Злой волк - Нойхаус Heлe - Страница 61
- Предыдущая
- 61/109
- Следующая
Через час Эмме нужно было идти. Она собиралась в больницу к Луизе. Пия задумчиво посмотрела вслед машине школьной подруги и пошла к своему автомобилю, который припарковала чуть дальше. Это выражение в глазах Эммы, это сочетание страха, гнева и глубокой раны заставило ее вспомнить о Бритте Хакшпиль. Килиан Ротемунд был осужденным педофилом, хотя он решительно отрицал это на судебном процессе против него, но доказательства его вины были неопровержимы и абсолютно однозначны. Прокурор представил фотографии, на которых был изображен Ротемунд в недвусмысленной позе, в обнаженном виде в постели с маленькими детьми, к тому же на его ноутбуке были обнаружены десятки видеофильмов самого скверного толка.
С того самого момента, когда сперма, взятая из вагины Ханны Херцманн, в лаборатории была идентифицирована как принадлежащая Ротемунду, Боденштайн был твердо убежден в том, что это именно он избил Ханну, изнасиловал ее и запер в багажнике ее собственного автомобиля, возможно, при соучастии Бернда Принцлера. Если о мотивах преступления, которые были у обоих мужчин, можно еще было строить догадки, то в отношении виновности Ротемунда, несмотря на однозначные улики, свидетельствующие о его причастности к делу, у Пии возникли легкие сомнения. Ханна Херцманн – взрослая женщина, ей сорок шесть лет, она самоуверенна, успешна, красива, с очень женственной фигурой. Она воплощает все то, что вызывает отвращение у мужчины, склонного к педофилии. Гнев и ненависть могут объяснять непостижимую жестокость, а насилие совершенно не связано с желанием, а лишь с властью и превосходством. Тем не менее для Пии в этом деле что-то не сходилось. Такое решение представлялось ей слишком простым и очевидным.
Она проехала через Келькхайм, в центре города за железнодорожными путями свернула налево и поехала по Гагернринг до Бундесштрассе. Там она включила правый сигнал поворота, но потом передумала и свернула налево, чтобы через Альтенхайн попасть в Бад-Зоден. Через несколько минут она стояла перед домом, в котором когда-то жил Килиан Ротемунд. Улица была почти забита машинами. Пия была вынуждена припарковать служебный автомобиль на краю поля и немного пройти пешком. Она позвонила в дверь, и ей открыл новый муж Бритты Хакшпиль, которого Пия накануне уже мимолетно видела. Приветливая улыбка на его лице мгновенно погасла, когда он увидел ее.
– Сейчас вторая половина дня воскресенья, – зачем-то напомнил он ей, когда она попросила его жену. – Это так срочно? У нас гости.
Множество раз от Пии пытались отделаться, придумывая какие-нибудь отговорки у входной двери. Это было издержкой ее профессии – сотрудники полиции всегда были нежеланными посетителями, но это ее уже давно не огорчало.
– У меня всего несколько вопросов к вашей жене, – ответила Пия спокойно. – И я сразу уйду.
– Когда вы оставите мою жену в покое? – прошипел он. – Видит бог, она достаточно пережила из-за этой свиньи, и не надо ей о нем напоминать. Идите. Приходите завтра.
Пия пристально посмотрела на мужчину, и он ответил на ее взгляд с нескрываемой антипатией. Рихард Хакшпиль внешне был полной противоположностью Килиана Ротемунда: высокий, обрюзгший, с носом картошкой, с красным лицом и водянистыми глазами выпивохи. В нем чувствовалась заносчивость, и ей очень хотелось спросить его, не испытывает ли он неприятных ощущений, живя в доме, в котором до этого жила эта свинья.
– Я не представитель пылесосной фирмы, – сказала Пия любезным тоном и улыбнулась, потому что знала, что довела мужчину до белого каления. – Или вы немедленно позовете вашу жену, или я вызову полицейский наряд, который доставит ее на допрос в комиссариат. Как вам будет угодно.
Это было не в ее характере – прибегать к таким мерам, строя из себя полицейскую ищейку, но некоторые люди не понимали другого языка. Хакшпиль, поджав губы, исчез и через некоторое время вернулся в сопровождении своей жены.
– Что вас еще интересует? – спросила она холодно, скрестив руки на груди и не приглашая Пию в дом.
– Ваш бывший муж. – Пия не собиралась ходить вокруг да около. – Считаете ли вы, что он способен до неузнаваемости избить женщину, пытать ее и в обнаженном виде запереть в багажнике автомобиля?
Бритта Хакшпиль проглотила слюну, ее глаза расширились. Пия видела ту внутреннюю борьбу, которую она вела сама с собой.
