Как прежде уже не будет (СИ) - Павлова Александра Юрьевна - Страница 27
- Предыдущая
- 27/33
- Следующая
Наверно, у папы дела.
Он обещал!
Давай я расскажу тебе сказку? - предложила Соня, улыбаясь сыну.
Нет, я хочу папу, - захныкал малых.
Соня невольно улыбнулась. Она и не заметила, как плавно мальчик пришел к осознанию того, что дядя Дан его папа. Малыш очень привязался к отцу, и это было взаимно. Но сейчас это давило невольным разочарованием Тима, когда папа не сдержал слово и не пришел. Сын ни в какую не хотел идти в кровать, не дождавшись сказки от отца, даже не смотря на то, что очень хотел спать. Он был капризным, срывался на плач, но решительно был намерен дождаться обещанного. И когда очередная истерика немного стихла, малыш все же устало прикрыл глазки и уснул сию же секунду.
Нервы самой Сони были вымотаны до предела. Ей не понравилась эта ситуация. Дан только-только начал вызывать у мальчика доверие, как тут же подрывает его. Он привязывает к себе сына, но не может найти время на него. И девушка злилась на него за это. И это злость только усиливалась по мере того, как стрелки на часах неумолимо ползли вперед. Была уже полночь, а Дана все еще не было. Его телефон не отвечал, тогда она позвонила Алану. Там тоже была тишина. Она не испугалась и не волновалась. Она злилась. И была намерена выплеснуть эту злость немедленно. Поэтому вышла из дома и поехала в клуб Дана, где надеялась его найти и все ему высказать. Охрана попыталась ее остановить, но хватило только ее хмурого взгляда, как они тут же уселись в машину и привезли ее в указанное место.
В клубе гремела музыка, молодые люди танцевали и веселились, но Дана среди них не было. Соня уже собралась уйти, но невольно глаза зацепились за окружающую обстановку. Охраны практически не было, да и привычного контингента людей тоже. А это, насколько помнила Соня, значило только одно - в подвале идут бои.
Это невольное возвращение в прошлое заставило чуть грустно улыбнуться. Ностальгия по тем временам захлестнула ее. Как же глуп был ее страх перед этим мероприятием тогда, и как равнодушно она приняла это сознание сейчас. В ее жизни было столько страха, ужаса и грязи, что подпольный ринг уже не вызывал какого-либо негатива вообще.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения, Соня решительно вышла наружу и направилась на задний двор клуба. Охранники, следовавшие за ней по пятам, удивленно переглянулись, когда она направилась к подвальной двери. На входе парни тоже вопросительно подняли брови, но молча открыли перед ней дверь.
Как и в тот единственный раз, что она была здесь, Соню тут же подхватила плотная толпа разгоряченного народа. Даже телохранители с трудом отстаивали свои места рядом с ней. Никто не обратил на вновь прибывших внимания - оно было сосредоточено на клетке. Мельком взглянув туда, Соня с удивлением увидела внутри Дана. И это удивляло. Она не думала, что он будет еще участвовать в подобном. Насколько она знала, в прошлые разы были такие обстоятельства, что ему приходилось выходить на ринг. Сейчас их не могло быть априори. Так почему он там?
Медленно, но напористо Соня стала пробираться в первые ряды. Сейчас она шла туда без страха и опасения увидеть что-то, что ей не понравится. Она просто хотела рассмотреть все поближе. Агрессия, ярость и адреналин, бушующие в клетке, уже не пугали и не отталкивали. Они воспринимались как что-то само собой разумеющееся. И девушка смотрела на бой вполне спокойно. Все ее внимание было сосредоточено исключительно на Данияре. Она следила за каждым его жестом, движением и ударом. Видела как глубоко и мерно он старается дышать, наблюдала, как литые мускулы напрягаются до предела, обрисовывая четкий контур по всему обнаженному торсу. Видела, как пот тонкими ручьями стекает по его шее, груди и лицу. Как сильно сжимаются забинтованные кулаки и как мощно наносятся удары. Это...завораживало. Его мощь, сила и грация не вызывали никаких сомнений. Они просто не позволяли отвести взгляда от такого совершенства.
