100 километров до любви - Лаврова Дарья - Страница 6

• Предыдущая
• 6/20
• Следующая

Мы хорошенько поржем над этим, хоть это было совсем не смешно. Надеюсь, это поднимет мое испорченное настроение.

Выходные я провела на диване. Болели стертые пятки и пальцы – я даже носки не могла надеть, приходилось ходить босиком. Смотреть на ноги было вообще страшно. Интересно, как долго все это будет заживать? Больше никогда не буду носить туфли на каблуках.

Сережа перезвонил мне только через неделю. Первые три раза я не ответила на звонок. На четвертый раз я все-таки не выдержала и взяла трубку.

– Погуляем в среду?

– Давай, – согласилась я. – Только к тебе я не пойду.

– Уверена? – усмехнулся Сережа. – Как знаешь. Сама еще проситься будешь!

Жара того лета ежедневно била температурные рекорды на протяжении месяца. В лесах начались пожары, в городе пахло гарью, едкий смог так плотно затянул небо, что лучи солнца едва пробивались через него. Одни пытались прятаться от смога на загородных дачах, другие – уезжали в другие города. Я же проводила летние каникулы дома в обнимку с холодным влажным полотенцем.

Сереже было удобно встретиться на станции метро «Университет». Мне тоже было удобно, хоть и ехать из моего города больше часа. Но мне очень хотелось его увидеть.

Мы зашли в «Макдоналдс» и заняли очередь. Сережа был впереди меня.

– Возьму себе большую колу, биг тейсти… – рассуждал он вслух, читая меню фастфуда. – Или лучше взять биг мак? Мороженое тоже хочу. Нет, лучше картошку фри. А с каким соусом? Сырный надоел уже, буэ, возьму кисло-сладкий.

– Свободная касса! – объявил писклявый женский голос. Сережа тут же ломанулся к соседней кассе и уже через секунду делал свой заказ.

– …большая кола, биг тейсти, картошка по-деревенски, кислый соус, двенадцать чикен макнаггетс и пирожок с вишней.

Он ждал свой заказ и поглядывал на меня свысока. Так странно. Я скучала по нему больше недели, хотела его увидеть, пялилась на его фотки в социальной сети, а когда увидела – захотелось закрыть глаза и отвернуться.

Подошла моя очередь. Я заказала чизбургер и среднюю колу. Сережа успел занять место за квадратным столиком и уже жадно поедал свой гигантский сэндвич. Я взяла поднос и села сбоку от него.

– Приятного, – пробурчал он, отправляя в рот остатки биг тейсти. Я посмотрела на него и ничего не ответила. Сережа запивал еду колой, громко прихлебывая. Я снова посмотрела на него и поймала себя на мысли, что мне не нравится изгиб его бровей, не нравится его подбородок, выступающий вперед, как у бабуина, его челка до середины лба, не нравятся печально опущенные уголки глаз. Даже то, как он ел – мне тоже не нравилось.

«А еще он не заплатил за тебя! – в моей голове звучал хор из голосов моих подруг. – Даже не предложил. Даже не спросил, что ты будешь. Восемнадцатилетний умник не заплатил в «Макдоналдсе»! – это же возмутительно и непростительно! Ты могла бы понять отсутствие у него денег, но только не мелкую жадность».

Молча перекусив, мы вышли на улицу.

Гуляя по правому берегу Москвы-реки, мы за час дошли до Парка Горького. Сережа остановился у рекламной афиши проката сигвеев. Эти электрические самокаты с большущими колесами управляются наклонами корпуса, они то и дело попадались нам навстречу. Круто. Стоишь себе спокойно и едешь. Хочешь быстрее – наклоняешься немного вперед, хочешь помедленнее, тогда назад. И не забывать рулить.

– Хочешь прокатиться? – спросила я Сережу. Он увлеченно разглядывал нарисованную красотку на сигвее в короткой юбке, белой блузке и стильных очках.

– А ты не хочешь? – ответил он, глядя то на меня, то на модель с рекламного щита. – Будешь такой же красоткой.

– А что, так не… – я остановилась. Мне нужно было собраться с мыслями и ответить ему, найти правильные слова. Я готова была услышать все что угодно. Например, что мы расстаемся, или «давай останемся друзьями», или «сегодня я тебя люблю, а завтра – не факт». Но я совсем не была готова к такой оценке, тем более негативной. – То есть ты хочешь сказать, что я…

– Недостаточно красива, – закончил фразу Сережа. – Да.

– До тебя никто не жаловался, – пробурчала я. – Скорее даже наоборот.

