Крымский роман - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/54
- Следующая
Это ни объяснить, ни описать невозможно!
Наталья не помнила: сколько это длилось, как произошло. В себя она пришла, уже когда курила и глядела в окно…
Он ее обнял и велел ничего не придумывать.
Какое там «придумывать»!
У нее вообще мыслей не было.
Никаких! Вот так.
Вставать все равно придется, а еще – разговаривать с Антоном. Как?!
Между прочим, Даша с мамой выходят в Джанкое и целых два часа – два! – до Симферополя они будут в купе одни…
И где отсиживаться эти два часа?!
«Ната, ты идиотка! Ну, поезд, дорога, ну, выпили немного, поцеловались – бывает.
Да не бывает!
И не было со мной такого никогда. Ну, что скулить? Ему вообще, наверное, все равно, он-то голову не терял небось… Все! Он сказал тебе «не придумывай» – вот и не придумывай!»
Помолившись про себя, Ната села.
– Доброе утро, Наталья! – поприветствовала ее Устинья Васильевна. – Спускайтесь, как раз к чаю. Сейчас-то не откажетесь?
– Спасибо! Компанию с удовольствием составлю, а пить буду кофе. Только умоюсь сначала.
Антон сидел у окна, напротив, рассматривал ее и улыбался.
А ей бы не мешало переодеться. Он понял, тактично поднялся и вышел.
Наталья встала, оделась, взяла все необходимое для умывания.
– Я быстро, – пообещала она попутчицам и вышла.
Ринков стоял возле купе и ждал ее.
Наклонился и поцеловал в губы легким утренним поцелуем.
– Доброе утро!
Наталья переполошилась, смутилась, завертела головой по сторонам – нет ли кого в коридоре, собралась что-то сказать, но Антон ее опередил и поцеловал еще раз.
– Иди, умывайся, – развернул он ее и слегка подтолкнул.
Так ничего и не сказав, она послушно пошла.
Потом Наталья пила кофе, чувствуя, как все внутри разжимается от горячего напитка, звонкого голоса Устиньи Васильевны и даже запаха сирени.
Поезд замедлял ход, подъезжая к очередной станции.
– Пойду на улицу выйду, – сказала Наталья и стала выбираться из-за стола.
– Пожалуй, я тоже, – поддержал ее Антон.
Она вышла из вагона первой.
По перрону бегали люди, пытаясь продать пассажирам какие-то продукты – фрукты, пиво и много еще чего. Наталья отошла в сторону, подальше от коробейников, навязчиво предлагавших что-нибудь купить.
Закурила. Из вагона вышел Антон и направился к ней.
Она выскочила из купе, не дожидаясь его, чтобы не опираться на его руку, спускаясь с лестницы, которую он, конечно же, подал бы.
Пройдя через толпу, Антон подошел к ней.
– Может, перестанешь наконец от меня все время убегать? – с иронией поинтересовался он и, наклонившись к ней поближе, признался: – Я не бью маленьких девочек, впрочем, больших тоже не бью.
– А вдруг ты кусаешься или вообще – маньяк?
– А что, похож?
– Да бог вас, маньяков, знает. Вы все такие зага-а-дочные и под нормальных людей маскируетесь.
– Вот так гораздо лучше! – похвалил Ринков. – А то такое впечатление, что за ночь царевна превратилась в трусливую мышку.
– В лягушку, по сюжету сказки была лягушка…
– Не искушай меня, девочка, я знаю правила превращения лягушки в царевну!
– Все, все, простите, дядечка, больше не буду! – дурным голосом заныла Наталья.
Они оба рассмеялись, снимая напряжение.
Она и сама не понимала, почему бегает от него.
Трусихой она никогда не была.
Но ни один мужчина в ее жизни не затрагивал ее и не волновал так, как Антон Ринков – так глубоко и так неожиданно сильно.
И это напугало ее.
Когда они вернулись в вагон, Антон предложил Наталье пойти в ресторан, надеясь, что она откажется.
Ему было трудно находиться рядом – и не дотрагиваться до нее, не смотреть и не загадывать, как у них может все быть…
Он постоянно помнил, что через два часа они останутся вдвоем в купе, и нервничал, как подросток, посмеиваясь над собой. А в ресторан ему вообще-то надо – посмотреть, как изменилась ситуация, и изменилась ли, если там будут те, кто его интересует.
