Шестой Дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/71
- Следующая
Ольга встала, присела на стол – глядя мне в глаза. Людмила попыталась подняться, видимо, чтобы уйти, но Ольга остановила ее взмахом руки и продолжала:
– Умирают те, кто кому-то дорог. Годами и десятилетиями полыхают войны. Крестоносцы режут мусульман, мусульмане взрывают иудеев. Хуту режут тутси. А люди живут. Кто-то смотрит в небо, исчисляя ход планет. Кто-то сеет зерно. Кто-то изменяет жене. Кто-то режет кошельки. Кто-то рисует картины. Солдаты задыхались на Ипре, а Бальмонт писал: «Высокий миг – создать свою струну, струить жемчужный дождь, сердца волнуя». Люди заживо горели в танках, дети плакали от голода в холодных постелях, женщины, синие от голода, таскали листы брони, строя танки, – а где-то рядом композитор писал бравурный марш для победного шествия, а где-то писатель сочинял для детей веселые рассказики…
– Какие веселые истории в войну… – начал было я.
– Носова читал, дозорный? – Ольга прищурилась. – Не мог не читать в детстве-то. Да и дочке небось читал. «Мишкина каша», «Огородники»… В сорок втором году он их писал. Когда все на волоске висело. Есть там хоть слово о войне и смерти? Нет. Потому что если нельзя дать детям хлеба, то надо дать хотя бы надежду. Да, ты сейчас скажешь, что я дозорная, я Светлая, я Высшая, а я сижу и болтаю… Сядь! Я еще не закончила, Людмила! Да, я болтаю, потому что все, кто может заниматься твоим делом, этим сейчас занимаются. А кто не может – занимается обычными своими делами. Своим хлебом, своей мелодией, своими жуликами-карманниками. Своим дурацким маленьким расследованием. Даже если апокалипсис. Потому что если он не случится – хлеб не должен сгнить на корню, а песенка не прозвучать. И вор должен сидеть в тюрьме. И служебные проступки должны быть расследованы.
Она повернулась к Людочке. Та смотрела на нее круглыми перепуганными глазами.
– Сколько лет твоему песику?
Людмила сглотнула. Опустила взгляд.
– Двадцать…
– Не слышу!
– Двадцать семь… Я не… Я очень правильно кормлю…
Ольга молчала.
– Это даже не седьмого уровня воздействие! – со слезами воскликнула Людмила. – Когда я что просила от Дозора?
– Дело не в том, что не просила! – рявкнула Ольга. – Дело в том, что не предупредила, дура! Тебе положено по рангу несколько вмешательств ежегодно, до пятого уровня включительно! Табель зарплатный открой!
– Но что может…
– Я сегодня лично подписала право на продление жизни ведьминому коту! И это не обычная мелкая гадкая ведьмочка, это Бабушка московского отделения. И ее коту – семьдесят с лишним лет, и хрен бы мы выдали разрешение, мы этого кота отслеживаем невесть сколько, в нем – не меньше половины ее Силы! Но поскольку у ведьмы на руках имелся акт расследования Дневного Дозора о твоем двукратном продлении жизни домашнему животному – ничегошеньки я сделать не смогла!
Людочка, побелев как лист бумаги, смотрела на Ольгу.
– Встала и пошла вон, – сказала Ольга. – И не попадайся мне сегодня на глаза. Иди работай дома – сама знаешь, что происходит.
– А что… что будет… – Людмила сглотнула.
– Да ничего не будет, – буркнула Ольга. – Животное-то ни при чем…
Людмила бросилась к дверям, будто боялась, что Ольга передумает.
– В следующий раз, дура, подавай официальный запрос! – крикнула ей в спину Ольга. Вздохнула, покачала головой. – Антон, ну вот как с такими работать… С чем пришел?
– Ты мне нужна как женщина, – буркнул я.
– Что, мячик в туалет закатился? – поинтересовалась Ольга.
– Слушай, ты что, специально изучила все детские анекдоты? – спросил я.
– Нет. Я, если ты помнишь, очень долго была чучелом совы. – Ольга ухмыльнулась. – И не всегда стояла в кабинете Гесера. Двадцать лет простояла в школе, в кабинете биологии.
– Какой ужас! – искренне воскликнул я.
– Не то слово. Такого насмотрелась и наслушалась… Ну, так что нужно?
– Кому подчиняется твой муж? – прямо спросил я.
Ольга подумала. Уточнила:
– Это как-то связано с расследованием?
