Война чувств - Колесникова Наташа - Страница 42

Епифанов забрался на средний полок, Панченко залез на самый верхний и стонал там от жара и удовольствия. И снова, как в прошлый раз, в парную вошла Настя с дубовым веником в руке, только на сей раз она была совсем голой. Епифанов, скосив глаза, смотрел на ее красивые, полные груди, на аккуратно подбритый лобок — там волосы, оставшиеся после бритвенной экзекуции, были тоже русыми.

— Да вы снимите трусы, Георгий Петрович, — сказала она, — чего стесняться-то?

Епифанов послушался совета, стащил трусы, бросил их вниз, но лежал на животе, дабы не показывать девушке все свое достояние. Она положила трусы на полочку и принялась хлестать его веником. Епифанов стонал, мычал, охал от удовольствия, так приятно это было, особенно если по разгоряченной спине хлещет веником красивая обнаженная девушка!

— Все свои, не называй его Георгием Петровичем! — приказал Панченко. — К черту официоз.

— Жора, а теперь повернись на спину, — промурлыкала Настя.

— Думаешь, это нужно? — озабоченно спросил Епифанов.

— Слушайся Настю, — сказал Панченко.

Епифанов неловко перевернулся, лег на спину. Дубовый веник стал хлестать его по груди, потом, менее яростно, по животу, потом, совсем ласково, по…

— Это очень стимулирует, когда массируются я… ну, вы знаете что, — сказала Настя.

Все это было чертовски приятно. Епифанов блаженно закрыл глаза, предоставляя девушке полное право делать с его телом все, что она хочет.

— Меня тоже похлещи, — попросил Панченко.

— Перебьешься, Вася, — сказала Настя. — Ты лучше пригласи свою Марину, пусть она за тобой ухаживает!

— Нахалка! — заорал Панченко. — Я тебя уволю!

— Не уволишь.

— Хорошо, не уволю… если ты пригласишь Маринку. Бегом, я сказал!

— Слушаюсь, босс. — Настя еще раз хлестнула Епифанова чуть пониже живота и выскочила из парной.

— Она бесподобна… — простонал Епифанов.

— Сама напросилась, — буркнул Панченко. — Похоже, пора расставить точки над i. Женюсь на Маринке.

— Она сживет со свету соперниц, — сказал Епифанов.

— Не сживет. Сделаю так, чтоб все были довольны. Марина, похоже, была недалеко от бани, явилась скоро со своим веником. Да, банька получилась такая, что… глаз не оторвешь. Уж как Марина хлестала Панченко, посочувствовать можно было миллиардеру. Но он стонал вполне блаженно. А Настя принесла простыню, накрыла ею Епифанова.

— Пора в бассейн, Жора!

— Давай и я тебя похлещу немного? — предложил он.

— Давай, — согласилась Настя и заняла его место на полке.

Он, укутавшись в простыню, ласково похлестывал ее спину, ягодицы дубовым веником, но Настя требовала сильнее, и он хлестал сильнее, потом изо всех сил, а она только протяжно стонала и томно улыбалась ему. Потом перевернулась на спину:

— А вот здесь аккуратнее, Жора.

И он стал хлестать ее по грудям, животу, по лобку, а она снова ахала, все шире и шире раздвигая ноги. Епифанов не решался хлестать там, но понял, что нужно, и стал осторожно поглаживать распаренными листьями между ног девушки. Она взвыла от наслаждения, а потом соскочила с полка, обняла его и повела из парной. Вместе плюхнулись в холодный бассейн, Епифанов в простыне, Настя совсем голая, и там прыгали, орали, обнявшись, страстно лапали друг друга, ныряли. Епифанов едва не потерял свою простыню. Это казалось каким-то сладостным сумасшествием.

Настя резво выбралась из бассейна (как же приятно наблюдать за голой девушкой, вылезающей из бассейна!), укуталась в простыню, поманила Епифанова. Он тоже выбрался и был лишен мокрой простыни, облачен в сухую, причем Настя старательно промокнула ею самые интимные места Епифанова. А он не возражал. Настя усадила его за стол, поставила бутылки с запотевшим пивом из холодильника и горячих раков с укропом. Потом добавила миску с полосатыми креветками, тоже горячими, и четыре хрустальных фужера.

— Ты просто фантастика, Настя, — сказал Епифанов.

— Ты тоже ничего, Жора. Очень симпатичный мужик. Ну что, наливай пиво.