Наталья отказалась от его предложения.
Вернувшись в купе, она сразу же забралась на свою полку. Взяла книжку и, мысленно прикрикнув на себя, попыталась читать. А потом и не заметила, как заснула.
Вот как напереживалась!
Она проснулась, когда Даша закидывала на третью полку свернутые матрасы.
– Мы уже подъезжаем, вот и убираем постели, – пояснила свои действия девушка.
Они с Устиньей Васильевной суетились, проверяли – не забыли ли чего, пересчитывали сумки.
Поезд притормаживал.
– Ну все, Наталья, до свиданья, счастливо вам доехать. Пусть у вас все будет хорошо. Вы очень красивая пара! – уверенно сказала Устинья Васильевна.
Наталья от удивления даже рот открыла.
– Что вы так смотрите? У меня глаз острый: я всегда вижу – у кого сложится, а у кого нет. Бабка моя ясновидящей была, и мне кое-что от нее в этом смысле перепало, – усмехнулась ее растерянному виду женщина и уверила: – Вы с Антоном Александровичем очень друг другу подходите, я сразу почувствовала: у вас все получится! Спускайтесь, я вас перекрещу и поцелую – на прощание и на удачу.
Совершенно обалдев от такого напутствия, Наталья спустилась вниз, подставила щеку для поцелуя и дала себя перекрестить.
Устинья Васильевна подхватила сумки, кивнула ободряюще и вышла. Даша, пропустив ее вперед, остановилась в дверях:
– До свидания, Наталья Александровна. Вы маме верьте, она еще ни разу не ошибалась. Счастливого пути!
«Вот это да! Казалось бы: совсем простецкая тетка, а смотри-ка, все углядела!» – удивилась Наталья.
Она подсела к окну и смотрела, как встречают родственники Дашу с мамой. Они обнимались, целовались, что-то весело говорили все одновременно, хохотали. И было понятно, что прибывшим очень рады, что их давно ждут и любят…
Наталья так за них порадовалась, что на глаза набежали слезы.
Поезд тронулся, постепенно набирая ход.
В купе стояла непривычная тишина: никто не шуршал обертками, не звенел ложечкой в стакане, не предлагал чаю с вкусностями.
Наталья думала, что вот через два часа ее тоже будут встречать и будут объятия, поцелуи, громкие разговоры и радость встречи. Перебивая друг друга, дети примутся рассказывать самые последние важные новости…
И так хорошо, так радостно, что они есть на свете, ее близкие люди, что она с ними скоро снова будет вместе, а впереди целый отпуск!
Открылась дверь, и вошел Антон.
В руках у него была бутылка крымского красного вина, фрукты и шоколад.
– Сухого не было, я взял крепленое, надеюсь, тебе понравится. Правда, за качество не отвечаю, ибо купил его на платформе. Бог их знает, что они там продают!
Перекинув все покупки в одну руку, он закрыл дверь и защелкнул замок.
Подошел к столу, поставил бутылку, положил все покупки.
Выдернул Наталью из-за стола, прижал к себе и заглянул, очень близко, ей в глаза…
Какое-то мгновение они смотрели не отрываясь друг на друга, а когда уже невозможно, совсем невозможно оказалось ждать – поцеловались.
Это было так ярко, так сильно, с каким-то пронзительным ощущением вселенского узнавания. Как будто они всю жизнь знали, что у них только так и может быть, и удивлялись: как это они не догадались раньше!
И где до сих пор были?..
И вот наконец-то, ну наконец-то, все правильно!
И страшно хочется еще, еще побыть там, где только они двое, а может, и остаться там навсегда!
Антон, не прерывая поцелуя, сел и усадил к себе на колени Наталью, отстранив ее от себя, заглянул в глаза, поцеловал в распухшие губы, а потом прижал к своему плечу ее голову.
Сердца громко бухали, как будто стучались в грудь друг к другу и просили, умоляли впустить…
– Нам надо остановиться, – ему с трудом удавалось говорить.
– Зачем? – спросила она.
- Предыдущая
- 12/54
- Следующая
