Превыше чести - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/17
• Следующая

— Пойдемте. — Дэррит поднялся с места, вынуждая короля последовать его примеру. — Тэйглан — мальчик проворный. К нашему приходу все будет уже готово.

И в самом деле в Доме Песен все было уже приготовлено — и место для послов из Шайла, и странного вида камень посреди комнаты, и шестеро свидетелей с сильно удлиненными глазами Старших Поющих. Недоставало разве только Эринта — но и конвой с пленником не заставил себя долго ждать.

Эринт был отмыт на совесть и одет во все чистое — но в нем не осталось и следа прежнего йен Рэнри, лощеного аристократа, самоуверенного до наглости. Десять дней заключения в гробу сломили его окончательно. Он трясся, как осиновый лист, всем телом, а когда Дэррит велел подвести его к Камню Истины, сипло завизжал и забился в руках охраны. Не иначе, он ждал, что Камень станет исторгать из него истину посредством какой-то чудовищной пытки. Руки его к Камню приложили силком, да и то едва удалось, Допроса этого у Камня Истины Эгарту не забыть во всю свою оставшуюся жизнь. Йен Рэнри был так перепуган, что и не пытался ни лгать, ни вилять — ни даже отмалчиваться. Он говорил и говорил, безостановочно, словно ему и жить-то дозволено лишь до тех пор, покуда он сыплет сведениями, а стоит ему замолчать, как тут ему и умереть злой смертью. Когда и как он стакнулся с Эрвиолом, как забрал власть над Илтарни в надежде на некий еще неясный ему случай, когда замыслил убийство посла найгерис руками Илтарни… подробнее, гораздо подробнее, чем прежде. Эгарта мутило от омерзения. Ему казалось, что этот поток душевной мути никогда не окончится… но тут Эринт внезапно резко дернулся, захрипел и упал на колени возле Камня, бессмысленно глядя пустыми глазами перед собой.

Эгарт подумал было, что Камень покарал йен Рэнри, — но тут же понял свою ошибку, натолкнувшись на изумленный взгляд Дэррита. Тэйглан прикоснулся кончиками пальцев к запястью Эринта, к его шее, к виску, заглянул в потускневшие глаза и зло вытолкнул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Мертв, — осведомил он растерянных слушателей. — С перепугу. Просто со страху. Какая все-таки мразь…

Эгарт сглотнул сухой комок. Сейчас, когда Эринт ускользнул в смерть от заслуженной им расправы, захотят ли найгерис прислушаться к его просьбе?

— Теперь, когда истинный виновник мертв… — начал было он.

— Нет, — отрезал Дэррит.

У Эгарта тоскливо заныло в груди. Он так надеялся, что гнев найгерис минует умирающего Илтарни!

— Безумную перчатку заберите себе, — молвил Дэррит, и Эгарт не сразу даже понял, о ком он говорит. — За кого вы нас принимаете? Как вы могли подумать, что мы подымем руку на такое? Этого несчастного пролитая им кровь покарала — сама покарала, страшнее, чем мы могли бы измыслить. В рассудок он не придет уже никогда. Все, что мы можем сделать, — отнять у него память. Это позволит исцелить бред и лихорадку. Он слишком молод и проживет еще долго. Несколько десятилетий безумия, заполненных таким ужасом, — слишком жестоко.

Тэйглан порывисто кивнул.

Орток йен Крейд спрятал лицо в ладони. Он рыдал беззвучно — только плечи тряслись.

— Он никогда не придет в разум… но, по крайности, не будет так страдать, — тихо произнес Тэйглан, и голова Ортока склонилась еще ниже.

— Перчатку покарала кровь Поющего, — продолжил Дэррит. — Руку, что ею владела, убил страх. Но виновный все еще жив.

Эгарт задохнулся. Ведь не может же это значить, что…

— Истинный виновник — тот, кто вложил в руку деньги за преступление, — заключил Дэррит. — Шайл с нами в расчете — но за кровь Анхейна еще не уплачено.

Эгарт в ту минуту и предполагать не мог, какой смертью предстоит в самом недалеком будущем умереть королю Эрвиола. Но вот что ему доведется избегнуть мести найгерис, Эгарт не думал ни мгновения.

— Тот, кто оплатил смерть моего ученика, ответит за эти деньги, — помолчав, добавил Дэррит.

Ученика! Простое это слово сказано было так, что у Эгарта холодный пот заструился по спине. Он ведь знал, хоть и с чужих слов, как найгерис относятся к тем, кого учили. Ученик — это больше, чем даже сын… несоизмеримо больше… он знает, Даллен рассказывал ему…

Даллен.

