Трансформация - Рейнхард Люк - Страница 28
- Предыдущая
- 28/72
- Следующая
Твой босс боится тебя, как черта. Швейцары, официанты, чиновники, полисмены, да, да, и полисмены – все боятся тебя.
Поэтому я хочу, чтобы ты был осторожен, когда выйдешь сегодня на улицу. Если ты случайно скажешь «бу!» лифтеру, он, вероятно, упадет в обморок. И будь помягче со своим боссом. Помни, что он боится тебя.
Помни также, что каждый, кого ты встретишь, боится тебя точно так же, как ты, жопа, боялся его. Все это похоже на жестокую шутку какого-нибудь сумасшедшего механика, который смастерил четыре миллиарда роботов и запрограммировал их смертельно бояться друг друга…
Первая половина тренинга окончена. Ученики вырываются на улицы города, как орды Чингисхана, взглядами убивая мужчин и насилуя женщин. Во всяком случае они так бесстрашны, как только могут быть бесстрашны роботы, запрограммированные бояться.
День третий: кто меня испачкал?
Я заперт в клетке, которую построил Сам.
Схвачен стражниками, которых создаю Каждый день.
Осужден судьями, сидящими Во мне.
Приволочен в камеру Собственными руками.
Я и тюрьма, и тюремщик.
Я узник.
Сам себя запер Внутри себя.
В кругу себя, который называю Собой.
В кругах кругов Только моих.
Мы встретили Создателя, и он – это Мы.
* * *
– Случилось нечто потрясающее… потрясающее. Я в первый раз решила поделиться, первый раз в жизни говорю в микрофон, потому что я… заикаюсь. То есть я заикалась, я заикалась семнадцать лет, с восьми лет.
В действительности… Я теперь вижу, что в действительности – это был мой способ жить. Это определяло всю мою жизнь. Люди должны были слушать меня, как будто я говорю что-то важное. Ну а теперь – я не заикаюсь.
В прошлое воскресенье я прикоснулась к своему барьеру – заиканию – и тем чувствам, которые бывают у меня, когда я начинаю говорить. Я вошла прямо в эти чувства, и когда Дон попросил вернуться к ранним событиям, ассоциирующимся с заиканием, я внезапно увидела, что мне четыре года. Я лежу на земле. Я знаю, что
меня сбила машина, и слышу, как чей-то голос – это могла быть моя мать – повторяет: «Ничего не говори! Ничего не говори!»
Я не пережила удар машины, я только видела, как лежу на дороге. Моя левая нога болела, я чувствовала гравий под спиной и слышала голос. Я не знаю, какое отношение имеет это все к заиканию. По рассказам моей матери, я не заикалась до семи или восьми лет.
Когда после тренинга я искала такси, я заметила женщину, которая тоже ехала на Северо-Запад. Я подошла к ней и сказала: «Эй, давайте поедем вместе». Она ответила: «Конечно».
Когда мы уже ехали, я вдруг осознала, что не заикаюсь. И это невероятно – я с тех пор не заикаюсь (неожиданно аудитория прерывает Лоретту долгими аплодисментами).
Еще одно, – продолжает Лоретта, когда аплодисменты стихают. Ее лицо сияет от удовольствия. – Все эти три дня я жду, что кто-нибудь, кто меня давно знает, скажет:
«Перестань, Лоретта, не делай вид, что ты не заикаешься».
(Аплодисменты.)
Мы находимся на мид-тренинге семинара, который проводится вечером в среду. Продолжительность тренинга около трех часов. Значительная его часть состоит из рассказов учеников о том, что случилось или не случилось с ними…
Свен:
– Мне казалось, что первый уик-энд был интересным, но что лично я от него ничего особенного не получил. Я думал, что для некоторых это, может, и хорошо, но я в этом не нуждаюсь. Сегодня утром, когда я поставил тарелку с яичницей перед своей женой, она посмотрела на меня и сказала: «Еще один уик-энд ЭСТа, и я могу уходить». Когда я спросил, что это значит, она сказала, что все три дня после первого уик-энда я делаю завтраки, которые отказывался делать целый год!
Дуг:
– Я… очень нервничаю, просто перепуган, но я хочу сказать… я взял темой «страх»… страх, ассоциирующийся со сближением с людьми… психологическим сближением. Когда процесс правды закончился, мой страх не исчез. В последнем процессе воскресенья, когда мы должны были играть страх, мой страх был очень реальным. Я был в ужасе. Я даже закричал. С тех пор со мной каждый день случаются беспричинные приступы страха. Я занимаюсь делами или разговариваю с секретарем, как вдруг чувствую такой прилив тревоги, что должен сесть. Как будто в результате процесса правды моя болезнь стала только хуже…
– Просто будь с этим, Дуг, – говорит Дон, – НЕ БОРИСЬ С ЭТИМ! Пусть разовьется в полную силу. Будь с этим, наблюдай, взвешивай. Ты отделил слой от луковицы и стал ближе к сердцевине. Каждый раз, когда возникает страх, говори себе: «Ух, как интересно, опять идет волна страха. Посмотрим, какой она будет на этот раз».
НЕ БОРИСЬ С этим! Спасибо (аплодисменты). Марси?
Марси – женщина, которая в воскресенье не могла избавиться от застывшей улыбки. Хотя сейчас она иногда улыбается, ее лицо кажется более свободным.
– В воскресенье я не думала, что просто встать перед людьми будет для меня проблемой. Я несколько лет вела группы в женском клубе. Я вышла на платформу, стояла и смотрела на аудиторию. Или я думала, что смотрю на аудиторию. Я не помню, чтобы я что-нибудь чувствовала, видела или думала. Я едва слышала, как Дон на кого-то кричит. Когда я заметила, что он стоит передо мной, я подумала, что его, наверное, привлекла моя теплая улыбка (смех). Затем я поняла, что он просит меня перестать улыбаться. Я ничего не чувствовала. Я окоченела. Я не могла сказать, улыбаюсь я или нет. «Убери ее!»
– услышала я далекий голос. «Избавься от нее! Нам больше не нужна твоя глупость!» Честно говоря, я не знала, о чем он говорит. Я поняла, что улыбаюсь, но так окоченела, что не могла ничего сделать. Дон продолжал кричать на меня, а потом поволок смотреть на других. Они выглядели испуганными. Когда я увидела, каким испуганным выглядит один мужчина, я в первый раз почувствовала, как волна страха заполняет мое собственное тело. Я почувствовала страх, я в первый раз в жизни пережила свой страх перед людьми. Дон продолжал задавать мне вопросы, я, кажется, отвечала, но я смогла действительно почувствовать мышцы лица, только когда встала обратно в строй. Я пыталась улыбаться и не улыбаться и в первый раз заметила кого-то из аудитории – мужчину, смотревшего на меня. Это был ты, Кен. Как только я его заметила, мое лицо свело в улыбку. Кен смотрел на меня без тени улыбки, но каким-то образом передавал тепло и приятие.
- Предыдущая
- 28/72
- Следующая
