Океан безмолвия - Миллэй Катя - Страница 81

• Предыдущая
• 81/88
• Следующая

– Ни фига себе. Так она девственница?

– Уже нет, – отвечаю я.

– Значит, вот оно что. – Дрю сразу стал серьезным. Это даже не вопрос.

– Да.

– И из-за этого вы расстались? – уточняет он, в полном недоумении.

– Не знаю. Ничего не понимаю. Она сказала, что ее угробили и она использовала меня, чтобы погубить то, что осталось.

– И что это значит?

Я лишь качаю головой. Сказать мне нечего. Я задал ей тот же вопрос, ответа не получил.

– Чушь какая-то.

– Ее поведение вообще не поддается разумению. С самого первого дня, как она появилась здесь. Она просто старалась делать вид, что это не имеет значения. Я тоже. – Никому еще я не рассказывал о ней так много, и я понимаю, как эти слова звучат в моих устах.

– Но ты же знаешь, что она тебя любит, да?

– Это она тебе сказала? – спрашиваю я с постыдной надеждой в голосе.

– Нет, но…

– Я так и думал. – Не хочу, чтобы он жалел меня, с моими пустыми надеждами. Либо сказала, либо нет. Значит, нет. Правда, и я не признавался ей в любви.

– Джош…

Миссис Лейтон зовет нас к столу, и я, не дослушав Дрю, выхожу из комнаты.

Мы спускаемся в кухню. Миссис Лейтон обнимает меня, Дрю отходит к компьютеру, чтобы выбрать музыку: сегодня его очередь. Всё как обычно.

Только Солнышка нигде нет.

Мы как раз собираемся нести блюда к столу, как вдруг мистер Лейтон окликает нас из гостиной, где всегда смотрит новости перед ужином. Миссис Лейтон кричит, чтобы он выключал телевизор, пора за стол, но он снова зовет нас, и на этот раз она, должно быть, слышит в его тоне что-то особенное. Без слов идет в гостиную, и мы все следуем за ней.

Я чувствую, что сейчас произойдет что-то значительное. Пока еще все знакомо и понятно. Но еще мгновение – и все бесповоротно изменится. В моей жизни бывали такие мгновения. Войдя из кухни в гостиную, я понимаю, что такой момент наступил, – перед тем, как увижу лицо на экране телевизора в гостиной Лейтонов перед воскресным ужином.

Я никак не соображу, зачем мистер Лейтон позвал всех в гостиную, пока, вслед за остальными, не обращаю внимание на экран телевизора. И мне все становится ясно. Я почти не слышу слов: изображение на экране буквально кричит мне в лицо, заглушая и подавляя все остальное. Мистер Лейтон перематывает видеозапись, включает «воспроизведение», но я и сейчас с трудом понимаю текст сообщения.

Сегодня полиция задержала учащегося средней школы Эйдана Рихтера. Он заявил, что в 2009 году зверски избил и пытался убить Эмилию Уорд, которой в то время было 15 лет; местные жители ласково называли ее «Брайтонской пианисткой». Прошло почти три года, но преступление так и не было раскрыто. И вот сегодня Рихтер, которому в момент совершения преступления было всего 16 лет, в сопровождении родителей и адвоката явился в полицию с повинной. Другие подробности неизвестны, нет пока и комментариев со стороны родственников преступника и потерпевшей. Завтра в 9:30 утра планируется провести пресс-конференцию.

– Невероятно, – говорит мистер Лейтон. Но ничего невероятного в этом нет, и он это знает. Ничего невероятного. Наоборот, все элементы механизма замка сработали слаженно. Все встало на свои места.

зверски… избил… пытался убить… Эмилия… пианистка…

Он ставит запись на паузу – в том месте, где в углу экрана – фотография девушки, которая в течение нескольких месяцев приходила в мой гараж. На фотографии она младше, чем сейчас. Без макияжа. Не в черной одежде. Улыбается. Волосы темные, глаза тоже, но во всем ее облике нет ничего мрачного. Она вся светится. Солнышко.

– Я помню, об этом передавали в новостях. Жуткое происшествие. Очень похожа на нее, – говорит миссис Лейтон. Интересно, она просто не может в это поверить или правда не верит?

– Это она и есть.

Все поворачиваем головы: у входа в гостиную стоит ее брат.

– Я постучал, но мне никто не открыл, – объясняет он, но на самом деле не обращается к нам. Его взгляд устремлен на экран телевизора. – Где она?

