Меч без рукояти - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 82
- Предыдущая
- 82/90
- Следующая
Только одним страшные сны, посещавшие Байхина, отличались от яви: во сне узкая черта пустоты рассекала землю надвое, уходя в невесть какие глубины, – а в действительности между столицей и ее предместьем в земле не зияла зловещая рана. Там, где еще недавно возвышалась опоясывающая город стена, тянулась вровень с землей полоса каменной кладки. Распотрошить фундамент потрудней, чем снести стену, – вот пока и не добрались неведомые Байхину разрушители до основания стены… пока не добрались. Кое-где ровный тесаный камень сменялся обломками, словно кто-то пытался вынуть камень из кладки – не целиком, так хоть расколов его на части.
– Здесь война была? – тихо спросил потрясенный Байхин.
– А что, разве похоже? – ощерился Хэсситай.
– Н-нет, не очень, – признал Байхин, – но… стену ведь кто-то разрушил… интересно, что король собирается теперь делать.
– Расковыривать фундамент, – ехидно и зло предположил Хэсситай. – Нет, я не шучу. Собственно, я чего-то в этом роде и ожидал. Я даже догадываюсь, зачем он это сделал.
– Он что, сумасшедший? – охнул Байхин.
– Да, – отрезал Хэсситай. – Я ведь говорил тебе. Корона и магия несовместимы. – Он помолчал немного и добавил: – Похоже, этот мерзавец рехнулся куда основательней, чем я предполагал. И намного раньше.
Он передернул плечами и решительно двинулся к воротам.
– Эй, ты куда? – поймал его за локоть Байхин.
– В город, куда же еще? – ответил Хэсситай. – Конечно, в воротах нас могут остановить, а тем временем и погоня подоспеет… но все-таки не стоит нам сигать через стену. Хоть и нет ее больше. Здесь это явно не принято. На нас могут обратить внимание.
– Кто? – Байхин улыбнулся странной нехорошей улыбкой, отдаленно похожей на широкий зевок, каким дикий кот выражает высокомерное презрение к недостойному противнику. – Сдается, ты до сих пор не понял, с кем мы имеем дело. Ты, может, и видел раньше тех, кто переболел смертной тоской, – но я-то болел ею сам. Пустоглазый – это ведь не совсем человек. Это ходячая вещь. Раз ему сказано, что стена на месте, – значит на месте. Раз велено не верить глазам своим – значит и не поверит. Да никто попросту не сможет нас увидеть. Люди не ходят через стену насквозь – значит и нет там никаких людей.
– Ты уверен? – приподнял бровь Хэсситай.
– Еще как, – хмуро ответил Байхин. – Я ведь очень хорошо помню это состояние. Так и тянет покориться, послушаться… сделать что велено – только то, что велено, и ничего больше… так невыносимо проявлять свою волю… да нет, не проявлять даже – иметь свою волю. – Он помолчал немного, и его лицо вновь исказилось страшной зевающей улыбкой. – Ты правильно сделал, что согласился принять мою помощь. Иначе я бы взялся за дело самостоятельно. Я ведь на своей шкуре испытал, каково переболеть смертной тоской. Маг, напустивший эту мерзость на целую страну, не может ожидать от меня ничего хорошего. И не получит.
– Ладно, – вздохнул Хэсситай, – уговорил. Пойдем через стену. Тем более что на дороге погоня наша завиднелась, так что мешкать в воротах нам и впрямь не стоит.
И оба киэн пересекли каменную полосу.
Пустоглазые и в самом деле их не увидели. Тут Байхин оказался прав. Пустоглазых опасаться не следовало. Вот кого им следовало остерегаться, так это обычных людей, а их Байхин как раз и не принял в расчет. И совершенно зря. Трудно сказать, что руководило тем обычным, здоровым, нормальным человеком, который поднял крик. Ненависть? Зависть? Желание получить награду? Или просто страх? Да разве это важно? Хэсситай походя заставил его умолкнуть, треснув бедолагу ребром ладони по шее, но для двоих киэн было уже поздно. Во мгновение ока они из лазутчиков в стане врага превратились в беглецов.
Потом уже, обдумывая на досуге случившееся, Байхин решил, что заорал тот человек все-таки со страху. Пустоглазые, конечно, пустоглазыми – но и обычные люди в известной степени поддались наваждению. Нет, не магии… но всеобщее мнение иной раз и посильней магии будет – и попробуй ты не даться ему в обман! Попробуй не увидеть отсутствующую стену, раз все говорят, что она стоит на прежнем месте. Этот несчастный искренне убедил себя, что стена по-прежнему несокрушима, – и завопил от ужаса, узрев чудо. Двоих людей, преспокойно проходящих сквозь нее. Да, именно так… от ужаса и отчасти от восторга.
