Крылья - Виор Анна - Страница 42

• Предыдущая
• 42/96
• Следующая

За столько лет привычки въедаются и в кожу и в душу.

Верховному отводилось почетное место, как Председателю Совета. Хотя в состав Семи он не входил и многие вопросы могли решаться без его присутствия, поэтому частенько это инкрустированное рубинами и топазами шикарное кресло, с изящной резьбой в духе Одаренных, более походившее на трон, пустовало. Но не сегодня. Сегодня заседание Совета не начнется, пока Верховный не воссядет на свое место и пока, прежде этого, не соберутся не менее шести членов Малого Совета.

Ото не был первым, вошедшим в Зал, Советник Годже Ках уже нервно прохаживался, заложив руки за спину, взад и вперед по свободному пространству за спинками стульев. Невысокий и худощавый, чрезмерно подвижный, с беспокойно бегающими глазами, Ках казался мальчишкой, а не человеком, разменявшим вторую половину трехсотлетней жизни Одаренного. В его светлых волосах, заплетенных в косу, обернутую несколько раз вокруг его шеи, словно шарф, не заметно седины. Он резким движением кивнул вошедшему Ото и продолжил свое хождение.

Здесь же, опершись на спинку стула, стоял Советник Годе Майстан, в противоположность Каху – спокойный, как дерево. Его каштановые пополам с серебром волосы заплетены замысловатым способом в очень широкую, но не длинную косу, отросшие локоны для такого плетения предварительно складывались втрое. Мастер Майстан благодушно смотрел перед собой немигающим взглядом голубых водянистых глаз; заметив Эниля, он медленно и изящно поклонился. Майстан держал свою голову, как обычно, высоко поднятой, и Эниль подозревал, что это тяжесть волос тянет вниз его затылок и задирает подбородок.

Хорошо растущие волосы – еще одно преимущество Одаренных над простыми людьми. За долгие годы жизни Ото Эниль не встретил ни одного лысого или плешивого, отмеченного Даром. Наверное, обычай этот – отращивать себе волосы всю жизнь со дня первого проявления Силы – еще один способ показать свое превосходство, несмотря на то, что Одаренные должны были посвятить свою жизнь смиренному служению людям. С другой стороны, благодаря необычайно длинным волосам. Одаренного легко узнать в толпе, особенно мужчину. Конечно, многие ограничивались длиной до пояса или чуть пониже бедер, укорачивая время от времени мешавшие комфорту отросшие волосы, Ото Эниль был в их числе, но встречались и такие, кто фанатично не позволял ножницам касаться своей головы и заботе о волосах посвящал немало свободного времени. Годе Майстан – Мастер Полей – был представителем как раз последних. И Ото надеялся, что пшеница на полях под воздействием его Силы растет так же густо и обильно, как и волосы у него на голове.

До начала заседания Советникам не позволялось разговаривать друг с другом, поэтому тишина ожидания в Зале нарушалась лишь звуком шагов, редким покашливанием или шуршанием одежд.

Эниль присел на один из стульев, что стояли вдоль стен, – места за столом тоже не занимались до начала заседания Совета.

Вслед за Энилем в Зале появился Мастер Нихо Торетт, или Мастер Медведь, как его называли за глаза. Нечто медвежье в Торетте действительно было: огромная косматая голова – из стянутого тугим ремнем на затылке хвоста всегда умудрялись выбиваться торчащие в разные стороны космы, взгляд небольших глаз исподлобья, чуть косолапая походка, великаний рост, широченные плечи и руки толщиной с голень Ото, гортанный, похожий на рык голос. Человеку с такой внешностью, казалось, на роду написано сражаться в битвах, но Дар сыграл с ним странную шутку: Торетт был Музыкантом. Увидев Нихо издали и при слабом освещении, можно было принять его за дикарского воина или разбойника, спешащего снести всем головы своей огромной дубиной; но дубина оказывалась лютней, которую Торетт носил на плече, держа за гриф, а сам «лютый разбойник» – безобидным Мастером мирного Пути. Безобидным ли? Он и без Дара одним кулаком мог размозжить кому-нибудь голову, если б захотел, а если дать ему в руки настоящую дубину… Впрочем, Нихо скорее извлек бы из дубины каким-то образом звуки музыки, чем применил ее для боя, – он был весьма добродушным человеком.

