Злой волк - Нойхаус Heлe - Страница 50

• Предыдущая
• 50/109
• Следующая

– На это может быть множество причин, – заметила Пия. – Она могла задержаться на заправке. Может быть, она поехала совсем другим путем.

– Коллеги побывали на всех заправках, которые расположены на этом отрезке пути. – Кай поднял голову от своего ноутбука. – Если она ехала по трассам А661, А5 и А66 до Т-образного перекрестка в Крифтеле, то речь может идти только о двух заправках на автобане – «Таунусблик» и «Арал-Танке» перед съездом в Бад Зоден. Если она поехала через Таунус, то там нет вообще ни одной заправки, которая открыта в это время.

– Майке Херцманн сказала, что Ян Нимёллер ждал на парковочной площадке ее мать и разговаривал с ней, – напомнил Боденштайн, который полночи ломал голову над вероятным ходом событий. – Нас он уверял, что видел ее в последний раз около одиннадцати. Стало быть, он лжет. Я послал за ним, чтобы его доставили к нам.

– Таким образом, преступник или подкараулил Ханну в гараже, или сел к ней в машину где-нибудь по дороге домой, – рассуждала Пия вслух. – В конечном счете, он положил ее в багажник и привез в Вайльбах. Почему именно туда? И как он потом оттуда выбирался?

– Может быть, у него был соучастник, – предположил Джем Алтунай. – Или он заказал такси до заправочной станции.

– Этого не может быть, – возразил Остерманн. – На заправочной станции есть камеры наблюдения.

– А что с этим «преследователем», о котором говорил Корнбихлер, есть какая-нибудь информация? – спросила Пия.

– Да, это тоже вчера выясняли коллеги. – Боденштайн саркастически улыбнулся. – Все было бы очень просто, если бы мужчина в прошлом году не погиб в результате несчастного случая, так что подозрения исключаются.

Дверь в переговорную комнату распахнулась, в нее влетел Кристиан Крёгер и шлепнул на стол фотографию.

– У нас есть ответ в базе данных AFIS[22], – объявил он. – Отпечатки пальцев, которые мы обнаружили снаружи и внутри автомобиля, а также в кухне и на бокале в доме, принадлежат некому Килиану Ротемунду!

– А почему он оказался в нашей системе? – спросила доктор Николя Энгель, которая до этого молчала. Она наклонилась вперед, придвинула к себе фотографию и стала ее внимательно рассматривать.

– Педофилия и хранение фотографий и фильмов с детской порнографией, – ответил Кристиан Крёгер и опустился на свободный стул между Джемом и Пией. – Он отсидел три года.

Боденштайн задумчиво наморщил лоб. Килиан Ротемунд. Это имя он уже где-то слышал.

– До осуждения в октябре 2001 года он работал адвокатом во Франкфурте, – добавил Кай Остерманн, чья память не уступала компьютерной. – Сначала экономическое право, потом уголовное. Канцелярия Бергнер Хесслер Червенка, у них тогда был заказ на франкфуртскую группу «Королей дороги».

– Да, я припоминаю, – сказал Боденштайн. – Это был довольно грязный процесс.

– И это объясняет, почему он изнасиловал Ханну Херцманн деревяшкой, – добавила Катрин Фахингер. – Что еще может сделать педофил со взрослой женщиной?

На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Может быть, подозреваемый уже перешел в разряд преступников?

– Могу я взглянуть на фотографию? – Боденштайн протянул руку, и Николя Энгель придвинула ему фото. На нем был изображен очень привлекательный мужчина лет тридцати пяти с серьезными голубыми глазами. Мужчина, внешность которого, на первый взгляд, ничего не говорила о его болезненных сексуальных наклонностях. В подсознании Боденштайна шевельнулось какое-то воспоминание, которое заставило его максимально сосредоточиться. Что это было?

На столе зазвонил телефон, и Остерманн снял трубку.

Боденштайн передал фотографию своим коллегам и попытался упорядочить свои мысли.

– У него глаза как у Пола Ньюмана, – заметила вскользь Пия, и все стало ясно. Все фрагменты пазла сами собой встали на нужные места, и он вспомнил.

«Самыми примечательными были его глаза. Я никогда не видела таких неправдоподобно голубых глаз». Это сказала ему вчера по телефону Катарина Майзель, соседка Ханны Херцманн. Его охватило волнение, которое возникло в тот самый момент, когда в лабиринте предположений и не связывающихся между собой фактов неожиданно появилась основная ниточка, логическая связь, след!

– Я думаю, мы идем по верному следу, – сказал он, не замечая, что прервал Остерманна на середине фразы. – Соседка Ханны Херцманн в четверг вечером около двадцати двух часов видела мужчину, который приехал на мотороллере и бросил что-то в почтовый ящик фрау Херцманн. – Боденштайн отодвинул стул и посмотрел на присутствующих. – Судя по описанию его внешности, это мог быть Килиан Ротемунд.

