Возвращение ярла - Мазин Александр Владимирович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая

Осталось замести следы, которые показывали бы, что Свейн всё-таки добрался до хутора, и отвести от Крашены какие бы то ни было подозрения. Чтобы на вопрос, куда подевался дядюшка, женщина спокойно могла ответить: понятия не имею. Может, в горы ушел. Может, черти в ад забрали… Откуда глупой рабыне знать, какие планы у главы рода?

Так что лошадка была доведена до нужного места, развернута мордой в правильном направлении и самостоятельно отправлена домой.

Крашене ох как не хотелось расставаться с рыбой, но Фёдрыч был непреклонен. Увидит родня, что обменный товар остался в телеге, и сделает правильные выводы. Мол, не доехал до нее старина Свейн. Пропал где-то по дороге. А дальше пусть местные следопыты разбирают то, что Фёдрыч им в «лесной книге» начертал.

Вроде правильно поступил Фёдрыч, а на душе все равно было скверно. Не любил Фёдрыч убивать тех, кто не планировал убить его самого. Если братья-разбойники сами пытались укокошить майора, то дядюшка Свейн, человек суровый, но мирный, был ликвидирован чисто из конспиративных соображений.

Что полезно, так это то, что майор на практике убедился: слова Крашены по поводу сомнительных воинских качеств ее покойных хозяев – чистая правда. Если даже сейчас, в пожилом возрасте, явно растренированный Свейн едва не прикончил вооруженного автоматом и пребывающего в отличной форме Фёдрыча, то какой же он был лет двадцать назад. И если это обычный уровень подготовки среднестатистического викинга, то Фёдрычу даже и с «калашом» ловить было нечего. А уж теперь-то…

Вечером на хутор пришла, вернее, прибежала хорошая новость. Принес ее паренек лет двенадцати, посланный из поселка. Фёдрыч заметил его издали, поскольку через два часа после завершения отвлекающего маневра забрался на соседнюю возвышенность, с которой открывался отличный вид на хутор и окрестности. Заметил, но предпринимать ничего не стал. Крашена проинструктирована. Осечки быть не должно. Во всяком случае – с мальцом.

Когда пацанчик убежал, майор вернулся на хутор и, прихлебывая козье молоко, выслушал доклад Крашены. Оказалось: всё прошло как по нотам. Когда лошадь вернулась без Свейна, родня, естественно, встала на уши. Несколько человек, верхами, отправились на по иски, но поскольку в возу лежала рыба, то местные сделали логичный вывод, что до хутора дядюшка Свейн не добрался. На всякий случай послали пацана проверить: мало ли что? Но так, чисто для проформы.

На вопрос Фёдрыча, будут ли родственники продолжать поиски ночью, Крашена ответила отрицательно. Какие-то местные верования запрещали простонародью шариться по лесу в ночное время. То есть не то чтобы запрещали… Но это считалось нежелательным. Временные ограничения не касались профессиональных воинов (у тех – свои религиозные правила), но в поселке из родовичей единственным прошедшим воинское посвящение оставался сам Свейн. Были еще двое, но эти ушли с ярлом.

Так что ночь Фёдрыч провел в тепле и уюте. Рядом с Крашеной. И не только рядом.

С утреца, правда, пришлось покинуть хутор. Причем – в спешке. Ни свет ни заря припылил всё тот же малец и потребовал братьев-разбойников. Дескать, вся мужская часть рода ищет дядюшку.

Крашена нашлась: сказала, что ее хозяева отправились на поиски чуть ли не затемно. Потому что любят дядюшку очень и обеспокоены.

Удовлетворенный пацан умчался: докладывать по инстанции, а Фёдрыч отправился на свой наблюдательный пункт, где и просидел почти до темноты.

Вечером малец опять прибежал. С сообщением. Нашли дядюшку. Вернее, тело нашли. Собачки вынюхали. Тело уже увезли вниз: хоронить по обряду, а братьям младший брат покойника (который теперь оказывался в роду старшим) велел завтра прийти в поселок. С бочонком меду на похоронный обряд.

Нехорошо получилось. Не явиться на столь важное мероприятие братья, будь они живы, никак не могли.

