Похищенный рай - Рединг Жаклин - Страница 7

• Предыдущая
• 7/75
• Следующая

И все же отступать сейчас он не мог.

— Извини, Пенхарст, — проговорил он, — но я обязан поступить так, как поступил бы на моем месте любой порядочный человек. Другими словами, я не могу оставить эту юную женщину. И возить ее по окрестным селам нет смысла. Здесь все слишком боятся чумы. Ты же слышал, что нам рассказывали эти бедняги. Нет, я отвезу ее к себе в Уайлдвуд и постараюсь вылечить собственными силами. А как только она поправится, я буду рад вернуть ее родным. Пенхарст смерил его долгим взглядом:

— Как вам будет угодно, милорд.

Дант улыбнулся и дружески хлопнул его по спине:

— В дорогу, приятель. Хватит философствовать, а то сейчас опять ливанет, и мы здорово замочим ноги.

Темнота успокаивала, поэтому ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы открыть глаза. Но когда она это сделала, в лицо брызнул яркий солнечный свет. Девушка растерянно заморгала, пытаясь привыкнуть к такой резкой перемене и сориентироваться.

Какое-то время она лежала неподвижно, осматриваясь по сторонам и ничего не узнавая. Она лежала на незнакомой постели с камчатным балдахином телесного цвета. Стены комнаты были украшены разными женскими безделушками, на полке стояло несколько миниатюрных статуэток, висел очаровательный натюрморт с весенними цветами в золоченой резной раме. В такой комнате всегда приятно просыпаться. Человек чувствует радость от вступления в новый день. Не то, что в других, где хочется вновь зарыться лицом в подушку и не подниматься до вечера.

Она хотела сесть, но стоило ей лишь чуть-чуть шевельнуться, как голову пронзила резкая боль. Она подняла руку к виску, где было больнее всего, и нащупала повязку, исследовала ее рукой. Да, сомнений не оставалось: у нее перевязана голова. Что случилось? Она ранена? Насколько серьезно? Она с величайшей осторожностью села на постели и внимательно осмотрела себя. На ней была ночная рубашка из тончайшего батиста, украшенная спереди кружевом и маленькими жемчужинами. Рубашка была очень красивая, но девушка видела ее впервые в жизни. Она никогда прежде не надевала столь изящных туалетов.

Она опустила с постели ноги и неуверенно поднялась. Ночная рубашка, лаская кожу, изящными складками упала вниз, и кайма в несколько слоев легла на покрытый ковром пол. Да, теперь девушка была уверена в том, что эта одежда не принадлежит ей.

Рубашка была сшита на другую женщину, гораздо более высокую.

Она медленно прошлась по комнате, ноги ее утопали в мягком толстом ворсе ковра. Просторная комната была со вкусом обставлена богатой мебелью из дерева фруктовых пород, инкрустированной перламутром. Двойные кресла, обитые камчой телесного цвета, стояли по сторонам высоких окон. Приблизившись к одному из них, девушка выглянула наружу, и у нее захватило дух от красоты открывшегося вида. За окном, насколько хватало глаз, простиралась ярко-зеленая лужайка с безупречно подстриженными кустами, красочными цветочными клумбами и безмятежным прудом сбоку. Прямо под окном был мощенный плиткой дворик, где в огромных кадках тоже росли яркие цветы. Во дворе служанка выбивала маленький коврик. Девушка впервые видела эту женщину, впрочем, как и весь этот дом, деревья, комнату, в которой она находилась сейчас, и все, что в ней было.

«Ага! — Ей пришла в голову одна мысль. — Я сплю, и все это сон. Точно! Какой красивый…»

Она решила вернуться в постель, лечь, закрыть глаза и подождать, пока этот воображаемый, нереальный мир исчезнет. Голова не болела, но слегка кружилась, и немного саднило в том месте, где была повязка. Девушка очень надеялась на то, что, проснувшись, вспомнит весь сон от начала до конца и поймет, почему она вдруг оказалась в этом странном и красивом доме в чужой ночной рубашке и с повязкой на голове.

Но вдруг она замерла, инстинктивно почувствовав чье-то присутствие, и, обернувшись, увидела стоящего на пороге комнаты мужчину. Он смотрел на нее добрыми темными глазами и улыбался.

— Доброе утро, — поздоровался он. У него был густой, сочный голос. Такой голос уже сам по себе способен привлечь внимание собеседника.

