Похищенный рай - Рединг Жаклин - Страница 19

• Предыдущая
• 19/75
• Следующая

— В самом деле?

— Да. Прошу вас, милорд, только не обижайтесь. Вы хорошо целуетесь, если уж на то пошло. Скажите, у вас большой опыт?

— Уж, наверное, побольше, чем у вас.

— О, конечно, что со мной сравнивать. Тем более вы должны понять меня. Давайте забудем об этом, и все. Вычеркнем этот эпизод так, как будто его вовсе не было. Нет, действительно, разве это повод для того, чтобы бередить разные сильные чувства? Между прочим, мне сильные переживания вообще не свойственны.

Дант молча смотрел на нее. Старик торговец ухмылялся в ус.

— Просто я хотела, чтобы вы это знали, — добавила Беатрис, радуясь тому, что у нее все так естественно вышло. — Мне не хочется, чтобы между нами из-за этого появились какие-то трения…

«Это надо же! Из мухи раздуть такого слона», — подумал Дант. Он был не настолько глуп, чтобы не понять, что она лжет ему.

— Ну что ж, спасибо за откровенность, Беатрис. Я счастлив видеть, что вы нисколько не оскорбились моим поступком, как истинная бесстрастная леди.

— Вот именно, — сказала девушка, — это вы верно заметили. Честное слово, я не подвержена страстям. — С этими словами она вновь обернулась к прилавку и лишь добавила напоследок: — Значит, договорились, милорд. Не придавайте значения.

Дант по-прежнему смотрел на нее, стоя на месте. На своем веку он целовал многих женщин и научился распознавать их реакцию. Поэтому в отношении объяснения Беатрис он был совершенно уверен в том, что она покривила душой. Он хорошо помнил, как пылко она откликнулась на его поцелуй. В сущности, именно этот ее ответ и завел его. То, что она наговорила ему сейчас, — всего лишь нехитрая уловка. «Признаем это без ложной самонадеянности».

Дант был убежден в том, что поцелуй взволновал ее не меньше, чем его. И он решил доказать ей это.

Беатрис закончила осмотр рынка и направилась к тому месту, где были привязаны их лошади. Но не прошла она и двух шагов, как Дант догнал ее, схватил за руку и резко повернул к себе лицом. Прежде чем она успела что-то сказать или сделать, он крепко обнял ее и приник к ее губам. И не отрывался до тех пор, пока не почувствовал, что она обняла его в ответ и что у нее ослабели ноги. Только после того, как он доказал ей то, что хотел доказать, он отпустил ее.

Глаза Беатрис блестели, рот был полуоткрыт, дыхание прерывистое. Рынок притих. Все взгляды были устремлены на них.

— Уже поздно, и нам в самом деле пора возвращаться в Уайлдвуд, — негромко проговорил Дант.

С этими словами он направился к лошадям, думая про себя о том, что, пожалуй, никогда еще женщина, «не подверженная страстям», не целовалась столь страстно.

— Я так рад, милорд, что вы вернулись! Когда они подъезжали к Уайлдвуду, то увидели Ренни, который стоял на ступеньках крыльца. Точнее, он выбежал, услышав их приближение. Несмотря на то, что сумерки уже опустились, Данту бросилось в глаза выражение его лица. Казалось, управляющий только что повстречался с самим дьяволом.

Дант спрыгнул с Гнева на землю.

— Что случилось?

— У нас гости, милорд. Я сказал им, что вас нет и что вы неизвестно когда вернетесь, но они все равно остались. Приехали еще днем и все сидят.

— Надеюсь, ты предложил им подкрепиться? — сказал Дант, тут же решив, что это, должно быть, Кассия и Рольф, которые приехали по его письму.

Ему почему-то не пришло в ту минуту в голову, что письмо было отправлено всего несколько дней назад и они просто не успели бы прибыть в Уайлдвуд так быстро.

— Да, милорд, но они только попили чаю. Они в гостиной. — Тут, понизив голос, Ренни прибавил: — Может, будет лучше, если мисс Беатрис сейчас оставит вас наедине с этими людьми?

— Ерунда, Ренни. Я ждал их приезда. В сущности, это касается именно Беатрис, и я думаю, что будет лучше, если все мы сразу же приступим к делу.