Лейтоны смотрят на него так, будто к ним в дом ворвался сумасшедший. На их лицах – полнейшее изумление, но в этой комнате произошло столько всего шокирующего – трудно понять, что именно является причиной такой их реакции.

– Это Ашер, брат Насти, – отвечаю я на незаданный вопрос и сам слышу, как дико звучит это имя в моих устах.

– Брат Эмилии, – поправляет он. – Так где она? Мне нужно отвезти ее домой. – И я понимаю, что он повезет ее не к Марго. А домой в Брайтон. Он не сердится. Просто устал. Устал от того, что так долго живет в напряжении, и просто хочет, чтобы все поскорее кончилось.

– Ее здесь нет.

– Марго сказала, она должна быть здесь. Сказала, чтоб я сначала зашел к тебе, – Ашер смотрит на меня, – а если у тебя ее нет, значит, она здесь на ужине. – В его голосе – беспокойство, как и в лице.

– Она сегодня не пришла, – мягко отвечает миссис Лейтон, потом переводит свой взгляд, полный сочувствия и недоумения, на меня.

– А по сигналу телефона нельзя определить, где она? – резко спрашиваю я. В основном потому, что вижу: ему неловко, он нервничает, тревожится – и всё это передается мне.

– Она оставила телефон на кровати, – объясняет он, словно начиная сознавать, что она не забыла телефон, а умышленно не взяла его с собой. Не хочет, чтобы ее нашли.

Ашер рассказывает нам о том, что произошло за последние несколько часов. Как только родителям позвонили из полиции, он тут же сел в машину и помчался сюда, чтобы ей не пришлось ехать одной. Все это время они пытались дозвониться до нее, надеясь связаться с ней прежде, чем о последних событиях сообщат местные СМИ. Она не отвечала.

Я достаю из кармана свой телефон, проверяю сообщения. Пусто. Не кладу его обратно в карман, верчу в руках. Дрю вертит в руках свой. Нам кажется, что мы хоть что-то делаем, ожидая звонков, пытаясь придумать, как помочь, пусть толку от этого никакого. Звонить-то, в сущности, некому, да и нам никто не позвонит, и все здесь это понимают. Раз она ушла, не взяв с собой телефон, это неспроста: значит, не хочет, чтобы мы знали, где она.

В новостях уже идет другой сюжет, а мы всё смотрим в телевизор, надеясь узнать что-то еще. Как будто он может дать ответ на наш вопрос. А может, мы просто не хотим смотреть друг на друга, боимся увидеть на лицах других собственное замешательство. Я не обескуражен. В принципе, впервые за многие месяцы я чувствую, что начинаю что-то понимать. Может, даже всё.

Ашер выходит из комнаты, чтобы позвонить, и Дрю сразу обращает взгляд на меня. Видно, что его распирает от нетерпения.

– Ты знал? – спрашивает он.

Хотелось бы мне ответить «да» на этот вопрос. Я обязан был все узнать. Должен был постараться вызвать ее на откровенность. Ее тайны оставались тайнами в наших отношениях, и я это допускал. Как-то не думал о том, что она что-то мне не рассказывает. Что-то. Какая чушь! Что-то. Ничего. Совсем ничего. Но я понимал: если она расскажет, мне придется жить с этим знанием; лучше уж оставаться в неведении.

Я качаю головой. Теперь глаза всех присутствующих устремлены на меня.

– Откуда он мог знать? Она же не разговаривает, – сообразила Сара.

Мы с Дрю переглянулись, и я уже не знаю, что тайна, а что уже нет.

У меня звонит телефон, и я, не посмотрев, кто, сразу нажимаю на «прием», надеясь, что это она.

– Ты знал? – спрашивает Клэй, даже не поздоровавшись.

– Нет, – отвечаю я. Орать на него у меня нет сил. Все считают, что я должен был знать. Должен был. Но ничего не знал.

– Это ведь она, да? – уточняет он и ждет подтверждения, хотя не нуждается в нем.

– Она.

– Я вчера видел ее с ним.

– С кем?

– С Эйданом Рихтером. О нем говорили по телику. С тем парнем, что явился с повинной.

– Видел ее с ним? – Не может быть!

– На конкурсе художников. Он один из финалистов. Я ходил на собеседование и, освободившись, нашел ее в том зале, где был он.

• Предыдущая
• 81/88
• Следующая