Но думал об этом Байхин уже потом – а тогда у него минутки лишней не было для размышления. Увернуться, поднырнуть, проскользнуть – и бежать, и снова подныривать, и снова бежать, стараясь не оторваться от Хэсситая, и вновь перепрыгивать, уворачиваться и бежать…
Вопящие рты, расквашенные носы, воздетые кулаки… внезапно посреди истошно завывающего месива бессмысленной плоти возникло лицо – такое бледное рядом с багровыми от злобы рожами. Губы его двигались беззвучно, но Байхин отчетливо прочитал по ним: “Сюда!” И снова ни минуты времени призадуматься – а не ловушка ли это? Пока будешь размышлять, тебя мигом сомнут и разорвут в клочья. Байхин предпочел довериться наитию – а наитие побуждало предложенную помощь принять. Он на бегу подтолкнул Хэсситая, взглядом указывая на неожиданного союзника. Хэсситай кивнул – и ринулся в противоположную сторону.
Байхин уцепился за ветку дерева, подтянулся, одним прыжком перемахнул на крышу, перескочил на другую, спрыгнул в пустой переулок, пробежал немного, поднырнул под низенькую арку, обогнул хлопающий на ветру полотняный навес… и тут чья-то рука ухватила Байхина за шиворот, а вторая с силой толкнула его в невесть откуда взявшийся узкий дверной проем.
Отдышавшись кое-как, Байхин огляделся по сторонам.
Погребок, где он так внезапно очутился, больше всего походил на трактир, знававший лучшие времена: с кухни не тянуло ароматом съестного, за пыльными столиками – ни одного посетителя. Только за стойкой незнакомый тип невозмутимо взирает на Байхина, словно ему не впервой видеть, как клиентов зашвыривают в трактир пинками.
Вновь приоткрылась дверь, и в погребок протиснулся бочком Хэсситай. За ним следовал их негаданный спаситель. Он задвинул засов, навесил на дверь тяжелый замок и дважды повернул огромный ключ.
Сбитая со следа толпа осталась снаружи.
– Прошу вон туда, – произнес хозяин погребка, окончив свои манипуляции с замком, и махнул рукой куда-то в сторону сплошной стены позади стойки. – Ломиться ко мне скорей всего не станут – все давно привыкли, что у меня до вечера заперто, – а все-таки верней будет спрятаться.
Он что, мелькнуло в голове у Байхина, наслушался воплей толпы и вообразил, будто мы и в самом деле сквозь стены ходить умеем?
Перехватив его взгляд, парень за стойкой улыбнулся и поддернул рукава, словно фокусник перед исполнением особо хитроумного трюка. Затем он подошел к полке с посудой и переставил тяжелую глиняную миску с места на место, после чего выжидающе замер, будто приглашая почтеннейшую публику убедиться, что коробочка, из которой сейчас вылезет живой слон, и в самом деле пуста. Выдержав должную паузу и вдоволь насладившись откровенным замешательством почтеннейшей публики, он легонько толкнул полку. Полка повернулась вместе с частью стены, открывая проход в надежно укрытую от посторонних глаз комнату.
– Милости просим, – нараспев протянул парень и слегка откинул голову назад.
– Фигляр, – вздохнул хозяин. – Смотри, довыпендриваешься.
– Это при своих-то? – ухмыльнулся парень. – Да что вы, хозяин… а при чужих я ни-ни, вы же знаете.
Байхин и Хэсситай почли за благо побыстрей воспользоваться приглашением, отложив расспросы на потом. Место, в которое они попали, и владеющие им люди были по меньшей мере странными, чтобы не сказать – загадочными, но эти странные люди спасли обоих киэн, здорово рискуя при этом собственной шкурой. Подвергать их еще большей опасности – значит отплатить злом за добро. Лучше побыстрей спрятаться в укрытии, не тратя времени на неуместные разговоры… а там, глядишь, что-нибудь да прояснится.
Потайная комната оказалась большой – едва ли не больше всего остального погребка – и довольно уютной. С потолка свисал начищенный бронзовый светильник на крепкой цепочке. Низенькие столики, не в пример стоящим снаружи, чисто вымыты. Самая что ни на есть обычная комната для необычных посетителей. В таком помещении трактирщик обычно ублажает едой и питьем тех нечастых клиентов, которым полагается кланяться в пояс. Словом, ничего необычного… Ничего? Как бы не так. Именно комнате для дорогих гостей, а никак уж не внешней трапезной, полагается покрываться пылью – ведь комнатой этой так редко пользуются. У входа в такую комнату трактирщик часто-часто кланяется достопочтенным господам и сыплет прибаутками да приговорками, выражая свою сверхъестественную радость, а сам зорко следит, когда же проскользнувший втихомолку вовнутрь прислужник выберется наконец, тщательно пряча за спину побуревшую от пыли тряпку, – и лишь потом, не переставая кланяться, ведет сиятельных господ туда, где они смогут перекусить и выпить, не оскорбляя свой взор созерцанием всякого сброда. И не стена с потайным механизмом, а дверь, прикрытая изнутри красивой занавесью, отделяет залу для почтенной публики от общей трапезной.
- Предыдущая
- 82/90
- Следующая