Соня не знала, почему ею завладели именно эти чувства - восхищение, даже гордость. Возможно, дело было в отсутствии ее прежней невинности и наивности, веры в добро и человеколюбие. А возможно в том, как ее изменила жестокая жизнь. Но сейчас уже не было так страшно смотреть на довольно сверкающие предвкушением почти черные глаза. На возрастающее торжество в них и жесткость в каждом движении. В прошлый раз это произвело на нее пугающее, жуткое впечатление, она дрожала и не верила в увиденное. Но сейчас все происходящее не воспринималось так остро и негативно. Даже окончание боя она восприняла спокойно, когда поверженный противник еле живой упал на пол под ноги Дана, а тот склонился над ним, беря в сильный захват его голову, чтобы свернуть шею. Но на миг мужчина замер и поднял взгляд, встречаясь глазами с Соней. На его лице не промелькнуло ни удивления, ни чего-либо другого. Но он тут же отпустил поверженного, оставляя его в живых под разочарованные стоны кровожадной толпы. Не отрывая от нее взгляда, он направился к выходу из клетки, ловко спрыгнул с возвышения и направился к раздевалке. Соня тут же последовала за ним. Охрана проводила ее до дверей, но внутрь не зашла. И Алан, стоящий рядом с Даном, тут же вышел, оставив их одних.
Дан стоял у стола, опираясь о него бедрами, и разматывал изорванные окровавленные бинты, которые мало спасли его костяшки от повреждений. Девушка молча подошла и стала делать это сама, более аккуратно и бережно.
Что ты здесь делаешь? - нарушил тишину Дан.
Тимур ждал тебя весь вечер, уснул в слезах, не дождавшись от тебя сказки, - только и сказала Соня, не пояснив своих побуждений найти его.
Так получилось.
Объяснишь это завтра сыну, - отбрасывая в сторону бинты, пожала плечами девушка.
Рядом стояла аптечка, к которой она потянулась, чтобы обработать легкие раны мужчины: у него была слегка разбита губа и повреждены руки, в остальном он был цел и невредим.
Почему ты дрался? - бросив на него короткий взгляд, спросила Соня.
Ностальгия. И она вдруг оказалась реальностью - ты здесь, как и тогда.
На это она лишь хмыкнула.
Случайность.
Да. Но сейчас мне нравиться больше: ты не убежала от меня в страхе и ужасе.
Я научилась перебарывать в себе эти чувства. Да и видела и пережила нечто пострашнее.
Например?
Твоя "смерть". Мне проще смотреть, как ты убиваешь кого-то, чем видеть "мертвым" тебя, - откровенно призналась девушка.
Дан ничего не сказал в ответ, молча ожидая, когда она закончит обрабатывать его руки. Но эта фраза надолго повисла в воздухе.
Соня закончила с его ранами и сделала шаг назад - находиться в такой близости от разгоряченного, пышущего адреналином тела было нелегко, даже дышать. Но Дан тут же обхватил руками ее талию и снова привлек к себе, вплотную прижав к своему напряженному телу. И снова на нее нахлынули воспоминания. Она очень хорошо знала, что нужно теперь мужчине, чтобы выплеснуть из тела накопившийся адреналин и, наконец, расслабиться. Знала, что ему нужна разрядка. И помнила, каким образом он любил ее получать. В такие моменты он был особенно груб и властен. Его страсть возрастала в разы, и все это выплескивалось на нее огненной лавой желания и похоти.
И сейчас эти чувства выливались на нее его горячим дыханием у виска, лихорадочно сжимающимися ладонями у нее на талии, и вжимающимся в ее живот напряженным мужским естеством.
Поехали домой, - на выдохе предложила Соня.
Нет, здесь, - ответил Дан, наклоняясь к ее лицу и впиваясь в ее губы голодным поцелуем.
Он прижал ее своим телом к стене, не отрываясь от ее рта и начиная лихорадочно избавлять от одежды. Под его сильными, неконтролируемыми движениями тонкая ткань рвалась и трещала, а губы становились все напористее и жаднее. Он будто задыхался без этой торопливости. Соня была заведена не меньше. Она любила его таким - жестким и грубоватым, любила ощущать на своем теле сильные руки и требовательные ласки. Ей нравилась эта животная агрессия и примитивный инстинкт самца. И все это заставляло ее саму переходить ее обычные рамки раскрепощенности. Как он брал - так она и отдавалась.
- Предыдущая
- 27/33
- Следующая