Мы медленно шли дальше. Я так расстроилась, что даже сама купила себе мороженое. От возмущения и обиды хотелось топать ногами, бить его со всей силы, размазать липкое мороженое по его наглому лицу, сказать ему, что он последний мерзавец и, не оборачиваясь, уйти.

Но я не могла. Меня еще что-то держало рядом. Несмотря на мою злость и его дурацкое замечание, Сережа все-таки нравился мне.

– Они врали тебе, – ответил он, пряча руки в карманы шорт. – Или жалели тебя, боялись обидеть.

– А ты не боишься обидеть?

– Нет. Я всегда говорю то, что думаю. Всегда говорю правду.

– Не боишься, что побьют, например?

– Кто, ты, что ли?

– Нет, просто интересно, зачем ты мне это все говоришь.

Мы вышли из парка, перешли на другую сторону по подземному переходу и зашли в парк «Музеон». Он зовет меня на свидания, но не целует меня, не обнимает и не говорит приятных вещей. Сережа говорит мне гадости. Иногда мне кажется, он просто хочет взять обратно все те признания в любви, которые произнес на позапрошлой неделе. Что ему от меня нужно, зачем он встречается со мной? Похоже, ему не с кем было сегодня гулять или просто было скучно, и тогда он позвонил мне. Говорят, что так часто бывает.

Мы сидели на скамейке рядом с гигантским Буратино и молчали. Я смотрела на свои худые бледные руки и ноги, прикрытые короткой джинсовой юбкой, и почему-то хотелось плакать.

– Сереж, я хотела тебя кое о чем спросить.

– Спрашивай.

– Я просто не понимаю тебя. Совсем не понимаю. Просто когда я сама не могла понять, нравишься ты мне или нет, ты много звонил мне, звал к себе, признавался в любви, лез целоваться и все такое. Еще две недели назад было так. Но как только я определилась и поняла, что ты мне нравишься, ты стал другим. Пишешь раз в неделю, звонишь и то реже, а когда мы видимся, говоришь мне гадости и делаешь все, чтобы обидеть меня. Зачем? Я не понимаю, как ты относишься ко мне. Если я тебе не нравлюсь и у нас ничего не будет, то можно так и сказать об этом. А если нравлюсь, то зачем говорить гадости? Я не понимаю…

– Блин, как же я ненавижу такие разговоры, – измученно вздохнул Сережа, уронив голову на руки. – Понимаешь, Саш, я не могу тебе ответить.

– Почему? Неужели так сложно взять и сказать. Прости, Саш, у нас ничего не будет. Всего семь слов. Слабо?

– Не слабо, – снова вздохнул он, провожая глазами загорелую девушку в белом сарафане. – Но зачем?

– Потому что мне это важно.

– Я знаю. Но я не представляю, как об этом можно говорить так, Саш. Так ведь не делают.

– Почему?

– Это глупо.

– Не вижу ничего глупого.

– Потому что ты еще маленькая. Подрастешь – сама поймешь.

– Может быть, но сейчас…

– Я не могу. Об этом не говорят. Ты должна сама это понять и решить для себя.

– Понять, нравлюсь я тебе или нет?

– Да. И вообще, сбавь обороты. Ты слишком торопишь события.

– Странно.

– Что странного?

– Мы целовались еще две недели назад.

– Если ты клонишь к этому, – усмехнулся Сережа. – То вообще без проблем. Можем поехать ко мне прямо сейчас.

– Я не об этом.

– Жаль. Тогда и говорить не о чем.

– Понятно.

Мы шли к метро. После бестолкового разговора с Сережей я чувствовала себя настолько уставшей и несчастной, что не проронила ни слова. Внизу на платформе Сережа посмотрел на меня и улыбнулся:

– Мне в ту сторону, – сказал он. – Ну ладно, созвонимся.

– Да, – кивнула я. – Созвонимся.

Я подняла глаза и приблизилась к его щеке, чтобы поцеловать на прощание, но Сережа отстранился.

– Сереж…

– Ну что, Саш?! – раздраженно ответил он. – Мой поезд уже идет.

– Ничего, – отвернулась я. – Иди.

Я зашла в поезд и почти упала на крайнее сиденье у дверей. Запрокинула голову и закрыла глаза. Их тут же защипало, полились слезы. Я смахивала их пальцами, от этого щипало еще сильнее. Я была разбита, растоптана и морально уничтожена. Я хотела просто поцеловать его в щеку, а он меня оттолкнул.

• Предыдущая
• 6/20
• Следующая