Искушая судьбу - Рединг Жаклин - Страница 4
- Предыдущая
- 4/68
- Следующая
– В Англии мы купим себе новую одежду, Арабелла. На всем этом уже лежит проклятие оспы. Неужели ты хочешь, чтобы твое лицо выглядело так же?
Пойдем! Поторопись! Не дыши глубоко и закрой рот и нос носовым платком, пока мы сами не подхватили болезнь. О, дорогая, мне кажется, что моя кожа уже начала чесаться! Говорят, что на ранних стадиях эта болезнь вызывает сердцебиение, а я начинаю чувствовать слабость. Может быть, я уже подхватила ее. Торопись, Арабелла; идем поскорей!
Мара не успела и глазом моргнуть, как они ушли.
Они с Саймой молча смотрели вслед. Мара про себя подумала, что, отослав эту мышку-дочь и ее сварливую мать прочь, она, несомненно, оказала Сент-Обину услугу.
– Кто бы мог представить, – сказала Сайма. – Юная невеста передумала выходить замуж за его светлость! Даже оставила тебе свой багаж. Очень любезно с ее стороны, тебе не кажется?
– И как раз вовремя. – Мара взглянула на угольную повозку. Она была совершенно пуста – в ней не осталось ни единого кусочка угля. Отскочившее колесо было уже поставлено на место. Кучер повозки – настоящий кучер. – все еще сжимающий в руках кружку с пенистым элем, был извлечен из своего кресла в пивной и теперь громогласно сокрушался о потере своего груза. Потом он вскарабкался на козлы, потряс в воздухе кулаком и возвратил проклятия, которые выкрикивал ему кучер, правивший каретой из Кулхевена.
– Скорее, Сайма, прикрой лицо маской. У нас уже нет времени, чтобы смыть с тебя эту глину. Карета графа уже спешит, чтобы забрать его суженую, и мы не должны их разочаровывать.
Мара сняла маску и рукой разгладила складки своего сизо-серого шелкового платья, купленного на последние деньги, которые ей удалось выкроить из скудной платы, полученной за несколько месяцев работы у булочника. Когда кучер остановил карету прямо перед ними, она попыталась изобразить из себя подобие матери Арабеллы и, чтобы усилить впечатление, принялась нетерпеливо постукивать носком туфли.
– Не вы ли будете госпожа Арабелла? – спросил кучер, глядя на нее сверху вниз из-под полей своей широкой черной шляпы. Это был плотный человек с большим животом, распиравшим домашнего пошива бриджи, на грязно-серой рубашке виднелись следы подливы от завтрака.
Мара вздернула подбородок:
– Да, это я. Вы опоздали. Я уже начала думать, что меня оставили на произвол судьбы на этой ужасной пристани.
– Его светлость сказал мне, что волосы у вас чернее ночи, а лицо как у ангела. И он оказался совершенно прав.
Эта цветастая фраза, подумала Мара, скорее всего была не комплиментом, а попыткой успокоить ее гнев, вызванный столь долгим ожиданием. Кучер спрыгнул с козел, что, по мнению Мары, для столь грузного человека было настоящим подвигом, сдернул шляпу и согнулся в поклоне, показав при этом свой круглый и абсолютно лысый череп.
– Мое имя Джордж Денвере, мисс Арабелла, но вы можете, как и все, называть меня Пудж. Извините за опоздание. Застрял вон за той проклятой тележкой.
При всем своем желании не мог проехать. Но я задал этим чертовым бродягам… – Он запнулся. – Извините, мисс Арабелла, но я задал этому человеку жару за то, что он заставил вас ждать. Лучше бы нам поскорее уехать отсюда. Улицы забиты битком, некоторые даже совершенно перегорожены столкнувшимися повозками – день сегодня базарный, вот в чем дело. Мне понадобится много времени, чтобы найти дорогу. Чтобы выбраться из города к сумеркам, нам нужно поторопиться. Это ваш багаж?
Он указал на оставленные саквояжи, по-прежнему стоявшие там, где только что находились Арабелла и ее мать. Мара кивнула и отошла в сторонку, а Пудж начал грузить вещи.
– Тогда давайте трогаться, – сказал он, прикрепив последний саквояж к задку кареты. – Я хочу отъехать как можно дальше от города. Сельские дороги немного размокли от недавних дождей, а на трактах полно грабителей и прочей швали. Но вам не о чем беспокоиться. – Он похлопал себя по карману. – Его светлость дал мне пистолет, чтобы я мог защитить вас.
