Бытие - Брин Дэвид - Страница 5

Одно изображение – с маленькой камеры, которую кто-то установил высоко на фонарном столбе, – показывало сверху длинноногую брюнетку с длинными волосами в полосках постоянно меняющихся цветов: это детекторы и ир-программы, которые Тор может сразу включить, если случится что-то достойное внимания.

Другое цуусу-изображение показало ее с уровня земли: она улыбается, минуя киоск, где продают желкотят (хорошо ловят мышей, с ними хорошо играть, их хорошо есть, и они одобрены Человеческим Обществом; имеются в двенадцати вариантах на все вкусы). Это изображение, очевидно, транслировали от очков хозяина лавчонки, который смотрел, как она проходит мимо: сначала в лицо, потом его взгляд ненадолго остановился на ее белозубой улыбке, затем съехал ниже, лаская каждый изгиб ее тела, когда она уходила.

«Что ж, дружеское внимание приятно». Стала бы она работать в «Новостях», если бы частью этой работы не было непременное восхищение? Даже сегодня, когда внешность целиком зависит от бюджета и вкуса, приятно, когда люди поворачивают головы, провожая тебя взглядами.

Во всяком случае, уходя, Тор никого не обижала. С тех пор как на Сандего и десяток других городов обрушился День ужаса, здесь во множестве поселились беженцы и иммигранты – изгнанники, которые не обращали внимания на то, что радиоактивность тут чуть выше нормы, тем более когда это искупают солнце, прибой и замечательная погода, а иногда даже небо роняет рыб. Вдобавок доступное по ценам жилье. Это гораздо лучше, чем смотреть, как сугробы на месте Хельсинки и Варшавы постепенно превращаются в ледники или как песчаные дюны засыпают пересохшие источники на Ближнем Востоке.

«Хватит самолюбования!» Нажав на зуб, она убрала цуусу-изображения, заменив их тем, что видели другие глаза: вначале изображениями со спутника, висящего над этой местностью, с гигантским «Альберто Санто-Дюмоном» в ближайшем цеп-порту. Военные корабли на соседней базе на острове Защиты согласно протоколу безопасности казались размытыми и неотчетливыми. Хотя другие корабли, о которых служба безопасности не беспокоится, можно в подробностях рассмотреть с 3 470 513 различных точек зрения.

Одна из этих вездесущих ПОВ – камера, расположенная высоко над рекламой жевательной резинки, – позволила ей увидеть рынок автомобилей, раскинувшийся от залива до рыночной площади. Теперь, когда камеры плодятся и распространяются как насекомые, становится доступна вездесущность.

Эти камеры с перекрывающимися полями обзора делают ложь почти невозможной. «Следующее поколение будет воспринимать это как нечто само собой разумеющееся», – подумала Тор. Но ей двадцать восемь лет, и она еще помнит, как люди шли на любые хитрости, лишь бы изменить изображения и обмануть ПОВ, фабрикуя события и алиби. Все это вскоре стало непрактичным благодаря современному решению – привлечению большего числа свидетелей. Во всяком случае, так утверждает новейший трюизм.

Тор не доверяет трюизмам. «Оптимисты продолжают вещать: чем больше информации, тем мы мудрее. Больше готовы согласиться с фактами, когда те доказывают, что мы ошибаемся. Но пока это только усиливает негодование и гнев. Что и проиллюстрировал вчера сенатор Стронг».

Ей в голову пришел еще один трюизм:

Иммигранты ускорили перемены – музыка в Большом С беснуется, процветает безумное искусство, подбадриваемое слабым сиянием, окружающим по ночам старый центр города, если настроить очки на прием бета-лучей. Даже утро на набережной оживляют три моряка, наблюдающие за работой художницы по дыму, чьи утонченные портреты нельзя передать по нанофаксу или электронной почте. Матросы бросали ей мелочь и смотрели, как она затягивается кальяном, добавляя новый быстро застывающий дым. Появилась карикатура на молодого моряка со свежим лицом, и зрители зашумели.

