В семье не без подвоха - Жукова Юлия Борисовна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/93
• Следующая

– Ну нет, – усмехается Унгуц. – Этак боги и обидеться могут. Да и жалко Бэрову работу пузырьками закрывать.

В итоге остаток месяца я провожу за общественно полезными занятиями: пишу статьи о гигиене, первой помощи и правильном питании и даю советы на форуме. Советы обычно бывают двух видов: «Не делай так больше никогда!» и «А ну быстро к целителю!» В целом не так уж много времени это и занимает, а рекомендовать лечение, не пощупав пациента, я почти никогда не могу. Бэр старательно иллюстрирует мои заметки красивыми схемками, поскольку вывешивать на всеобщее обозрение фотографии моих рук так же недопустимо, как и прочих частей моего тела.

В основном я занимаюсь всем этим на Доле, чтобы ребенок поменьше дышал выхлопом. Конечно, Ахмадхот по земным меркам очень маленький город, а население чаще передвигается на лошадях, а не на машинах, ну так они об очистительных системах и не задумывались. Однако хотя бы раз в неделю выбираться в город приходится: отвезти ребенка на рутинный осмотр к Янке, мужа повидать, на рынок зайти. За покупками я теперь хожу как большая, верхом. Мой Пудинг невозмутимо пережил весь стресс, связанный с войной, и с тех пор еще отъелся, потому что очень убедительно клянчит, а физкультурой не занимается, я его и вижу-то два раза в месяц. Зато теперь сидеть еще удобнее.

Нагрузив седельную корзину разноцветными, причудливой формы фруктами, я спешиваюсь у лотка Орешницы.

– А, Хотон-хон! Давненько вас не видно. – Она расплывается в улыбке. – Вот, знакомьтесь, сынуля мой средненький.

Средненький сынуля немного повыше Азамата, угловатый, с длинной шеей и большими выразительными глазами, отчего слегка похож на жирафа.

– Здравствуйте, не болейте, – приветствую я, и парень кланяется мне, заложив ладони под мышки, как полагается при формальном приветствии.

– Как князь-то поживает? Здоровенький? Хорошенький? – расспрашивает Орешница. – Я вот ему одежки нашила, да вы все не заходите, я уж собиралась Кудряшу передать, а он теперь вона какой важный стал, тоже слуг набрал, на рынок ни ногой!

– Да он занят очень, – оправдываю Эцагана. – Он же за порядком следит, это сложная работа, тем более тут двести лет никто этим не занимался! А я дома сижу, на Доле. Вы бы хоть приехали как-нибудь, у нас там хорошо, купаться есть где и лес – грибы, ягоды… На князя бы посмотрели, он такой улыбчивый!

– Э-эх, соблазняете, Хотон-хон! Но у нас же самое торговое время сейчас, куда я выберусь? Муж вон ездит по фермам, скупает урожай, дома все варят-сушат, я тут вот с ребенком торчу, видите? – Она принимается суетиться, вытаскивая из-под прилавка какую-то корзину. Сынуля бросается помогать. Наконец они вдвоем водружают на прилавок гигантский зеленоватый короб. – Вот, глядите, тут чуток одежонки для князя.

– Ничего себе чуток! – говорю, прикидывая, как взгромоздить эту тару на лошадь, чтобы не перевесила.

– Да ну, он же вырастет быстро, и не заметите! Я, правда, и на вырост кое-чего сделала, вы уж там разберетесь. Заодно и вам с Императором пару вещичек, от меня и от старших моих детей. Да ладно, не развязывайте сейчас, дома посмотрите, не убежит!

Длинношеий парень деловито приторачивает короб к седлу и похлопывает Пудинга по крупу. Тот откликается:

– И-и-и-хи-хи!

– Послушайте, Орешница, – вспоминаю я. – У меня к вам небольшое дело. Я собираю круг приближенных подруг, вот хотела вас пригласить. Вы как на этот счет?

– Ой, да вы что, золотая моя! – фыркает Орешница. – У меня же имя глухое, и живу я не в столице, да и вообще, приближенные подруги – это с кем вы росли вместе, они вам как сестры быть должны, а я-то тут при чем?

– Так у меня тут, на Муданге, никого из друзей детства нету, – развожу руками. – Есть моя подруга, с которой мы вместе учились, есть моя ассистентка, и все. Про имя мне никто условий не ставил, зато сказали, что должна быть женщина опытная, которая может помочь советом во всяких домашних делах, и все в таком духе. Я сразу о вас подумала! А что живете не в столице, так тут главное, чтобы мы с вами виделись хоть раз в месяц. Я надеялась, может, мы снова клуб организуем?