Ночь была чистым адом. В первый раз с рождения Луизы Эмма, расставшись с ребенком, спала больше двенадцати часов. Она беспокойно сновала по квартире, гладила и мыла кухонные шкафы, пока наконец в полном изнеможении не легла на кровать Луизы. Ее фантазии рисовали все более дикие картины. Флориан с другой женщиной. Она представляла, как он ее целует и как с ней спит. Уже это было ужасно, но еще ужаснее было ее предположение, что Луиза тоже может любить эту женщину. Внутренним взором Эмма видела Флориана, чужую женщину и Луизу, которые вместе собирали пазл и играли в «Мемори», смотрели KiKa[23] и мультик «Ледниковый период», устраивали веселый бой подушками, ходили гулять, ели мороженое, смеялись и наслаждались своим обществом, в то время как она, одинокая и покинутая, торчала в доме свекра и свекрови, раздираемая тоской и ревностью. Раз десять Эмма бралась за телефон, чтобы позвонить Флориану, но все-таки не делала этого. Что бы она спросила? Как дела у Луизы? Хорошо ли она спит? Что она ела? У тебя другая женщина? Глупо. Невозможно.

Эмма начала считать часы до второй половины воскресенья. Как только сможет она каждый второй выходной выносить в дальнейшем эту боль, это мучительное одиночество?

Рыдая, она зарылась лицом в подушку Луизы, в беспомощном гневе колотя по мягким игрушкам дочери. Флориан мог просто начать новую жизнь, она, напротив, в скором времени полностью уйдет в заботы о новорожденном. И, вероятно, он воспользуется этим, чтобы еще больше привязать Луизу к себе! В конце концов ее усталость оказалась сильнее ее печали, и она задремала на детской кровати.

В семь часов она проснулась. Мышцы сковало от неудобного положения на слишком маленькой кровати, а затылок во что-то упирался. Эмма встряхнула подушку и обнаружила под ней кухонные ножницы, которые искала уже пару дней. Почему ножницы лежали в постели Луизы?

Эмма отнесла ножницы в кухню и решила прямо в воскресенье спросить об этом Луизу. Душ не принес ей облегчения, но, по крайней мере, она перестала ощущать этот клейкий пот на теле.

На девять часов Корина назначила в своем кабинете совещание по поводу юбилейных торжеств 2 июля. Постепенно каждый должен узнать, что Флориан больше здесь не живет. Эмма опасалась сочувствия других еще больше, чем любопытных вопросов, поэтому она решила пойти. Может быть, она хоть немного отвлечется от своей тоски. Она нанесла немного пудры на лоснящееся лицо и подкрасила ресницы тушью, которую, однако, тут же смыла. Ватной палочкой она удалила черные пятна над глазами. Мусорное ведро в ванной комнате было переполнено. Вздохнув, она нагнулась, вынула его из фиксирующей секции и понесла в кухню, чтобы пересыпать мусор в кухонное ведро. Внезапно она остановилась. Что это? Под смятым «клинексом» и ватными палочками лежал комок светло-коричневой ткани. Когда она его вынула, по полу покатился зеленый стеклянный глаз.

По обрывкам материи Эмма сразу поняла, что они были от куклы бибабо, которую Луиза особенно любила: светло-коричневый волк с красным языком из ткани и белыми войлочными клыками. Она разложила отдельные лоскуты на кухонном столе и ужаснулась, представив, как ее пятилетняя дочь орудовала большими кухонными ножницами. Когда же она это сделала? И прежде всего – почему? Луиза любила Вольфи больше других мягких игрушек и кукол бибабо, которых у нее было великое множество. Он занимал почетное место рядом с ее подушкой, и девочка часто целыми днями носила его с собой. Долгое время вечерами она не засыпала, не разыграв короткую сценку с Вольфи. Эмма пыталась, но не смогла вспомнить, когда она видела игрушку в последний раз. Она села на стул, оперлась подбородком на руку и стала рассматривать остатки куклы. Что-то с Луизой было не так. Было ли ее изменившееся в последние недели поведение действительно лишь тяжелым периодом? Может быть, ребенок почувствовал себя брошенным, так как родители были очень заняты собой? Был ли этот акт разрушения детской попыткой привлечь к себе внимание? Но тогда бы она просто положила свое произведение в детской комнате на полу, а не спрятала обрезки в таком месте, где их никто не должен был найти. Это было странно. И тревожно. Удаление из сознания комплексов и оправдания были теперь бесполезны. Она должна была докопаться до причины перемен, произошедших с дочерью. И как можно скорее.

• Предыдущая
• 50/109
• Следующая