«Пока мы под сердцем любовь эту носим, все ставя на карту…» (СИ) - Павлова Александра Юрьевна - Страница 3

— То есть, никто и ничто, — уточнила Лэйри. Он кивнул. — Ну, раз так, дело поправимое. Хочешь в пограничные охотники?

— Зверье, что ли, ловить, которое через границу к нам забегает?

— Балаболка! — отмахнулась Лэйри. — Не знаешь, кто такие — так и скажи. Объясню. Но тебе там самое место, и не спорь.

Предложение его устроило. Пожив недельку в светлой темнице и дождавшись оказии (на границу лучше ехать с рекомендацией), преобразившийся из чумазого обормота не в щеголеватого гвардейца, а в бывалого воина и путешественника, что и было, в конечном счете, его истинным обликом, Вэр отправился к месту службы, которое не покидал в последующие два года. В эту неделю Лэйри забегала к нему каждый день, то опять с утра поболтать и посмеяться, то днем в мужском платье и с двумя шпагами — проверить, насколько ей далеко как фехтовальщику до прославленного забияки — кстати, оказалось ближе, чем можно было предположить, то с книгами Ноэле, которые понравились ему не меньше, чем ей, то с гитарой. Дерзнул и он поспрашивать ее, как жизнь, и наслушался в ответ развеселых, причем совершенно правдивых, историй из жизни двора и Королевского совета, рассказывать которые она была великая мастерица. Словом, все прекрасно, только что-то у нее в последнее время не ладилось с магией, как будто немного разучилась.

— Да устала ты просто, работаешь как проклятая! — успокоил он. Нет бы задуматься…

Какой это ужас — по капельке терять волшебную силу, которая ей была так же привычна, как сила рук и ног, способность говорить и мыслить! А потом этот чародейский негодяй ее убил и распространил грязный слух… Стой! А как же королевские цветы? Не может быть, чтобы они не сгорели черным пламенем! Это должны были увидеть люди! Кто, бишь, у нас живет на Королевской площади?

— Госпожа Ноэле, вы верите?

— Конечно, нет.

Долгое, тяжелое молчание.

— Куда исчезли королевские цветы?

— Их выкопали ночью, когда умерла Лэйри. Подожди-ка… Вэр, но ведь это против традиции! Когда умерли родители Лэйри, выкапывание увядших цветов было частью похоронного ритуала! Значит… о Мудрые!

— Спасибо… — потрясенно выговорил Вэр и, не в силах владеть собой, выбежал из комнаты. Как никто не подумал об этом раньше? Может, чары, а может, просто потрясение. Королеву Алаириэн обожали, и вдруг такое известие. Почему поверили? А как не поверить королю, которого, все помнят, она сама выбрала себе в мужья? Неважно. Лэйри жива! Где она, что с ней? Главное — жива. Замолчи, предательский голосок, шепчущий: была жива, когда выкапывали цветы. Где тебя искать, Лэйри? Только бы знать! И знать бы, как «завязать» — так, кажется, ты это называла — твою магию на мою любовь. Потому что я тебя, оказывается, люблю — уж точно больше, чем твой предатель-муж — как иначе объяснить, что я чуть не умер, когда услышал, что ты мертва, и чуть не стал бессмертен, когда появилась надежда? Что, сказать вслух? Прокричать на площади?

Господин министр не любил пеших прогулок по столице, но ломать традиции было рановато. Поэтому, в сопровождении немногочисленной свиты, он шествовал по воскресным улицам, раскланиваясь с немного низшими, кивая в ответ на поклоны много низших. Равных у него не осталось, высший доживал в таковом качестве последние дни, самое большее недели. Начнется война, командующий из него никакой, так что — отречение, «увы», неизбежно.

Поклон, дерзкий самой своей церемонной безупречностью.

— Я, Вэрелен Айльри, вызываю вас на суд перед лицом Мудрых! Призываю всех в свидетели!

Старинная штука… оба судящихся задают друг другу любые вопросы и обязаны отвечать на них без утайки. Вопрос-ответ, вопрос-ответ. Иначе — смерть. Самое страшное, что такие случаи бывали. Кто он вообще такой, чего ему нужно? Можно не принять вызов, представить его шпионом… Нет, ведь он тоже солгать не сможет, и люди это знают. Придется рискнуть.

