Чего хотят вампиры - Никитина Елена Викторовна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/62
• Следующая

А чтобы мы ненароком не сбились с пути «праведного» и не потерялись на бескрайних просторах Айдары (что в принципе невозможно, потому что вампиры своих способны найти везде в пределах своего мира), нам выделили аж целых восемь провожатых. По одному от каждого клана, а Зварру представлял Стефианир. Клыкастые конвоиры бурной радости от дальней дороги не испытывали, никому не хочется примерять на себя роль смертника, но решения Совета Девяти тут оспаривать не принято.

Так мы теперь и ехали, не зная толком куда и плохо представляя зачем. Это безумное путешествие вполне можно сравнить разве что с поисками замка Кащея Бессмертного в условиях ультрасовременного двадцать первого века. Дико, неправдоподобно и совершенно бесперспективно. Наша неразлучная и намертво повязанная троица бодро скакала впереди, остальные вампиры предпочитали держаться в арьергарде. То ли боялись выпустить нас из виду, чтобы мы не сбежали, то ли не желали подставлять спины под наши прицельные взгляды. Вообще, группа сопровождения у нас была классная. Все вампиры как на подбор: высокие, мускулистые, красивые. Выверенные скупые движения выдавали в них бывалых воинов и первоклассных защитников. Ни дать ни взять — группа захвата на задании. Такие ни одну мелочь не пропустят, а еще не дадут этой мелочи уйти безнаказанной.

— А там что за домики? — пристал с очередными расспросами неугомонный научный работник.

— Человеческое поселение, крупная деревня по-вашему, — нехотя ответил Стеф, даже не повернув головы. — Что-то вроде краевого центра.

Зато я отвлеклась от своих размышлений и уставилась в указанном мужем направлении. Деревья тут росли не так густо, и в частых просветах между ними можно было рассмотреть засеянное какой-то местной сельхозкультурой поле, за которым виднелись довольно многочисленные крыши домов. Из труб к небу струился дымок, недвусмысленно намекая, что в домах вовсю кипит незатейливая сельская жизнь. Высокая башня, устремившая свой длинный узкий шпиль в небо, скорее всего, являлась либо ратушей, либо колокольней, рассмотреть со столь значительного расстояния не удалось.

— И там живут нормальные люди? — удивленно вскинул брови Вадим. — А мы туда заедем?

— Да, там живут нормальные люди. Нет, мы туда не заедем, — сквозь зубы ответил Стефианир.

— Почему?

— Потому что мы еще не голодны.

— Пополнить запасы никогда не мешает, а то у нас с собой только жалкий сухпаек, которого и хватит разве что на один день, — не унимался болтливый ученый, роясь в увесистой суме, притороченной к седлу. На свет божий был извлечен изрядный кусок колбасы, быстро исчезнувший в ненасытном профессорском нутре.

— Вот и экономь свои запасы. — Губы вампира презрительно скривились при взгляде на бесцеремонное вытирание жирных рук о шерсть мольда. — И моли своих богов, чтобы никто из нас не проголодался раньше, чем мы доедем до нужного нам населенного пункта.

— Почему? — не понял прозрачного намека Вадим.

— Потому что для нас, — Стеф многозначительно оскалился и кивнул в сторону клыкастого эскорта, — «сухпаек» — это ты.

Тут пытливый ученый муж сообразил, что стоит за последними словами, и поспешно заткнулся. Даже оставшийся кусок колбасы проглотил с трудом.

— Что сразу сник, профессор? Ты же так жаждал изучать вампиров, — вкрадчиво продолжил между тем наследник клана Зварру, довольный произведенным эффектом. — Радуйся. Тебе предоставлена уникальная возможность сделать это в нашей естественной среде обитания. Но только в качестве юного натуралиста и стороннего наблюдателя. Ты же понимаешь, любая попытка посмотреть, что внутри любого из нас, закончится для тебя более чем печально. В лучшем случае умрешь сразу, в худшем…

«Юный натуралист» усиленно закивал, показывая, что все прекрасно понял, полностью поменял свое мировоззрение, встав на путь фанатичного гуманизма, и препарировать никого не собирается даже в мыслях. Еще бы он попробовал тут разгуляться со своим исследовательским аппетитом, когда каждый потенциальный подопытный просто ждет удобного случая вонзить клыки в наглую иномирную шейку, пусть и омерзительно невкусную. Понимает, паршивец, что здесь вампиры не ослаблены подступающим безумием и даже не при смерти. Они полны сил, уверенности в себе и регулярно жаждут крови. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уяснить — прыгать вокруг клыкастых аборигенов со скальпелем и микроскопом не стоит. Вадим и не пытался, тем более соответствующей аппаратуры все равно под руками не имелось. И слава богу.

