Крылья - Виор Анна - Страница 33
- Предыдущая
- 33/96
- Следующая
– Как смеешь ты, червь, – воскликнул тот самый старец, что приказал ему говорить, – обвинять благородную к’Хаиль! Ту, чей отец и муж погибли под знаменем Кобры Ары! Ты бросил тень на древний род, столь благородный, что ты недостоин касаться даже пыли под их ногами! Ты мерзкий безумец! Ты достоин самой бесславной смерти! Уже на рассвете ты будешь повешен!
– Не горячись так, юноша! – неожиданно сказал Хатар Ташив, и старец, как ни странно звучала эта фраза в устах молодого на вид Мудреца, ответил почтительным кивком и опустил взгляд.
Мудрец Ташив обратился к Секретарю:
– Мы хотели бы взглянуть на эффа, которого привез этот человек. Вели внести его вместе с клеткой в Зал Мудрецов, но прежде прикрой клетку чем-нибудь, чтобы не вызывать лишних толков!
– Но, Мудрец Хатар Ташив! Эфф без ошейника – смертельная опасность! – воскликнул Секретарь, которому не по нраву было такое поручение.
– Я – потомок тех, кто создал эффов! – сказал Ташив, его глаза сверкнули. – И я не стану бояться зверя ни в ошейнике, ни без него!
Трусливому Секретарю осталось лишь поклониться и отправиться выполнять приказ Мудреца.
– Много чего странного поведал ты, Куголь Аб! – сказал Хатар Ташив смотрителю. – Ты, червь, копошась в своей земле, раскопал кое-что интересное и для нас. Твои слова похожи на правду. И если это так, то ты достоин награды. – Он хмыкнул. – Но ты не счел нужным сообщить нам об этом деле раньше. Из-за твоей гордости и небрежности наши враги выиграли время. И это достойно смерти. Ты старший смотритель в пятом поколении, обученный своим отцом и способный обучить своего сына, и как потомок создателей эффов, я не могу отрицать, что такие люди очень важны для нас.
Мудрец Ташив вытянул руки перед собой ладонями вверх, и, изображая чаши весов, уравновесил их.
– Мы желаем, чтобы ты, Куголь Аб, оставался в Чатане и явился по первому зову Мудрецов. Когда события или новые сведения утяжелят ту или иную чашу весов твоей судьбы – ты получишь свое сполна!
Хатар Ташив умолк, и другие Мудрецы стали задавать вопросы смотрителю, расспрашивая о подробностях, которые он упустил.
Через некоторое время в комнату вошел Секретарь, а за ним, пыхтя и отдуваясь под тяжестью – двенадцать рабов, несших клетку с эффом. Высокая и широкая клетка без труда вошла в распахнутые створки дверей Зала Мудрости.
Рабы удалились, а Секретарь и Куголь Аб принялись развязывать веревки и снимать покрывала.
Огромный зверь лежал на полу клетки, не издавая ни звука, а только внимательно глядя на окружающих его людей. Угал вел себя так, словно на нем все еще был ошейник. Иной раз даже Куголь Аб начинал сомневаться в необходимости этих ошейников вообще. Но он знал, что Угал – исключение, все известные ему эффы, с которых были сняты ошейники, разрывали в клочья все живое вокруг.
Хатар Ташив встал и подошел к клетке. Золотые одежды ниспадали до самого пола, а сзади по мраморным плитам зала (коврами была устлана только площадка под креслами Мудрецов) волочился тяжелый шлейф. Он был не слишком высок, но величавая осанка и Корона Мудрости делали его на две головы выше Секретаря и самого Аба.
Глава Мудрецов долго вглядывался в эффа, будто бы ощупывая его глазами. Затем он, пошатнувшись, как от слабости, сказал:
– На этого эффа воздействовали Силой!
Старцы ахнули, а молодые лишь согласно закивали головами.
Мудрец Ташив посмотрел на Секретаря:
– Мы желаем, чтобы императору немедля сообщили, что к’Хаиль Фенэ Хай-Лид ди Курсан вошла в сговор с тарийскими колдунами!
Фенэ Хай-Лид ди Курсан
Дорога, ведущая через перевал Майет, стала постепенно понижаться к долине Тарии. Еще немного – и они окажутся в великой северной стране. Стране, где нет рабства, где холоднее, чем в Аре (в центральной и северной ее частях даже лежит снег зимой, а их озера замерзают), где, как говорят, самые прекрасные строения, какие только видел свет, где царит мир (Тария уже как триста лет ни с кем не воевала), где достаток во всем. И примет ли эта страна Фенэ?.. И примет ли Фенэ эту страну?