А музыка Торетта, особенно если не сосредоточиваться на его внешности и не смотреть, как огромные толстые пальцы терзают струны, была так же исполнена Силы, как и музыка любого Мастера этого Пути.

Музыка Силы помогает сосредоточиться и вдохновляет. В Одаренных она повышает яркость Дара. Созданные ею эмоции влияют на людей и побуждают их совершать воистину великие дела.

Эниль читал, что Мастер Архитектор Тотиль, создавая Кружевной мост, попросил своего друга Мастера Музыканта Элини играть для него. И когда Тотиля спросили, как у него вышло такое прекрасное творение, он ответил, что просто облек музыку в плоть: музыка Элини нарисовала для него картину, а он, следуя за ее узором, возвел строение.

Музыку Мастера Музыканта Силы нельзя записать, запомнить или повторить, поэтому так мало следов в истории оставляли великие, следовавшие этим Путем, но их Дар позволял другим оставлять такие следы.

Несмотря ни на что, Торетта Энилю сложно было представить играющим для Архитектора, когда тот творит, зато дующим в рог или бьющим в барабан перед огромным войском, вдохновляя его на бой, Ото без труда его представлял.

Нихо Торетт жарко пожал руку Ото, едва не раздавив ее в кулаке, как обычно, затем сделал то же с конечностями Каха и Майстана. Он с трудом сдерживался, чтобы не разразиться приветственными возгласами – молчание давалось ему с трудом.

Не успел Торетт усесться рядом с Энилем, постоянно ерзая на стуле и сдвигая его с громким скрипом с места, как в Зал проскользнул Килей Холд. Погодник в простонародье, или Мастер Облаков официально. Дар столь же распространенный, как редок Дар Мастера Огней. Холд почему-то был неприятен Ото Энилю с самого первого знакомства. И за те семьдесят лет, что они заседали вместе в Совете, это его мнение не изменилось. Ото старался быть беспристрастным, но наблюдая, как заискивает Холд перед теми, кого считает сильнее его, как льстит и извивается, подобно ужу, достигая каких-то понятных лишь для него целей, и так все семьдесят лет, трудно было относиться к нему как-то иначе.

И если Мастер Торетт напоминал чем-то медведя, то Холда можно было сравнить с ящерицей – верткой и скользкой, с раздвоенным языком. Трудно понять, когда он говорит правду, а когда лжет в глаза. Килей Холд был ничем не приметен: среднего роста, средней комплекции, со светло-карими глазами, русые волосы аккуратно уложены в подобие хвоста, перегнутого несколько раз, чтобы уменьшить длину; седел он медленно, поэтому серебра в его голове меньше, чем пшеничной желтизны. Холд поприветствовал всех поклоном, слишком низким для Советника, и незаметно присел, замерев, словно слившись со стулом.

Пятеро уже собрались, и Ото гадал, кто же появится следующим, Джай Дорр или Карей Абвэн. Джай Дорр – Мастер Оружия – любил дисциплину, поэтому приходил всегда одним из первых, незамедлительно, если, конечно, был в Здании Совета; вполне возможно, что у него какие-то дела в Городе, а может, и за пределами его. Мастера Дорра Эниль уважал, несмотря на то, что они очень часто схлестывались в споре, и мнение Дорра – носителя боевого Дара редко совпадало с мнением мирного Мастера Толкователя. Но Джай Дорр был честен, прямолинеен, упрям, решителен и всегда выполнял данное слово, что Энилю импонировало.

Не менее одного, но не более трех мест в Совете Семи по закону должно быть отдано кому-то из боевых Мастеров. Последние триста лет – ограничивались одним. С одной стороны, Тария не любила войн, а с другой – Мастера боевого Пути среди Одаренных рождались намного реже, нежели мирного, поэтому одного их представителя в Малом Совете было вполне достаточно.

Дорр был моложе Ото лишь на девять лет, – почти ровесник, и в Совет они вошли в один год, поэтому Эниль чувствовал с ним какое-то родство душ, несмотря на постоянные споры. И как ни странно, если учесть направление Дара Джая, он – единственный, кроме самого Эниля, кто засомневался в необходимости войны с Арой, когда об этом заговорили. Жаль, если он не сможет сегодня посетить Совет…

• Предыдущая
• 42/96
• Следующая