Это напомнило Тор об Уэсли, хотя тот создавал свои воздушные скульптуры из прибоя, волн и поднимающегося прилива. Из несгибаемых сил, которые неумолимо меняют облик Земли. И, вызванное ее субвокальными командами, в левой части ее поля зрения появилось его изображение, уловленное очками всего несколько часов назад, – мокрые взъерошенные светлые волосы: это они с Уэсли пытались убежать от горизонтального вихря. Они смеются, но натянуто, между ними разверзается пропасть. Дилемма взаимоотношений на большом удалении все еще не решена – и, видимо, никогда не будет решена.

Потом они занялись любовью, исступленнее – и неистовее, – чем всегда: они сжимали друг друга в объятиях с яростью, словно в последний раз, пока один из них, как это ни невероятно, не смягчился.

Тор встряхнулась. Это на нее не похоже – просто прогуливаться, не охотясь за новостями. Размышлять, а не просеивать истории из десяти миллионов блоков «Камино Унреаль».

Каждый кубический сантиметр над этими тротуарами набит позиционно привязанной информацией, сообщениями и картинами, которые существуют лишь на высших уровнях IP9 инфопространства. Глядя на мир через некоторые вирт-слои, можно увидеть, как город преобразуется в сказочные замки с ехидными горгульями на крыше. Или как у всех прохожих вырастают мультяшные усы. На одном кодированном уровне волшебно исчезает вся одежда, заменяясь воображаемой плотью; ничего не подозревающие прохожие становятся обладателями преувеличенных «прелестей» – в представлении какого-нибудь сопляка. На другом уровне каждого прохожего сопровождают ярлычки с пересказом всех слухов и сплетен об этом человеке – отличный источник, если вы располагаете хорошим ир, способным разобраться в этих помоях и клевете и отсеять ненужное.

Но у кого есть время на такие детские забавы? У Тор восприятие эрзац-реальности практично, сосредоточено на самом существенном – на втором слое текстуры мира, таком же важном сегодня, как, возможно, запах еды и воды для ее далеких предков. Современный эквивалент треснувшей ветки. Знак присутствия хищника или добычи.

Тор задержалась у магазина, где продавались выращенные в чанах трости и посохи, которые были способны подстраиваться под множество разновидностей шага вплоть до прыжка через преграду. Приезжий – об этом можно было догадаться, потому что здесь, в Сандего, он ходил в просвинцованном белье, – торговался из-за большой партии тростей. «Это для магазина моей сестры в Дели», – говорил турист, не подозревая, что металлические плавки делают его карикатурой на пузатого Супермена. Бельем наружу. Размахивая руками и нажимая языком на зубы, хозяин магазина быстро просмотрел материалы о бизнесе и кредитоспособности сестры и протянул руку: «Доставлю за десять дней».

Они обменялись рукопожатиями. Их очки засвидетельствовали сделку. Как когда-то в деревнях, где репутация значила больше любого договора. Только теперь этой «деревней» был весь земной шар.

«Иногда она становится слишком большой. Например, когда два честолюбивых человека пытаются сохранить близость, а амбиции разводят их по далеким континентам».

После занятий любовью Уэсли предложил решение – обмен управляемыми на расстоянии секс-ботами: разъехавшись на тысячи километров, быть с подобием другого. Тор назвала это глупой шуткой и добавила, что ему не стоит ее провожать… а он согласился с обидной готовностью.

«Позвонить ему? Сказать, чтобы все-таки пришел?» Подняв руку, Тор приготовилась набрать код Уэсли…

…и тут низкий гудок на небесном причале Линдберг-Рутан заставил покачнуться дымные скульптуры. «Сигнал посадки, – поняла она. – Поздно». Тор вздохнула и повернулась, чтобы уйти.

Ее реакция на гудок не осталась незамеченной. Один из продавцов по соседству постучал по своим очкам, улыбнулся и поклонился. «Бон вояж, мисс Тор», – сказал он с сильным йеменским акцентом. Должно быть, просканировал список пассажиров «Сантос-Дюмона», нашел ее в этом списке и отозвался на ее скромную местную известность. Другой продавец, когда она проходила мимо, с улыбкой протянул ей свежие цветы.