Она тяжело вздохнула, очнувшись от раздумий. Полог балдахина повозки был приподнят, но ей видны лишь горы, простирающиеся на западе. И только когда повозка, съехав в сторону, развернулась, а затем остановилась – Фенэ увидела стену: северная граница. Пограничная застава тарийцев.
Стена преграждала все открытое между горами пространство, упираясь в отвесную скалу и слева и справа. Очень удобное место для обороны: небольшой отряд может удерживать границу сколь угодно долго, а армии нападающих тут не развернуться. У арайцев по ту сторону перевала не было ни стены, ни природных преимуществ, а здесь словно огромный кулак выбил кусок горы специально для того, чтобы Тарии удобно было защищать подходы к себе.
Огромные массивные ворота были закрыты. Оборонительная глухая надвратная башня мрачно смотрела на караван глазами-бойницами.
Приближение каравана конечно же не осталось незамеченным для тарийских стражей. Из боковой калитки вышли несколько воинов, одетых в знаменитые тарийские кольчуги и шлемы, что выглядели слишком тонкими и легкими, но защищали даже от удара тяжелого меча.
Повозка Фенэ была умышленно расположена возницей так, чтобы она могла видеть и слышать все происходящее у ворот, не вставая со своего места. Возница Кох-То, а сегодня они ехали порознь, оказался не столь ловким, и ему не хватило места для такого разворота у врат. Кох-То тоже не покидала повозки, но вряд ли слышала, о чем говорили проводники-караванщики со стражами границы.
Караванщик Фенэ с зеленым платком, повязанным на правую руку, деловитый и энергичный невысокий мужчина, подошел к воинам первым и сдержанно поклонился. Тут же прибежал, подскакивая на ходу, проводник Кох-То с желтым платком на шее и согнулся чуть ли не пополам в раболепном поклоне.
– Благородная к’Хаиль Фенэ и благородная к’Хаиль Кох-То желают путешествовать в Город Семи Огней, – высокопарно растягивая слова, начал караванщик Кох-То, еще не отдышавшийся после быстрого бега; проводник Фенэ неодобрительно поглядывал на него, – дабы взглянуть на великие чудеса славной Тарии, обозреть…
– Нечего больше смотреть на великие чудеса славной Тарии, – оборвал его страж – широкий и коренастый, с грубым обветренным лицом, – граница закрыта.
– Как? – выпучил глаза караванщик. – Как закрыта?
– Тария и Ара – в состоянии войны.
Фенэ поежилась. Не ожидала она, что так скоро. Император все-таки двинул войска на Доржену, и Тария не замедлила с ответом. Началась война, и война для Ары губительная. Фенэ не успела… Она не надеялась, что в противостоянии этом Кобра выйдет победителем. Тария сомнет Ару, и вскоре синее знамя с золотым пламенем – знамя Тарии – будет развеваться над землями не только к северу от Хребта Дракона, но и на юге.
А она, Фенэ, лишится всего. Лишится, если что-то вообще останется у нее после этой войны. Род Хай-Лид еще столетие назад подписал бумаги, по которым обязался перед императором «всеми силами содействовать победе» до последнего воина, до последней монеты, до последнего мешка зерна, до последнего раба… Война эта выкачает все, Фенэ знала.
Но поздно… ведь все равно граница закрыта, и ей нет пути в Город Огней; даже если она и уговорит стражей пропустить ее, то дороги назад уже не будет. Треть ее земель еще не проданы, почти все рабы остались там – в Южной провинции, не говоря уже об эффах. Да, у нее есть то золото, что она тайно везет с собою, здесь, под сиденьями, но имущества, оставшегося в Аре, гораздо больше.
Первоначальный план ее был хорош, и она думала, что имеет в запасе не меньше года, чтобы осуществить его. Но Создатель распорядился иначе.
Ей нужно принять решение. Как говорил ее отец: «Если ты Командующий, то должен принимать быстрые решения и надеяться, что они окажутся правильными – предусмотреть всего нельзя, а медлить в бою хуже, чем бить наудачу».
И вот она сидит в повозке, остановившись на полдороге, оказавшись на границе не только плотью, но и разумом. Фенэ не обращала внимания на продолжающийся спор у ворот. Вначале человек Кох-То что-то раболепно лепетал о мирных намерениях каравана, затем инициативу перехватил ее караванщик, и тот уже не лебезил, а крыл стражей границы на чем свет стоит, обвиняя в том, что они отнимают его хлеб и хлеб у его детей. Были ли у него дети?
- Предыдущая
- 33/96
- Следующая