Дант считал, что чем скорее он представит Беатрис Кассии, тем скорее им удастся установить ее личность и отправить домой. Тем самым он сам спасется от наваждения, которое охватило его в последнее время и с особенной силой проявилось сегодня. Он уже понимал, что тот поцелуй на глазах у всего поселка был его ошибкой. Ему хотелось сказать тем самым Беатрис: «Я знаю, что ты солгала мне насчет первого поцелуя». На самом деле он доказал самому себе, что его влечение к этой девушке уже переходит все границы и превращается в слепую страсть. Дант чувствовал, что над ним сгущаются тучи. Он дал знак Беатрис следовать за ним и, подойдя к гостиной, распахнул дверь,

— Надеюсь, вы простите меня за то, что я так задержался…

Дант замер на пороге. Беатрис налетела на него сзади, но он никак не отреагировал на нее. Взгляд его был устремлен на гостей. Мало того, что то были не Кассия с Рольфом, Дант вообще впервые в жизни видел этих людей.

Женщина сидела так прямо, словно аршин проглотила. На ее черном платье был глухой узкий воротник под самое горло. Волосы настолько туго стянуты сзади, что на лице натянулась кожа, и оттого глаза казались чуть раскосыми. Тонкие губы сурово поджаты.

Рядом с ней стояла маленькая девочка с темными густыми кудряшками, обрамлявшими маленькое испуганное личико. А поскольку она смотрела прямо на Данта, тому ничего другого не оставалось, как прийти к выводу, что ребенок испугался именно его.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я обознался.

— Вот именно, — проговорила женщина тоном, исполненным презрения.

— Может быть, вы все же назоветесь и объясните цель своего появления здесь? — после тягостной паузы спросил Дант.

— Я гувернантка этой девочки, Абигаль Стаутвел. Мисс Абигаль Стаутвел, — прибавила она, сделав ударение на первом слове. — А это леди Феба Хэйвлок. Точнее, она считалась леди Фебой Хэйвлок до самого последнего времени. Пока не выяснилось, что на самом деле она является вашей незаконнорожденной дочерью.

В комнате наступила тишина. Обычно такого рода сообщения сопровождаются пораженными восклицаниями, но Дант промолчал. И первым чувством, которое он испытал в следующее мгновение, было отнюдь не изумление, а ярость. Неистовая ярость.

— Одну минуточку, мисс Стаутвел, — с трудом сдерживаясь, проговорил он. Обернувшись к Беатрис, на лице которой застыло каменное выражение, он сказал: — Беатрис, я буду вам очень признателен, если вы заберете ребенка, пока я поговорю с мисс Стаутвел.

Беатрис молча вышла вперед и протянула руку девочке. Та вложила в нее свою маленькую ручку, и они обе вышли из комнаты. Дант проводил их взглядом. Затем обернулся к гувернантке:

— Поражаюсь, как такой женщине, которая говорит, словно ядом плюется, доверяют воспитание ребенка!

Мисс Стаутвел, судя по всему, не задела эта реплика. Усмехнувшись, она проговорила:

— У меня есть безупречные рекомендации.

— Что ж, по крайней мере, от меня таковой не ждите. А теперь, может быть, вы все-таки изъяснитесь более вразумительно?

Женщина костлявой рукой протянула ему письмо. Дант взял его, отвернувшись от нее, подошел к окну и прочитал:

Да будет это письмо всем, кто прочтет его, твердым уверением в том, что их светлость Роджер Хэйвлок, маркиз Овертонский, с этой минуты слагает с себя всю ответственность — как материальную, так в равной степени и какую бы то ни было иную — за воспитание девочки, известной как леди Феба Хэйвлок, и передает ее в руки ее настоящего отца — Данта Тремейна, графа Моргана.

Дант перечитал письмо во второй раз, в третий… пока, наконец, не понял его смысл. Затем он обернулся к мисс Стаутвел.

— Черт возьми, как все это понимать? — воскликнул он, тряся письмом перед надменно вздернутым носом гувернантки.

— А как написано, так и понимайте, лорд Морган. Не так давно их светлости, маркизу Овертонскому, стало известно о том, что его супруга одно время встречалась с вами. И плодом этой связи стал ребенок, которого он в течение последних пяти лет считал своей дочерью. Маркизу посоветовали положить этому конец, и вот он передал леди Фебу вам.

• Предыдущая
• 19/75
• Следующая