Selbstopfermanner: под крылом божественного ветра - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 16

• Предыдущая
• 16/108
• Следующая

— Извини, малыш, у меня сегодня было много работы, — неуверенно соврал я.

— Не смей мне лгать! Тебя не было в офисе!

— Я на выезде был.

— Настолько на выезде, что даже домой вчера не приехал?

— Сью… Я вернусь и все расскажу.

— Билл звонил всё утро и весь день! Ты даже проигнорировал свадьбу родного брата!

— Прости, малыш. Это было важнее какой-то дурацкой свадьбы.

— Хватит выдумывать оправдания! Мне осточертело твое вечное вранье! За кого ты меня принимаешь?

Я убрал трубку от уха, закурил новую сигарету и блаженно закрыл глаза, подставляя лицо ласкам легкого ветерка. Усталость опускалась на плечи. Перетянутые нервы потихоньку отпускали, а вместе с ними внутри что-то обмякало, высвобождалось, теряло форму. Я чувствовал себя постепенно сдувающимся воздушным шариком, в котором кто-то проделал малюсенькую дырочку.

— Том, поехали, — позвал Клаус.

Я кивнул. Поднес трубку к уху. И испытал просто таки физическое удовольствие, услышав короткие гудки. Все же женщины невыносимые создания.

Родственники тискали успокоившихся детей. Мари улыбалась, двумя руками прижимая к себе младенца, ни на секунду не выпуская из виду второго. Зато второго тетки старательно передавали по кругу, что-то говорили ему, смеялись, улыбались, целовали маленькие ладошки и терпеливо выпутывали попавшие в цепкие пальчики локоны. Я усмехнулся — «отцу-то» детей так и не дали подержать.

В машине дед сел рядом с Мари. Малыши уснули (мы так и не разобрались, кто из них кто, но дома мама обещала исправить это досадное недоразумение). Один спал у мамы на руках на переднем сидении. Второй — у Мари, схватив деда за палец. Дедушке явно было неудобно так сидеть, но он светился от счастья, что-то шептал Мари в ухо, та краснела, хихикала и что-то стыдливо отвечала ему также в ухо. Мы ехали к нам домой. Но на полпути, дед вдруг велел поворачивать и ехать в клуб, в котором Билл праздновал свадьбу. Я почувствовал, как Мари рядом со мной выпрямилась, словно кто-то невидимый неожиданно натянул позвонки. Лицо тут же стало жестким, желваки заходили.

— Дед, это очень плохая идея, — зашипел я на него, придерживая Мари за руку.

— Папа, ты с ума сошел? — обернулась мама.

— Я сказал, поехали, — приказал он.

— Папа! — воскликнула мама.

— Поехали, — поудобнее устроился дед и улыбнулся. — Поехали.

Мари насупилась. В ней опять ожил вчерашний демон. И вот что я должен сделать, когда она будет убивать Тину? Я ж ей помогу! Чертов старый маразматик! На хрена он стравливает их? У Мари и так нервы в хлам убиты. Я достал телефон и посмотрел пропущенные вызовы. Билл звонил раз двадцать, но мне было не до него, я не отвечал на звонки, а иногда просто их скидывал. Смс… Ничего нового и интересного, если не считать того, что к обеду я стал свиньей и мразью. Почему-то предупреждать брата о нависшей опасности в виде визита родного деда мне совершенно не хотелось. Раз уж стал свиньей и мразью, так придется поддерживать плохую репутацию.

— Сиди тут и не выходи из машины, — велел дед Мари, когда мы припарковались у клуба. — Гордон, заблокируй двери.

Я выматерился и вышел за ним. Буду телохранителем. Мало ли что старику придет в голову.

Дед вошел в клуб, чеканя шаг. Немного подрастерялся от громкой музыки, я пошел вперед, показывая ему дорогу в зал. Кошмарное ощущение беспомощности, гнева и страстного желания набить морду мерзкой женщине. Впрочем нет, не ей… Биллу. Прилюдная пощечина…

Я увидел его сразу же, едва мы с дедом вошли в помещение. Билл скользил пустым взглядом по толпе гостей. На его лице не было ни радости, ни счастья. Он как будто спрашивал себя, что он тут делает и как оказался, зачем все это. Внутри была пустота, холод и одиночество. Словно почувствовав мой взгляд, он вздрогнул и обернулся к двери. Он ждал. Я четко увидел это. Он ждал нас до последнего. Широко улыбнулся, сделал шаг вперед и замер, встретившись взглядом с дедом. Улыбка застыла, исказилась, постепенно сползая с лица. Дед шел ему навстречу. Перед ним расступались, замолкали. Постепенно стихла и музыка. В зале повисла гнетущая тишина, лишь слышался звук шагов деда да Билл перепугано пялился на него, как застигнутый на месте преступления школьник.