Несколько сомневаясь в том, что этот нервничающий человек будет способен попасть хотя бы в стену амбара, не говоря уже о грабителе, Мара тем не менее ответила:
– Это звучит весьма успокаивающе, мистер Денвере.
– Пудж, мисс Арабелла. – Тут он посмотрел на Сайму и остановил взгляд на маске, скрывающей ее лицо. – Не желает ли ваша матушка, чтобы я помог ей снять плащ. – Сейчас у нас стало довольно жарко, и в карете будет душновато.
– Это не моя мать. Это моя служанка Сайма. Дорога не пошла ей на пользу – морская болезнь и все прочее. Ее немного лихорадит, так что она не хочет снимать плащ и поедет со мной внутри.
Глазки Пуджа за толстыми щеками сузились в щелочки, отчего он напомнил Маре ту самую нежившуюся в грязи свинью.
– Но мне кажется, его светлость сказал, что вы прибудете вместе с матерью.
– Так должно было быть, но перед самым отъездом мама заболела. Боюсь, что она не вынесла бы подобного путешествия. Мы не могли задерживать из-за этого корабль, поэтому Сайма поехала вместо нее.
Мать прибудет в Кулхевен, как только окажется в состоянии перенести дорогу.
Это объяснение, казалось, удовлетворило Пуджа, он кивнул и, напялив свою шляпу, направился к козлам.
– Тогда едем в Кулхевен.
Но, увидев, что Мара не двинулась с места, он, припомнив обязанности кучера, остановился и, обернувшись, вновь снял шляпу.
– Простите великодушно, мисс Арабелла. Я не привык возить столь блестящих леди. Позвольте.
Он открыл дверцу кареты и опустил деревянную подножку, чтобы они могли подняться внутрь. Мара взглянула на него и опять не двинулась с места.
Пудж робко улыбнулся и предложил ей руку.
– Вы позволите, мисс Арабелла?
Мара протянула руку, давая ему возможность помочь ей забраться внутрь. Пудж деликатно взял ее за пальцы, но, заметив на нежной коже следы глины, выпучил глаза.
– Боже милостивый! Что это с вашей кожей?
Мара отдернула руку и спрятала ее под складками платья.
– Ничего страшного. Просто сыпь от морского воздуха. Я не послушалась совета моей служанки, не надела вовремя перчатки, и вот результат. Из-за этого и она надела маску – слишком нежная кожа, понимаете? Хотя это не стоит беспокойства, можете мне поверить. Сайма обещала мне, что к тому времени, как мы будем в Кулхевене, сыпь исчезнет.
Не давая Пуджу времени на размышления, она ухватилась за поручни и без всякой помощи вскарабкалась внутрь кареты. Сайма быстро последовала за ней и захлопнула дверцу перед самым носом изумленного Пуджа.
– Мы чуть-чуть не попались, – сказала Мара, задергивая промасленную льняную занавеску окна. Она откинулась на потрескавшееся кожаное сиденье и облегченно вздохнула. – Хотя, когда он увидел мою руку, у него чуть глаза из орбит не вылезли. – Карета тронулась, и она выглянула из-за занавески. – Если бы он еще увидел твое лицо, то, наверное, вообще упал бы в обморок. Ладно, Сайма, теперь мы едем. Ты можешь снять свою маску.
Из-под черного вельвета маски показалось изъязвленное лицо Саймы.
– И надо же было тебе выбрать именно этот, наверное, самый жаркий день за всю историю Ирландии, чтобы нацепить на меня плащ и маску. Я чуть не задохнулась под ними.
Сайма стащила плащ, бросила его на сиденье напротив себя, положила на него ноги и расстегнула две верхние пуговицы платья.
– Сперва оспа, потом морская болезнь, – сказала она, обмахиваясь рукой. – Скоро по этому твоему безумному плану потребуется, чтобы ты объявила меня мертвой. – Она взглянула на Мару, которая с трудом удерживалась, чтобы не рассмеяться. – Что вы находите в этом такого смешного, юная мисс?
– О, Сайма, твое лицо! Оно выглядит ужасно. Им можно до смерти напугать даже самого храброго человека. Неудивительно, что те двое ретировались как можно быстрее. Большую скорость просто уже невозможно было развить. Я думала даже, что мать Арабеллы в обморок упадет. Ты видела выражение ее лица? С каждой минутой оно становилось все более паническим.
- Предыдущая
- 4/68
- Следующая
