Искушая судьбу - Рединг Жаклин - Страница 14
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
– А почему вы так уверены в том, что в живых не осталось никого, милорд?
– Судя по тому, что мне рассказывали, муж этой леди, граф, в начале войны был арестован и посажен в Дублинский замок. Там он подхватил сыпной тиф и умер.
Сыпной тиф? Значит, голод у них сегодня называется так? Интересно, как много знает Сент-Обин?
– А почему граф был арестован?
– Очевидно, что, являясь сильной крепостью, Кулхевен был одним из владений, намеченных Протекторатом для конфискации. Подобно многим землевладельцам граф отправился в Дублин искать правосудия.
Там он был арестован по подозрению в принадлежности к католическим конфедератам.
– Он был ирландец?
– Нет, он был англичанином, но взял в жены ирландку.
– В этом и заключалась его поддержка конфедератов?
До тех пор, пока граф с недоумением не посмотрел на нее, Мара не осознавала, что говорит все громче.
– Простите, милорд. Я мало что знаю о войне, только то, что слышала время от времени. Мой отец не верит, что женский ум может постигнуть подобные вещи. Он говорит, что женщины понимают только в рукоделии и приготовлении пищи, но я очень интересуюсь военными делами.
Адриан улыбнулся.
– Тогда, вероятно, вам нужно было бы работать на своего крестного отца. – Его улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. – Я, однако, не придерживаюсь одного мнения с вашим отцом и полагаю, что женский ум вполне способен понимать подобные вещи. – Он помолчал, затем добавил вполголоса:
– Как, впрочем, и многие другие.
– Что вы сказали, милорд?
– Ничего. Как я уже сказал, у старого графа было, кажется, четверо детей – три сына и дочь. Два старших сына в самом начале войны присоединились к ирландской армии, они были виновны в смерти многих англичан и погибли в битве под Дрогедой.
– А еще один сын?
– В то время ему было, как мне кажется, девятнадцать. Но он не присоединился к ирландской армии, как его братья. По слухам, он, кажется, пристал к банде мародеров тори, грабящих на большой дороге только замлевладельцев-англичан. Насколько мне известно, три недели тому назад он был арестован и повешен в Голуэйе.
При этих словах Мара вся похолодела. Так, значит, Оуэн мертв. Однако постаралась скрыть свою вполне естественную реакцию на известие о гибели брата.
– А дочь, милорд?
– Она была самой младшей из всех детей, по-моему, в то время ей было восемнадцать. Как обычно, женщины были оставлены одни в замке, и, когда пришли солдаты, мать, которая и изображена на портрете, отказалась сдать Кулхевен. Она удерживала его почти год, сражаясь доблестно и, как мне говорили, с искусством, достойным любого генерала, но в конце концов победили солдаты парламента.
– А дальше…
Адриан пристально посмотрел на нее:
– Мне кажется, продолжать не стоит, мисс Вентворт.
– Почему? Она спаслась? А что с ее дочерью?
Пожалуйста, милорд, если уж мне действительно суждено стать хозяйкой Кулхевена, я должна знать все, что здесь произошло.
– Я скажу только, что солдаты не могли по-доброму обойтись с женщиной, оказавшей им такое сопротивление. Это были жестокие люди, самый сброд, стремящиеся отомстить ирландцам. Любому ирландцу. Они отомстили ей за сопротивление единственным способом, который знают подобные люди. Говорят, что ее застрелили прежде, чем смогли схватить. Можно лишь милосердно надеяться на то, что она умерла от пули, а не от того, что они сделали с ней впоследствии.
Осознав ужасный смысл его слов, Мара закрыла глаза.
– Извините, если я оскорбил ваши чувства. – Голос Адриана смягчился.
– Нет-нет, все нормально. А дочь, милорд? Что случилось с дочерью?
Адриан, не глядя на нее, покрутил бокал с бренди между пальцами.
– Ее судьба остается загадкой. Никто с уверенностью не может сказать, что с ней сталось, потому что больше ее не видели. Поэтому я предполагаю, что она разделила судьбу своей матери.
Мара взглянула на него. Он смотрел на портрет ее матери каким-то отстраненным взглядом, тем невидящим взглядом, который говорил ей, что его мысли где-то далеко Губы скривились в грустной усмешке. О чем он может думать? Если бы перед ней сидел другой человек, она могла бы предположить, что его расстроили события прошлого. Но разве может он быть расстроен этими событиями, если является одним из тех, кто несет за них ответственность?
– Но война предполагает подобные вещи, – сказал он наконец, отставляя бокал Потом встал и предложил ей руку. – Не приступить ли нам к ужину, пока я совсем не испортил вам этот вечер?
Мара взглянула на него Наконец-то встретившись с ним лицом к лицу и увидев, что он собою представляет, она внезапно засомневалась, не откусила ли она кусок больший, чем сможет проглотить Этого человека вряд ли удастся так легко обмануть. Как он поступит, когда узнает правду?
«Обратной дороги нет» – эти слова, отдавшиеся эхом в ее мозгу, вернули ей храбрость. Она должна увидеть, чем все это кончится.
Глубоко вздохнув, Мара приняла предложенную ей руку и пошла к столу.
Когда Мара открыла дверь своей комнаты, часы как раз пробили полночь Пока Сайма расчесывала ей волосы и заплетала их на ночь в косу, Мара рассказала ей все, о чем узнала за последние несколько часов, начав с деталей скандала, связанного с прошлым Адриана, и кончив, спустя час, сообщением о смерти Оуэна.
– Оуэн знал, на что идет, когда вышел на большую дорогу с этими бандитами тори, – сказала Сайма. – Теперь-то ты понимаешь, что должна бросить все эти глупости и бежать отсюда, пока это еще можно?
– Нет. Я же говорила тебе, Сайма, теперь, когда это зашло уже так далеко, я не остановлюсь. Если прежде я еще и сомневалась, то теперь, как никогда, уверена в том, что смогу заполучить Кулхевен назад. Известие о смерти Оуэна только укрепило мою уверенность Теперь я осталась одна, Сайма. Единственная из клана Диспенсеров. И если я хотя бы не попытаюсь что-то сделать, то для Кулхевена не останется никакой надежды.
– Никак не пойму, что связывает тебя с этой кучей камней?
– Кулхевен – больше чем просто куча камней, Сайма. Неужели ты не понимаешь этого? Для меня это смысл жизни. Я обещала умирающей матери, что вернусь сюда. Это все, о чем она просила, и я должна выполнить ее просьбу.
– Ты уже нашла гобелен? – спросила Сайма.
Мара пока еще не имела времени даже вспомнить об этой части завещания матеря.
– Нет, пока что у меня не было возможности для поисков. Слишком много времени ушло на то, чтобы воскресить прошлое. На виду он нигде не висит. Мне кажется, для дальнейших поисков, чтобы не возбудить подозрений, я должна буду подождать отсутствия Сент-Обина. У меня есть такое ощущение, что, если гобелен сохранился, он должен быть где-то в этой части замка. По-видимому, все, что осталось от моей семьи, сосредоточено здесь. Как только у меня появится возможность, я пойду туда, где, по словам матеря, он должен быть. Если его там не будет, я начну искать здесь.
– Надеюсь, что его не уничтожили и не продали.
– Я не думаю, чтобы Сент-Обин стал продавать его. По-моему, он знает цену вещам и непохож на человека, легко расстающегося с тем, что ему дорого.
Сайма прищелкнула языком:
– Что ты можешь знать об этом человеке? Ты только что увидела его в первый раз. Он просто-напросто кровавый убийца, как ты и предполагала.
Мара покачала головой:
– Он совсем не такой человек, каким я его себе представляла, Сайма. Точнее, он – полная противоположность тому. Мне казалось, что он старше, гораздо старше своих двадцати трех лет и гораздо жестче.
– Что ты имеешь в виду?
– Зная, что он доверенный человек Кромвеля, я ожидала встретить человека, похожего на тех солдат, которые убили мою мать. Ведь эти люди обезглавили своего короля. Поэтому я ожидала увидеть холодного, бесчувственного человека, ненавидящего ирландцев, но он не кажется таким. Иногда, когда граф говорил об этой войне, мне казалось, что он сожалеет о ней. О своей роли в ней он почти не упоминал, сказал только, что перед тем, как поселиться в Кулхевене, занимал какой-то пост в Дублине. Но не сказал, по какой причине оставил его.
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