— Билли, в чем дело? — подлетела к нему божественно красивая Тина.

Ее высокий капризный голос вывел Билла из оцепенения. Он постарался улыбнуться и пробормотал:

— Дед, я так рад…

— Рад? — удивленно произнес дедушка. Голос был тихим, спокойным, но раскатывающим, уничтожающим, разрывающим.

Билл нервно сглотнул.

— Я никогда не думал, что ты забудешь, по какой причине двадцать пять лет назад вы оказались в дыре под названием Лойтше.

Брат явно не очень понимал, в чем смысл этой речи.

— Ты разочаровал меня, Каулитц. Мне стыдно, что ты носишь мою фамилию. — Билл опустил голову. Дед посмотрел на Тину: — Чтоб ноги твоей не было в моем доме.

— Дед… — растерянно произнес Билл.

— Ах, да, у тебя же свадьба, — вдруг «вспомнил» он. — Это тебе подарок. — Он вынул из нагрудного кармана два аккуратно сложенных листа и вложил их в руки опешившего близнеца. — Поздравляю.

Развернулся и пошел прочь. Билл закрыл глаза рукой. Мне почему-то стало невыносимо жалко его. Тина схватила брата за плечи, что-то защебетала. Я не стал слушать, пошел за дедом. Мы с ним лишние на этом празднике, больше похожем на похороны.

— Слышь, дед, я тобой горжусь, — улыбнулся я, когда мы вышли на улицу. — Я до последнего надеялся, что ты им свадебный торт на пол опрокинешь…

— Угу. На самом деле мне очень хотелось снять с него штаны и отупить по голой заднице.

Я захохотал:

— А вдруг ему бы понравилось?

— Иди ты… — пихнул меня в плечо дедуля.

Вечер дома прошел до такой степени чудесно, как не проходил уже лет триста. Бабушка и дедушка забавлялись с правнуками. Нам даже удалось понять, кто из них Алекс, а кто Дэнни. Дети, видимо, после пережитого кошмара, вели себя тихо и смотрели на свалившуюся на голову родню с опаской, но попыток поорать не делали, более того, иногда они даже смеялись и что-то там гулили на своем детском языке. Мама, Анна и обе тетки стряпали на кухне. Мужчины, кроме меня и деда, ковырялись внизу в машинах. Мари забралась с ногами в кресло и наблюдала, как старики играют с детьми. Я принес плед и чай. Укрыл ее, протянул чашку. Сел на подлокотник, приобняв одной рукой.

— Спасибо, — посмотрела она на меня грустно.

Я хотел поделиться с ней своими мыслями насчет Билла, но почему-то не стал. К чему ей давать надежду или бередить и без того свежую рану? Интересно, а она ждала его сегодня? Надеялась ли? Фантазировала, как он приедет весь из себя такой красивый и всё разрулит? Я чувствовал себя неловко, словно лезу, куда меня совершенно не просят лезть. Мари положила голову мне на плечо.

— Представляешь, у близнецов есть настоящие бабушка и дедушка, — сказала тихо.

— У них есть еще куча родственников, — шепнул я ей, легко касаясь губами макушки. — И мы не дадим вас в обиду.

Она кивнула и едва слышно произнесла:

— Папы только нету.

— Что значит, нет папы? — ласково протянул я, гордо выпятив грудь. — Ты обижаешь своего мужа и отца своих детей.

Она уткнулась носом мне под мышку.

— Все будет хорошо, Мари, — погладил я ее по плечу. — Не плачь. — Значит, все-таки ждала…

Мама стояла в дверях и наблюдала за нами. Улыбалась нежно. Взглядом позвала к себе. Я осторожно высвободился и пошел за матерью.

— Купи хлеба и хорошего вина. Мы хотим отпраздновать возвращение детей в семью, — попросила она, протягивая мне пакет и деньги.

Я вздохнул и начал обуваться. Мама как-то странно разглядывала меня, словно видела впервые.

— Том? — протянула она загадочно.

— Ну? — Я застегнул толстовку, накинул капюшон на голову.

— А когда ты у нас женишься?

Я нервно хохотнул:

— Еще не родилась та женщина, которая способна затащить меня под венец. — Что я больной, жениться на Сьюзен? Она меня за два дня своими истериками так достала, что я домой ехать не хочу!

• Предыдущая
• 16/108
• Следующая