Правда, похороны Свейна Коряги, сказал всё тот же юнец, были не единственным завтрашним мероприятием. Более того, вполне возможно, похороны могут быть отложены еще на денек, потому что завтра ожидалось самое знаменательное событие года. Возвращение ярла.

После потери своего единственного козыря – автомата, шансы Фёдрыча на успех резко упали. Тем более что майор был далек от того, чтобы переоценивать свои боевые качества. Заруба со Свейном показала – хреновый из Фёдрыча борец против матерого викинга.

Однако сдаваться майор тоже не привык. Поэтому на следующий день он лежал на загодя выбранной позиции и не без восхищения смотрел, как скользит по гладкой синей воде узкий кораблик с полосатым парусом и фигурным изогнутым носом. Отличная мишень для снайпера. Будь у Фёдрыча гранатомет – накрыл одним-двумя выстрелами. А имейся у него СВД, запросто расстрелял бы беспечно сгрудившийся на носу экипаж. Но поскольку ни гранатомета, ни снайперской винтовки у майора не было, то ему оставалось лишь невооруженным глазом любоваться красотой плывущего по фьорду парусника и ждать, какой стороной обернется удача…

Юрий Игоревич Гучко тоже был впечатлен. Не только красотой фьорда, но и тем, что устроители экстремальной игры не пожалели денежек и обустроили ее в Норвегии. Гучко сразу признал знакомые пейзажи, поскольку в молодости разок прокатился с братвой на байках по земле северного соседа.

– Нравится? – спросил, вернее, снизошел до вопроса Берсерк.

– Угу. Рыбка здесь хорошая.

– Это точно, – отозвался проводник Гучко. – Не зря я тебя Свином назвал. В самую точку.

Гучко, признаться, не понял, что имеет в виду его спутник. То ли о прозвище, то ли о рыбке. Но уточнять не стал.

– За мной иди, – распорядился Берсерк и побежал вниз по тропе.

Гучков даже не пытался двигаться в том же темпе. Он, блин, на отдыхе. Только бегать ему не хватало. А ничего так здесь. Чистенько. Ни банок из-под пива, ни пакетов рваных. Любят норвеги природу. А воздух какой! Чистый кислород! Может, прикупить здесь домик? Приезжать летом, когда тепло… А то в Чухне теперь от русских не протолкнешься…

– Ты не заболел, Свин? – Берсерк ждал его за поворотом.

– Неа. А чё?

– Волочишься, как беременная ежиха.

– А у нас – горит? Я природой любуюсь, понял?

Берсерк подумал немного и разрешил:

– Любуйся. Время есть. Драккар еще далеко.

– Чё за драккар такой?

Берсерк молча вытянул руку в направлении моря. Там плыла по синей воде лодка под парусом.

– Это, типа, экскурсия такая? По фьорду? – спросил Гучко. – И на хрен она сдалась?

Юрий Игоревич начал сердиться. Похоже, развели его. Мол, всё сурово, по-взрослому. Для настоящих пацанов. А тут, блин, обычный тур. Прогулка по горам, катание на лодках…

– Ногами шевели проворней, – посоветовал Берсерк. – И сам всё увидишь. – И, будто угадав настроение Гучко, добавил: – Это, Свин, такая экскурсия, из которой такие, как ты, прямо к Имиру отправляются.

– А Имир – это где? – спросил Юрий Игоревич. – В Эмиратах?

Берсерк хмыкнул, поправил меч за спиной и зашагал дальше.

Примерно через час они спустились к поселку. «Прикольно, – отметил Гучко. – Этническая деревня, типа моей».

Год назад его банк купил базу отдыха – для отдыха. А чтоб бабло не тратить, соорудили там несколько изб, баньку по-черному, скотоферму, договорились с турфирмой, чтоб те за дольку малую возили туда иностранных и своих лохов. Особо на хавчике зарабатывали. На десять километров в округе – никакой жратвы, кроме как в местной столовке. Гречневая каша по пять баксов за тарелку уходит только так.

Вспомнив об удачном бизнесе, банкир ухмыльнулся.

– Пришли, – сообщил Берсерк, опускаясь на траву. – Теперь подождем.

– А чего ждать-то? – поинтересовался Гучко.

– Экскурсантов, – прорычал Берсерк.

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая