Царица парижских кабаре - Лопато Людмила - Страница 4

В заключение мне хочется добавить собственные впечатления от моей первой встречи с ней.

Приехав в Париж 1 июня 1982 года, я совсем не представлял, что такое «русские рестораны». Музыкальные кассеты и советские фильмы вроде «Бега» ясной картины не давали. Приятельница посоветовала мне устроиться на работу в русскую блинную на Монпарнасе, которую держал эмигрант из Баку. Эта работа мне не пришлась по душе, и я быстро нашел другую – декоратором в театре, что было и остается моей основной профессией. Однажды, примерно в 1986 году, крупный парижский предприниматель русского происхождения Владимир Рэн, для племянницы которого, юной принцессы Наташи Строцци-Гвиччардини я делал костюмы во Флоренции, пригласил меня в ресторан Людмилы Лопато, возле Елисейских полей. При этом он предупредил, что дело ее – самое прекрасное из всех русских ресторанов мира. Мы подъехали к большому красному тенту, на котором было написано «У Людмилы», и вошли сквозь густые бархатные занавески.

Сразу после гардеробной нас встретила невысокая дама без возраста, роскошно одетая во что-то длинное и мерцающее, в пестрой расшитой цыганской шали с кистями и увешанная эффектными драгоценностями. От нее исходило невероятное женское обаяние, перед которым устоять не мог никто и никогда. Нежным бархатистым голосом она приветствовала нас словами: «Как давно вы ко мне не заходили!» Официант Федор усадил нас на бархатный пурпурный диван, и я смог разглядеть на стенах этого удивительного ресторана многочисленные пейзажи XIX века. Я помню также три или четыре вещи работы Эрте, русского художника в Париже, с которым я в те же годы познакомился. Атмосфера была наполнена ощущением тепла, с примесью аромата ностальгии и еще чего-то неуловимо душевного.

Ужин был в разгаре, когда Людмила села за рояль. Ее общение с публикой показалось мне великолепным. Перемешивая поочередно «песни грусти» и «песни веселья», она неизменно удостаивалась бурных аплодисментов, при этом произнося: «Какая публика, просто замечательно!» Все были так счастливы и так веселы от шампанского, что не грустили даже при получении счета. Это было великолепно!

С тех пор каждый раз поход к Людмиле становился для меня праздником. Помню Пасхальный ужин у нее с хореографом Валерием Пановым и Машей Зониной. Помню ужин с принцессой Ириной Строцци, с ее мамой певицей Натальей Рэн и Владимиром Деревянко.

Для меня лично 1980-е годы были незабываемой эпохой в Париже, которые шли под звуки песен Людмилы Лопато. Тогда я впервые купил ее кассету и влюбился в этот голос. Романсы «Я слушаю тебя внимательно и чутко», так же как и «Твои глаза зеленые» в исполнении Людмилы Лопато стали для меня настоящим утешением в трудные минуты, когда о приезде в Россию мы и помышлять не могли.

Одно время в те же годы я писал статьи об эмиграции и эмигрантах для парижской газеты «Русская мысль». Задумав рассказать о театре эмиграции, я отправился к Людмиле Лопато в ресторан днем, в неурочный час, с тем чтобы записать ее воспоминания. Увы, она была тогда страшно занята своим делом. Но и по коротким рассказам я понял, что в ее воспоминаниях есть материал на целую книгу. А потом Людмила Ильинична переехала в Канны. Мы не потеряли связи. Первое время я навещал ее с друзьями из Ниццы, потом с Владимиром Рэном, а после кончины ее мужа Джонни я предложил, дабы развеять грусть, написать вместе со мной книгу – ту, которая перед вами.

Долгие дни просиживали мы на террасе в ее каннской квартире с видом на сад с пальмами. С диктофоном в руках мы попивали чай с пирожками из русской кулинарии, перескакивая от одной эпохи к другой, пока наконец, много месяцев спустя, наша общая работа не выстроилась в цельный рассказ.

На помощь приходила замечательная Мила, родственница Людмилы, помогавшая мне, будучи уже в Париже, дополнить и развить воспоминания. И, конечно, в Москве нашим верным союзником в работе над этой книгой стала талантливая журналистка и чуткий человек Елена Дьякова. Без ее ценнейших дополнений при составлении комментариев эта книга, вероятно, никогда бы не была опубликована.

При подборе иллюстраций, кроме личного архива Людмилы Ильиничны Лопато в Каннах, мы использовали ценные дополнения из нью-йоркского архива ее сына Делано Гарвича и мои собственные парижские архивы.

Спасибо вам всем, подарившим русскому читателю книгу, полную любви, радости и ностальгии!

Александр Васильев

Париж – Сидней, 26 сентября 2002 г.

Перед тем как вы начнете читать, я хочу поблагодарить моего близкого друга, талантливую во всем и замечательно образованную Милу Зайончковскую, которая очень помогла мне в этой работе.

Литературной обработкой моих текстов в Москве, а также составлением комментариев к этой книге занималась талантливая журналистка Елена Дьякова, и я выражаю ей большую благодарность за это.

Людмила Лопато

Канны, 12 марта 2002 г.

Моя родина. Моя судьба. Мои мама и папа, «люди стиля модерн»

Я родилась в стране, которой нет. Увы, уже много лет нет на картах. Она есть лишь в моей памяти. Страна эта называлась Маньчжурией.

За свою жизнь я сменила много стран и городов.

Долго жила в Париже. Несколько лет в Нью-Йорке и Голливуде.

А теперь живу в департаменте Приморские Альпы, на Юге Франции, в Каннах.

По крови я караимка. Но город Харбин, где я родилась, моя семья, уклад ее жизни, мысли и принципы, мое образование – все было исконно русским.

И вся моя жизнь неотделима от русского театра, русской музыки, русской песни.

Я застала на свете последнее поколение русских XIX века – промышленников, офицеров, прямых и сдержанных гимназических учителей, восторженных гувернанток, престарелых великих князей, известных меценатов и филантропов, таких как мои старшие парижские друзья – семья Щукиных и Альма Эдуардовна Полякова, примадонны Мариинской императорской сцены Матильда Кшесинская и Медея Фигнер, учившая меня искусству пения.

Я помню многих людей Серебряного века, таких как князь Феликс Юсупов, князь Сергей Волконский – директор Императорских театров и директор Русской консерватории в Париже (там я училась); помню таких легендарных людей, как Анна Павлова, Федор Шаляпин, Добужинский, Иза Кремер, Вертинский, Тэффи, Вячеслав Туржанский и Наталия Кованько, актеры Художественного театра Александр Вырубов, Поликарп Павлов, Вера Греч.

Я хорошо знала людей первой русской эмиграции, к которой сама принадлежала по рождению, благодаря сложившимся обстоятельствам и особому духу, – декоратора Эрте, Сержа Лифаря, артистов эпохи «Русского балета Монте-Карло» Ирину Баронову, Тамару Туманову, Давида Лишина. Знала я знаменитых русских манекенщиц и красавиц эпохи ар-деко графиню Лизу Граббе, Тею Бобрикову, Ариадну Гедеонову, Кису Куприну.

Я видела Голливуд в эпоху его величия, в 1940-х годах. Встречала Грету Гарбо, Ингрид Бергман, Мишель Морган, Луиса Буньюэля. И конечно, «русских голливудцев» – Анну Стен, Марию Успенскую, Акима Тамирова, продюсера Бориса Мороза.

В послевоенном Париже я пела в кабаре «Казанова» и «Динарзад». Потом несколько десятилетий владела рестораном «Русский павильон». Он был очень любим в Париже 60-х–90-х годов. К нам приходили Джина Лоллобриджида, Софи Лорен, Роми Шнайдер, Марина Влади, Анна Маньяни, Шарль Азнавур, Шон О’Коннери, Карл Лагерфельд. И русские эмигранты «третьей волны» – Наталья Макарова, Галина Вишневская, Мстислав Ростропович, Рудольф Нуреев, Александр Галич, Олег Целков.