— Может, подождем их?

— Я сказала — наливай! — капризно произнесла Настя.

— Ладно…

Епифанов разлил пиво, они чокнулись, выпили и принялись сначала разделывать раковые шейки. Креветки стали более привычной закуской к пиву, чем настоящие русские раки, да еще сваренные с укропом и пересыпанные им.

— Что-то они там задерживаются, — сказал Епифанов.

— Трахаются, — бесстрастно сказала Настя. — Плесни мне еще пива, Жора.

Епифанов по новой наполнил фужеры, Настя села рядом с ним, обняла его. Простыня как-то сама собой соскользнула с ее плеч, обнажая красивые груди.

— Жора, а мы можем и не ждать их, тоже заняться любовью, — кокетливо сказала Настя.

— Нет, подождем. Он все-таки хозяин.

— Здесь я хозяйка.

Епифанов не успел ничего сказать: из парной вышли Панченко с Мариной, красные, как раки, лежащие под укропом. Понятно было, что они там не просто хлестали друг друга веником. Плюхнулись в бассейн, выползли, Настя обеспечила их свежими простынями.

— Пива и раков! — патетически произнес Панченко.

— А мне — креветок и пива, — сказала Марина.

Как ни странно, Настя тут же выполнила их пожелания. Наполнила бокалы пивом, на тарелочки положила Панченко — раков, Марине — креветок.

— Ну как баня, Жора? — спросил Панченко, поедая нежное мясо раковых шеек.

— Да просто великолепно.

— Маринка, скажи Светке, пусть накроет стол в доме. Все тут нормально, но после этого — самое время сесть за настоящий стол. И отведать всего, что Бог послал. Кто против?

Таких не было. Девушки отправились одеваться в соседнюю комнату, мужики оделись прямо в предбаннике.

— А Настя как? — спросил Панченко. — По-моему, классная девушка.

— Да, но я люблю свою жену, — пробормотал Епифанов.

На самом деле он не знал в этот момент, любит свою, такую, жену или нет.

— Дело житейское. Если она прокололась случайно, бывает, ты ответь ей тем же. Поймет и, можешь не сомневаться, второй раз не захочет такого, — уверенно сказал Панченко.

— Тебе легко советовать, когда рядом четыре девчонки, выбирай любую.

— Я советую с точки зрения, когда у меня была одна жена.

— Вася… Она что, изменяла тебе? — с ужасом спросил Епифанов.

— Нет, но я допускал такое. Понимаешь, как это сказать Морально готовился, на всякий случай.

— Пиво у тебя хорошее, — сказал Епифанов.

Лера ходила по комнате из угла в угол, совершенно не зная, что делать дальше. Как жить? Жорки не было дома, секретарша в офисе отвечала, что уехал по делам. По каким делам? Мог бы сказать ей… Мог бы — раньше. Теперь не хотел… Ничего не хотел, даже ни разу не позвонил домой. На него напали вчера, у него проблемы с бандитами, а она ничего не может сделать, даже ободрить, поддержать, раны перевязать… Она — вне игры. Да какая там, к черту, игра! Жизнь поставлена на карту, а ей нечего даже сказать в свое оправдание… А должна ведь помочь Жорке, быть рядом в трудной ситуации.

А как? Если его нет, если он не звонит домой, если он два дня подряд напивался до чертиков… Как?!

Валентина Васильевна приехала очень встревоженная. Она готова была отменить все занятия Анфиски — бассейн, танцевальные уроки — и даже не водить девочку в садик, пока не улягутся страсти. По телевизору много сериалов показывают, понятно, что злодеи делают с семьями тех, кто стал им поперек горла.

— Валентина Васильевна, может, еще раз позвонить в офис? — спросила Лера.

— Давай я. — Свекровь взяла трубку радиотелефона, уверенно набрала номер. — Але? Это мама Георгия Епифанова. Где он? Какая деловая встреча?! Учтите, я с вами шутить не собираюсь! Так что? Встречается с Панченко? Дайте мне телефон этого Панченко! Что нет? Как — нет! Я скажу, чтоб он уволил вас к чертям собачьим!

— Нет телефона? — спросила Лера.

— И что за глупую старуху он взял в секретарши? — недоуменно сказала Валентина Васильевна.

— Она ему предана безмерно, — сказала Лера. — Да и вообще очень квалифицированная женщина.