– Нет. Я считаю, он не смог бы этого сделать. Килиан с тех пор, как я его знаю, ни разу никого не ударил. Правда… – Ее взгляд стал жестким. – Правда, я никогда не предполагала, и что его интересуют маленькие дети. Я знаю его уже двадцать лет. Даже несмотря на то, что он много работал, он все же оставался семейным человеком, всегда брал на себя все заботы, много времени уделял мне и детям.
Ее плечи выдвинулись вперед. Холодная отстраненность, которая служила ей защитой, исчезла. Пия ждала, когда она продолжит говорить. В такие моменты лучше дать человеку возможность выговориться, чем перебивать его своими вопросами, особенно в тех случаях, когда в ход шли эмоции, как сейчас у Бритты Хакшпиль.
– Он был любящий отец и муж. Мы все обсуждали и планировали вместе, у нас никогда не было никаких тайн друг от друга. Может быть… может быть, поэтому я была в такой растерянности, когда все выяснилось, – завершила свой монолог бывшая жена Килиана Ротемунда. В ее глазах стояли слезы. – Я бы никогда не могла такое предположить. Но неожиданно все превратилось в сплошную ложь.
– Пресса писала тогда, что ваш бывший муж был раньше другом прокурора, который возбудил против него иск, – сказала Пия. – Это так?
– Да, это правда. Маркус и Килиан вместе учились и всегда были большими друзьями. Тем летом, когда мы познакомились с Килианом, они с Маркусом совершали поездку на мопедах. Но в какой-то момент их дружба разрушилась. – Она вздохнула, и в этом вздохе ощущалось осознание собственного бессилия. – Килиан стал адвокатом и хорошо зарабатывал. Я не знаю точно, что между ними произошло, но эту уничтожающую кампанию в прессе затеял Маркус.
– Вы когда-нибудь сомневались в тех обвинениях, которые предъявлялись вашему мужу? – поинтересовалась Пия.
Бритта Хакшпиль перевела дух. Она дрожала и старалась взять себя в руки.
– Да, сначала так и было. Я верила, что он невиновен, так как думала, что знаю его. Пока я не увидела эти… эти омерзительные фильмы. – Ее голос превратился в шепот. – Тогда сомнений уже не осталось. Он мне лгал, злоупотреблял моим доверием. Этого я ему никогда не смогу простить. Правда, дети нас все равно будут как-то связывать, но как человек он для меня умер.
Щелчок у ее левой лодыжки привел ее в оцепенение. Сердце замерло. Одна из кабельных стяжек, которыми эта свинья приковала ее к ножке стула, кажется, лопнула, так как она сразу смогла пошевелить ногой и даже дотронуться до пола кончиками пальцев ног! Новая надежда заполнила каждую жилу ее тела, она собрала все силы и уперлась кончиками пальцев ног в пол. И ей действительно удалось немного отодвинуть стул назад. Два сантиметра, потом еще два.
Леонии едва хватало воздуха, так напрягалось ее обессиленное тело. Перед ее глазами мелькали яркие точки, хотя за окном было уже совершенно темно. Через щели жалюзи не проникал свет, видимо, уже наступила ночь. Прошло уже больше двадцати четырех часов с тех пор, как она на кухне пила колу-лайт. Ее руки вцепились в деревянные подлокотники, она уперлась пальцами ног в пол, но, несмотря на ее усилия, стул дальше не двигался. Дощатый пол в процедурном кабинете был неровным и вытоптанным, и ножки стула наткнулись на какое-то препятствие. В полном отчаянии Леония напрягла каждый мускул своего тела. Неожиданно она почувствовала, что стул наклонился назад. Она не могла склониться вперед, так как ее верхняя часть тела была крепко привязана к спинке стула. Стул опрокинулся назад, и она ударилась затылком о деревянный пол.
Несколько секунд Леония с помутненным сознанием лежала неподвижно. Улучшилось или ухудшилось ее состояние? Она чувствовала себя беспомощной, лежа на спине, словно жук. Ее нога, единственная до некоторой степени подвижная часть тела, задралась к потолку. Грудь интенсивно поднималась и опускалась, но она заметила, что больше не было так жарко. Горячий воздух поднимался вверх, поэтому на полу было чуть прохладнее. Леония попыталась представить себе обстановку помещения. На каком расстоянии она находилась от письменного стола? Хотя что ей это дает? Она все равно не может пошевельнуться! В ярости она стала трясти своими оковами, не желая смиряться с безнадежностью ситуации. На письменном столе опять зазвонил телефон. Включился автоответчик, но автоматический голос только сообщил, что пленка переполнена. Свинья наверняка видела, что случилось. Сердце ее колотилось. Теперь он придет и убьет ее. Где он, интересно, находится? Сколько ему надо времени, чтобы добраться сюда? Сколько времени ей осталось жить?
- Предыдущая
- 61/109
- Следующая