— Мастер… — едва вымолвил Эгарт. — Мастер… я прошу.

Дэррит смотрел на него в упор, и под его взглядом было трудно говорить.

— Шайл просит… — сорванным голосом произнес Эгарт. — Отдайте нам тело Даллена.

— Зачем? — коротко спросил Дэррит.

— Чтобы похоронить его с почетом, — глухо ответил Эгарт.

Дэррит коротко хмыкнул.

— Идем, — так же коротко велел он.

Мастер Дэррит был постарше Эгарта, самое малое, раза этак в два — а уж о Тэйглане и говорить нечего. Шагал он тем не менее так ходко, что оба они едва за ним поспевали. Когда Дэррит остановился перед небольшим домиком, окруженным яблонями, Эгарт успел изрядно запыхаться.

Тэйглан устремил на Дэррита умоляющий взор. Дэррит усмехнулся и кивнул.

— Зови, — дозволил он.

Тэйглан набрал побольше воздуха в легкие.

— Эй, тело, — выходи, слышишь! — прокричал он. — Тут тебя хоронить с почетом приехали!

— Вот сейчас и вправду выйду, — послышалось из-за приоткрытой двери, и Эгарт подумал при звуках этого голоса, что сходит с ума — окончательно и бесповоротно. — И тебя за такие шуточки взгрею! Я тут на свидание с девушкой собираюсь, а он меня хоронить вздумал!

Дверь распахнулась настежь, и Эгарт обомлел.

Сандалии из узких кожаных ремешков, обычные для найгерис, узкие штаны, рубаха с такой же, как у Тэйглана, вышивкой по широкому воротнику — все это было чужим, незнакомым… но непривычно короткие, всего до плеч длиной, темные волосы… но непривычно исхудалое, тронутое загаром лицо… но багровый рубец на лбу…

Графу йен Арелла в голову бы не пришло, что король может преклонить колено перед подданным, — не пришло и Даллену. Наверное, он решил, что у короля ноги подкосились от потрясения, потому что он бросился к Эгарту и крепко подхватил под локти. И Эгарт, застонав от немыслимости сбывшегося чуда, обнял его от всего сердца — потому что это был Даллен… это и в самом деле был Даллен… живой, настоящий, несомненный Даллен, пусть и непривычный — и кому какое дело, что у этого нового Даллена чуть заметно удлинились уголки глаз! О да, Эгарт и не чаял в нем подобной перемены — но ведь и Даллен навряд ли ожидал увидеть своего короля совершенно седым.

Я совсем не знал его, думал Эгарт всего несколько часов спустя, глядя сквозь колеблющийся над костром вечерний воздух на этого нового Даллена.

Костер тоже изрядно сбивал короля с толку. Эгарт охотиться не особенно любил и на охоту выезжал нечасто. А потому вечер, проведенный у костра, мог значить и значил для него только одно: снова началась война. Теперь же — едва ли не впервые в жизни — костер обозначал собой не войну, а мир… и это было непривычным.

Но все же не таким непривычным, как Даллен.

Я совсем не знал его… да что там — мы все его не знали. Рыбья Кровь — ха! Никому из нас и в голову не приходило, какая огненная лава клокочет под его ледяной броней… а теперь лед разорвало, разметало изломанными глыбами, и лава излилась на поверхность… и это уже навсегда.

Что и говорить — человек, добровольно уходящий на смерть и позор, никогда уже не будет прежним. Но не в казни дело… не в ней одной. Главное все-таки дар… уголки глаз — ерунда, внешнее… перемена гораздо глубже. Даллен уже никогда не станет прежним графом йен Арелла. Он другой. Этот проклятый дар отнял его у нас окончательно.

Отнял… или — подарил?

На первый взгляд Даллен остался таким, как и был, — легким, открытым и в то же время безупречно сдержанным, учтивым и не теряющим самообладания. Но Эгарт никогда прежде не видел Даллена таким беззащитно жарким. Девушки и раньше строили ему глазки, и он неизменно улыбался им — но никогда еще его ответная улыбка не вспыхивала так жарко… и смех его, и рукопожатие… и такой обжигающе жаркой тоски в его глазах тоже никогда прежде не было.

— Это несправедливо, — тихо молвил Эгарт Дэрриту, не отрывая взгляда от спокойной улыбки Даллена.

• Предыдущая
• 16/17
• Следующая