” рядом с этим зельем все равно что чистая вода. Ну а как бойцы своих снадобий укушаются до того, что бросаются на все, что видят, можно и бои устраивать. Ставят на площади железную клетку – и пошла потеха. Какие толпы поглазеть собираются – ты не поверишь! Какие ставки делают на победителя, какие пари заключают! Безумец, он ведь ни щадить, ни отступать не умеет. И силы у него не в пример больше, чем у тех, кто в своем уме. Голыми руками на клочки порвет запросто. Бывало такое, и не раз уже. А уж если бойцы клетку разломают или из загонов вырвутся… спасайся кто может.

Внезапно он замолчал и прислушался к тишине.

– Идут, – заключил он после недолгого молчания.

– Разве? – усомнился Байхин. – Я вроде ничего такого не слышу…

– Идут, – уверенно повторил Хэсситай. – И как идут! Совсем ведь не таятся. Это даже оскорбительно немного. За кого они меня принимают – за такого же оболтуса, как они сами?

Он потянулся, расправляя каждую связку, каждый мускул.

– Теперь сиди смирно и не путайся под ногами, – предостерег он Байхина.

– Это еще почему? – шепотом возмутился тот.

– А потому что хорошо обученный бойцовый петух больших денег стоит. Думаешь, они тут безнадзорно кукарекают? Как бы не так. Тут собак полным-полно… а может, и сторожа есть. Пойдешь со мной – шум подымешь раньше времени, а мне это не с руки. Для такого дела твоих умений не хватит.

– А твоих? – осведомился Байхин.

– Будем надеяться, что хватит, – ухмыльнулся Хэсситай. – Я ведь Ночная Тень.

С этими словами он сделал шаг в сторону и исчез. В самом прямом и непосредственном смысле слова. Как ни таращился Байхин, как ни изощрялся, напрягая слух и зрение, а заприметить Хэсситая так и не сумел. Зато недолгое время спустя он заслышал неясный шумок со стороны дороги: погоня и в самом деле приближалась.

Байхин замер.

Когда стражники во главе с наблюдателем, переговариваясь вполголоса и озирая окрестности, показались возле изгороди, возник и Хэсситай. Возник в самом неожиданном месте – рядом с петушиным сарайчиком. Байхин так и не понял, откуда он там взялся, и голову себе над этим ломать не стал. Куда больше его интересовало, что же из этого воспоследует.

Хэсситай застыл в позе, выдававшей крайнюю тревогу, пошевелился, вновь застыл. Плечи его при всяком подозрительном шуме беспокойно вздрагивали. Байхин зажал себе рот, чтобы не рассмеяться в голос. Он-то знал, что маску загнанной жертвы Хэсситай напустил на себя исключительно для вида: до сарая он добрался незамеченным, ни одна собака его не укусила и даже не облаяла, да и петухи в сарае нимало не обеспокоились приближением чужака. А значит, все, что Хэсситай сейчас вытворяет, – чистейшей воды комедия. Представление для ловцов. Редкостное представление. Задарма таким не полюбуешься. Интересно, какую плату он с них стребует?

Погоня притихла и застыла на месте. Заметили, значит. Только теперь и заметили. Обалдуи.

Хэсситай оглянулся воровато и вздохнул с облегчением, будто бы ничего не замечая. Из своей засидки Байхин отчетливо видел, какая презрительная усмешка искривила губы королевского наблюдателя в его недолгом торжестве.

Хэсситай еще раз оглянулся, шмыгнул в петушиный сарайчик и притворил за собой дверь. Байхин был в этом свято уверен. Погоня тоже не усомнилась. Топоча и обгоняя другу друга, ловцы ринулись в сарайчик.

• Предыдущая
• 79/90
• Следующая