— Кстати, в замке Мейлихов я видела людей, — не знаю, насколько «кстати» проснулся и во мне интерес к познанию. Сомневаюсь, что взаимоотношения «люди — вампиры» в этом мире отличаются повышенным взаимоуважением.

— И что с того? — не совсем понял подоплеки моего наблюдения Стефианир.

— А что они там делают?

— Живут.

— Добровольно?! — не смог удержаться от недоверчивого возгласа мой благоверный. — Они больные?! Я бы к вашему логову по собственной воле и на пушечный выстрел не подошел! Я не самоубийца.

— Разве? — Тонкая аристократическая бровь иронично приподнялась. — Забавно.

— Ваше кровожадное общество я вынужден терпеть исключительно по принуждению, — гордо вскинулся наш «юный натуралист».

— Ес-с-стес-с-ственно, — злобной гадюкой зашипел Стеф. — Мертвые вампиры куда как лояльнее относятся к твоей жалкой никчемной деятельности. А от живых можно и самому вне очереди получить вид на жительство в царство смерти. Ты же трус и подлец, на амбразуру грудью никогда не кинешься. Вот и сейчас зубоскалишь только потому, что уверен — тебе за это ничего не будет. Но имей в виду — это продлится не всегда.

Вадим высокомерно поджал губы и не ответил. Сомневаюсь, что он на полном серьезе задумался над своим поведением, но высшее профессорское образование наверняка просчитывает возможные пути отступления и способы избежать наказания.

— Понимаешь, Светлана, — повернулся ко мне Стефианир, предварительно убедившись, что иномирный возмутитель спокойствия временно самоустранился от дискуссий. А я уже думала, он за мужскими разборками и думать забыл о моем вопросе. Ан нет. — Люди довольно жестоки по своей сути, особенно по отношению друг к другу. Политическая обстановка, уровень развития мира или степень цивилизованности тут не играют роли. Это заложено изначально в человеческой природе. Я сейчас не имею в виду извращенную, доставляющую удовольствие жестокость, которая у вас называется садомазохизмом, речь идет о первобытном стремлении устранять всех, кто имеет хоть мало-мальские отклонения от нормы. Люди не любят и не понимают врожденных недостатков, физических или психических дефектов, непонятных уродств, все это вызывает стойкое отвращение. — Я согласно кивнула, не без сожаления отметив про себя, что вампир абсолютно прав. — Таких, «неправильных», чаще отовсюду изгоняют, — продолжил между тем клыкастый лектор, — реже — банально убивают, чтобы не портили генофонд и эстетическое удовольствие окружающих. Часть выживших уходит в леса, где по большей части становится добычей диких животных, часть предпочитает попросить покровительства у вампиров.

— И они не боятся? — горько усмехнулась я, невольно пытаясь дать реальную оценку своим приобретенным «отклонениям».

— Боятся, конечно, — не стал отпираться Стеф. — Люди прекрасно понимают, на какой риск идут, но у некоторых достает ума понять, что с вампирами проще договориться, чем с вечно голодными хищниками.

— И вы всех принимаете?

— Знаешь, Светлана, нам тоже не чуждо сострадание. — Мой клыкастый друг посмотрел на меня с легкой долей осуждения, словно недоумевал, как я до сих пор этого не поняла. Мне даже немного стыдно стало.

— Ой, прямо-таки не страшные и ужасные хозяева мира Айдара, а благотворительный приют для сирых и убогих, — фыркнул, не поворачивая головы в нашу сторону, Вадим. — Еще бы вы не проявляли сострадание, когда жратва сама в руки идет. Только цена для тех, кто просит вашего покровительства, слишком высока…

• Предыдущая
• 35/62
• Следующая