– Напрямую. Ты же читала мою утреннюю докладную…
– Конечно, не повторяйся, – отмахнулась Ольга.
– Про шесть Великих Сторон помнишь?
– Да. Чушь. Я на свете пожила, Антон. Всю жизнь в Дозоре. Никто никогда никаких Великих Сторон…
– Я был внизу, в архиве. Попросил помощи у Киллоран. Она нашла один старый документ, там упоминаются шесть Великих Сторон. Но очень туманно. В общем – это Свет, Тьма, Конклав, Хозяин Хозяев, Принимающий Облик, Основа.
Ольга потерла лоб. Опустила глаза. Посмотрела на меня. Спрыгнула со стола, достала пачку сигарет, закурила. Прищурилась, посмотрела на меня с иронией.
– И ты, соотнеся сказанное Тигром и… новую информацию… решил, что это…
– Ночной Дозор. Дневной Дозор. Ведьмы. Вампиры. Оборотни. И неведомая хрень, может быть, даже сам Сумрак.
Ольга выпустила струю дыма, запрокинула голову, глядя в потолок.
– Значит, Киллоран… Как там ее зовут? Элен?
– Да.
– Шесть Высоких Сторон… – Ольга вздохнула. – Ну смотри, у меня для тебя есть две новости.
– Хорошая и плохая?
– Да, как положено, – сказала Ольга, но тон ее мне не понравился. – Во-первых, ни у Ночного, ни у Дневного Дозоров нет высшего руководства. Даже по России официально нет, хотя Гесер, конечно, главный.
– То есть у нас как у вампиров? Хозяин территории, который всех на ней укусил…
– Примерно так. Или кто всех инициировал. Не знаю, помнишь ли ты еще, но тебя ведь инициировал Гесер? Если разобраться, то почти все у нас и восходят к нему, как к инициатору.
– Уже плохо, – кивнул я.
– Про ведьм вроде как понятно, – сказала Ольга. – Про самого-самого главного вампира не в курсе. Но у оборотней точно верховных властителей нет. Можешь Хену спросить.
– Вот и Элен то же самое посоветовала, – разочарованно ответил я.
Ольга косо глянула на меня. Потом продолжила:
– Что касается Основы – тоже без понятия. И это, Антон, была хорошая новость.
– А что тогда у нас плохое? – требовательно спросил я.
– Пошли, – ответила Ольга, беря меня за руку. – Пошли… Высший…
Спрашивать я ничего не стал. Во-первых, сам люблю устраивать такие выволочки. Во-вторых, она бы ничего не ответила. В-третьих, я чувствовал, что мне очень не понравится плохая новость.
Мы спускались все ниже и ниже. К шестому подземному уровню. К архиву. У меня тревожно заныло в груди.
– Городецкий сегодня заходил в архив? – спросила Ольга у двух охранников.
Те явно растерялись.
– Да… – решился наконец ответить старший из них, шестого уровня. – Но… Он же имеет право.
– Он бы мог пройти так, что мы не заметили, – добавил второй. Вообще седьмой уровень. Надо же, подняли самых слабых на дежурство, все «в поле».
– Разумеется, – сказала Ольга. – Высший всегда может задурить голову низкоуровневому…
С этой доброй фразой она потащила меня дальше. Распахнула двери архива. Все было как и час назад – темнота, конус света над столом.
Ольга молча пошла к столу. Но я, уже предчувствуя недоброе, посмотрел на нее сквозь Сумрак. К чертям все предостережения Элен!
Ольга шла по архиву, покрытая чешуйчатой броней из заклинаний. Похоже, пока мы опускались, она активировала изрядную часть своего арсенала. На пальцах Великой полыхали разноцветные радуги заклинаний.
У стола Ольга остановилась. Оглянулась. Потрогала чайник, стоящий на столе. Открыла коробку, которую мы нашли с Элен, достала документ, глянула мельком.
– Не молчи, – сказал я.
Ольга молчала.
– Элен! – позвал я. – Элен!
– Не ори, – сказала Ольга. – Нет ее здесь.
– А где она?
– Откуда я знаю? В Дублине, к примеру. Ты часто к ней заходил?
– Вчера и позавчера.
– До этого?
– Ну, год, наверное, не заглядывал… – пробормотал я, чувствуя, как наползает ужас.
– Она уехала год с лишним назад. Закончила делать свои выписки, скопировала то, что хотела, в обмен на другие документы. Ну и уехала. Надоело ей тут сидеть. Тебя что, не было тогда в Москве?
- Предыдущая
- 28/71
- Следующая