— Принимаю вызов. Какова ваша цель?

— Положить конец лжи, порочащей честь ее величества королевы Алаириэн. Что с ней произошло?

Вот так. Два месяца спустя, когда все, казалось, думать забыли… Выхода не было. Магия перед лицом Мудрых бессильна.

— Она убежала из заточения. Больше я ничего не знаю. Что вам за дело до нее?

— Я люблю ее! Занималась ли ее величество королева Алаириэн недоброй, вредной для людей магией?

— Нет. Но это не важно! Королевой ей больше не бывать! Если она и осталась жива, то страшно изуродована, лишилась магической силы и не сможет больше ее обрести! Если даже найдешь ее, от твоей любви не останется и следа, когда увидишь ее клеймо!

— Я, Вэрелен Айльри, благодарю Мудрых за справедливый суд, — голос был холоден как лед, особенно после истерических выкриков колдуна. — Вы, как ни странно, дворянин, так что защищайтесь! Пусть все честные люди и верные подданные нашей королевы будут моими секундантами. Наверняка среди вас есть чародеи — окажите любезность, последите за честностью поединка!

Лэйри проснулась с чувством, что вспомнила что-то важное. В ушах звучал голос Аскельда, негромкий, тревожный, неповторимый: «Но жизнь и такая мила и желанна, замечу я робко…» Потом еще строчка, и…конечно же, как она могла забыть! «Пока мы под сердцем любовь эту носим, все ставя на карту…» И как всегда, когда она пела или слушала эти слова, представила себе Вэра. Почему? Ведь вроде совсем не про него! Причесываясь на ощупь и щурясь в чердачное окно на утреннее солнышко, она вспоминала. Каждую встречу, каждую улыбку. Особенно ту невероятную неделю в темнице. И вдруг поняла: конечно, не про Вэра. Про нее.

А что, бывают ведь странствующие рыцари, которым безответная любовь придает сил. Может быть… Только удастся ли самой провести ритуал? В любом случае, надо попытаться. Королевская магия, завязанная на безответную любовь? Ну, а что ей осталось, с такой-то рожей.

Через две недели исчезли шрамы на запястьях от едких веревок. Через три — на спине от плетей. Еще через одну остался только след лапы потусторонней твари на щеке. Лэйри пела в портовой таверне, в основном песни Аскельда и его друзей. Слушали, то затаив дыхание, то подпевая. Пытались зазвать как счастливый талисман на корабль, она соглашалась с условием: курс на ту сторону Большого лабиринта. Отступались. А Лэйри втихомолку, только что от себя не таясь, пробовала по утрам чары Зова.

— … не сможет тебе сказать, когда придем мы домой! — и последний аккорд суровой и веселой, грустной и чуть мечтательной морской песенки. Аплодисменты и негромкие слова:

— Лучше меня, причем намного. Особенно гитара.

— Спасибо… — Лэйри едва заставила себя поднять глаза, до последнего не веря — но этот голос ни с чем не спутать.

— Государыня! — За всю свою длинную, богатую приключениями жизнь бард и мореплаватель Аскельд не бывал так потрясен. — Какими судьбами? …

— Длинная и невеселая история. А вы?

— Именно сюда привели ребята, послушать, как в таком дальнем краю хорошо поют мои песни. А в гавань — тебе ли спрашивать, твой Зов, конечно.

Вот вам и магия безответной любви…

— Куда держите курс?

— Куда прикажет наша королева, разумеется.

— Насчет этого… Идемте на корабль. Разговор долгий.

Корабль назывался «Славный» и был лучшим в королевском флоте — во всех отношениях: лучшая команда, лучшие ходовые качества, лучший капитан, лучший бард. А теперь и лучший талисман удачи — королева-чародейка Алаириэн. Через Лабиринт прошли как по ниточке — лучшие кары и лоции, да еще и Лэйри пошепталась с ветром! Вечером встали на якорь, с рассветом на шлюпке примчался слегка ошалелый молодой помощник начальника порта.

— Что у вас происходит? — спросил капитан.

— Приют для умалишенных у нас тут, простите за откровенность. За полгода вашего плавания такое приключилось — не узнаете королевства!