— Доброе утро, — сказала она в ответ, гадая о том, кто этот человек и почему он вдруг вторгся в ее сон. Мужчина прошел в комнату:

— Как самочувствие?

— Мне хорошо, только голова немного кружится. Но это и неудивительно.

«Как странно! Впрочем, во снах всегда так: все действия разворачиваются как-то замедленно, плавно… Это, видимо, оттого, что во сне у человека притупляется чувствительность».

— Верно.

«Значит, ему известно, что я сплю. Как интересно!» — подумала девушка, чувствуя, что ей положительно нравится его улыбка.

— У вас ничего не болит? — спросил он. «Болит? Почему у меня должно что-то болеть?

Ведь это обычный сон, а не кошмар какой-нибудь… «Нет, здесь решительно ничто не наводит на мысль о кошмаре».

Она пожала плечами.

— Нет, кажется, а что?

— Ничего. Мне очень приятно слышать. Что вы хорошо себя чувствуете. Но я полагаю, вам будет лучше вернуться в постель. Зачем рисковать и усугублять положение?

Она кивнула, чувствуя, что согласится, наверное, на все, что ей ни предложит этот человек. Слова его прозвучали очень убедительно. Она направилась к постели, гадая, куда ее заведет этот странный сон. Головокружение усилилось.

Приглядевшись к мужчине, который являлся, разумеется, всего лишь плодом ее воображения, она нашла его удивительно красивым. Одет он был небрежно: батистовая сорочка с расстегнутым воротом, бычьего цвета удобные штаны и ботфорты, доходившие почти до колен. Волосы его были острижены довольно коротко и отливали вороньим крылом. «Таких черных волос в жизни не бывает, — решила она. — Вот и еще одно доказательство, что это все сон». Челка спускалась ему на бровь. Карие с золотистым отливом глаза походили на мерцающий янтарь. Он был высок ростом. Такие великаны ей в жизни еще не встречались. Хорошо сложен. Типичный сказочный принц.

— Я могу для вас что-нибудь сделать? — опросил он.

— Нет, — ответила она, чуть улыбнувшись. — Вы очень красивый, — неожиданно добавила она, зная, что никогда не решилась бы произнести подобное, будь это не сон.

Но это был сон, мужчина был воистину красив, а она чувствовала в себе удивительную легкость. Потому и сказала.

Он улыбнулся, и на щеках его образовались две милые ямочки. Ей захотелось коснуться их рукой, но она удержалась. Все-таки это было бы слишком. Даже для сна.

— Спасибо. Ложитесь в постель и закройте глаза.

— Но тогда вы уйдете, а я хочу, чтобы вы пока остались.

Он улыбнулся еще шире. Ямочки на щеках стали глубже. Ей еще сильнее захотелось коснуться их.

— Хорошо, я побуду с вами какое-то время. — Он опустился на стул у самой постели. — О чем вы хотели бы со мной поговорить?

— Где я?

— В моем доме, точнее, в родовом поместье Уайлдвуд, что в Дербишире.

— Здесь мило. Мне очень понравился вид из окна. Цветы в саду такие красивые и эта комната тоже…

— Это комната моей матери.

— Да? Она, наверное, огорчится, узнав, что я лежу в ее постели? Где же она сама будет спать? Лицо «принца» омрачилось.

— Моя мать в прошлом году умерла.

— Мне так жаль… Что с ней стряслось?

— Чума.

— Представляю, каково вам было. Но, по крайней мере, вы сами убереглись.

«Принц» уставился в пол. Ямочки на щеках исчезли. Девушка сочувственно нахмурилась.

— Меня не было рядом, когда она умерла, — наконец проговорил он тихо. — Я не мог быть здесь.

Радужный поначалу сон стал быстро меркнуть, и девушка решила сменить тему разговора:

— Скажите, как я сюда попала? Я имею в виду к вам в дом?

— А вы не помните?

Девушка сосредоточенно нахмурилась, но ей так ничего и не пришло в голову. Впрочем, ее это не встревожило, ибо она знала, что это всего лишь сон, а в снах всегда все не так, как в жизни. Поэтому, пожав плечами, она проговорила просто:

— Нет, не помню.

— Я нашел вас лежащей прямо на дороге. Не так далеко отсюда. С раной на голове.

• Предыдущая
• 7/75
• Следующая