Орешница качает головой.

– Вот уж никогда бы не подумала, что буду звана в круг подруг Хотон-хон… Домой доеду, спрошу своего духовника, пристала ли мне такая честь. Вы бы тоже своего спросили, а то, я думаю, ему такое и в голову не приходило. Но благодарю вас сердечно за предложение.

Ажгдийдимидин в тот день не присутствует в Доме Старейшин, поскольку никаких важных дел, требующих его участия, там не происходит. Урик нехотя рассказывает мне, как найти дом духовника, и я отправляюсь разыскивать.

Дверь открывает такой огромный человечище, что я поначалу принимаю его за Ирлика в божественной ипостаси. Однако, проморгавшись, понимаю, что на Ирлика этот монстр не похож: волосы темные с проседью, грубые мозолистые руки, качковое телосложение, а Ирлик все-таки довольно изящный.

– А, здравствуйте, Хотон-хон, – рокочет тихим басом человек-гора. – Я сейчас позову Ажги-хяна, подождите.

– Здравствуйте! – выдыхаю я, справившись наконец с отупением. Как-то я привыкла думать, что даже на Муданге крупнее моего мужа людей не бывает. Ну или хотя бы не во всех направлениях сразу: бывают или шире, или выше. А этот – как на компьютере пропорционально увеличенный. – Извините, я немного задумалась…

– Ничего, я привык, – фыркает он, сдувая птичку с ближайшей ветки. – Вы заходите.

Я следую за ним в просторный дом с высокими потолками и дверными проемами.

– Ажги-хян! – зовет он, почти не повышая голоса, но вибрации расходятся по полу. – К тебе гости.

Ответа, понятно, не следует.

Старейшина обнаруживается в большой светлой гостиной, он лежит на стопке дифжир, подперев голову рукой, и явно только что читал электронную книжку. При виде меня он слегка сдвигает брови и кивает, переходя в сидячее положение. Человек-гора нас оставляет.

– Здравствуйте, Старейшина. – Я усаживаюсь на ковер перед ним. – Я, собственно, зашла спросить: ничего, если я в этот мой круг подруг возьму женщину с глухим именем? И живет она не совсем в Ахмадхоте, но близко, мы довольно часто видимся. Зато она очень опытная, шестеро детей, прекрасная мастерица…

Ажгдийдимидин, кажется, меня вообще не слушает, а только вглядывается в мое лицо, как будто там с нашей последней встречи что-то новое появилось. Когда я замолкаю, он никак не реагирует. Я жду с полминуты, потом начинаю ерзать и покашливать и склоняю голову набок. Это выводит его из ступора. Духовник выхватывает из кармана блокнот и стремительно строчит:

«Это ладно, ты лучше скажи, что ты завтра собралась делать?»

– Домой ехать, – пожимаю плечами. – На Дол.

«Подожди до вечера, – выводит духовник. – Погуляй по городу».

– Зачем? – удивляюсь я.

Старейшина корчит укоризненную физиономию, мол, нашла что спросить, глупая женщина. И правда, чего это я.

– Ну хорошо, – говорю. – Погуляю. Так насчет подруги – не запрещено?

Духовник отмахивается и мотает головой.

– Кто это такой у нашего духовника дома живет? – спрашиваю я вечером Азамата, когда он, отключившись от бренного мира, воркует над Алэком.

– Здоровенный такой? – отрешенно уточняет муж. – Это его пара.

– Ох-х, бедолага, – не удерживаюсь я.

– Кто? – удивленно спрашивает Азамат, отвлекаясь от ребенка.

– Ажгдийдимидин. Ты же не думаешь, что он сверху?

Муж поджимает губы.

– Лизонька, я тебя умоляю, не надо обсуждать личную жизнь Старейшин. Тем более духовников. Они ведь и услышать могут. Это не наше дело! Да и потом, насколько я знаю, жалеть Старейшину Ажгдийдимидина не приходится. Он очень счастлив со своей парой.

– Да, но-о… – начинаю я, но Азамат быстренько перебивает:

– Ты завтра с утра уедешь?

– Да нет, мне наш «Ажги-хян» до вечера велел тут погулять.

– Ну, Ли-и-иза! – Азамат воздевает руки к потолку. – Я же тебя просил его так не называ-ать!

• Предыдущая
• 16/93
• Следующая