Сокровища чистого разума - Панов Вадим Юрьевич - Страница 74
- Предыдущая
- 74/100
- Следующая
– Прорвёмся! – рявкает Павел, закладывая очередной вираж. – Вперёд и вверх! Твою мать! Вперёд и вверх!
Отправляясь в опасное путешествие, Гатов постарался продумать все возможные варианты развития событий, и в том числе что делать в случае погони. Понятно, что придётся бежать, на ходу отбиваясь из превратившегося в огневую точку кузова, но как именно бежать? Как менять курс? Как двигаться? Как рассчитать идеальную траекторию? Непредсказуемую и безопасную. Как вычислить подготовку артиллеристов, возможности бронекорды и особенности ландшафта так, чтобы остаться в живых? Есть ли система в этой рулетке? А если нет – на что ставить?
Гатов думал, прикидывал, пытался просчитывать и даже набросал кое-какие выкладки, учитывающие едва ли не все параметры погони, но при этом понимал, что главное заключение по его расчётам даст жизнь…
Взрыв. Взрыв. Взрыв.
Теперь с импакто били залпами, из всех орудий сразу, но система пока работала, взрывы ложились рядом, друг на друга и порознь, но всё время мимо, упуская огромную, но нереально подвижную бронекорду, за рулём которой сидел потный от жары и напряжения человек, очень хорошо знающий математику…
И снова – паника.
Проклятое ощущение: «Всё пропало!», чувство безнадёжности и упадок сил. Мысль о собственном бессилии душит злостью, желанием убить.
Очередной пушечный выстрел, фонтан земли, песка и камней, глубокая воронка и всё это – в непосредственной близости от странного бронетяга, заставляют Саду испытать все описанные выше чувства. Нульчик уверена, что в машине находится Гатов, и впадала в панику всякий раз, когда проклятый «Горький» плевался пушечными снарядами. Ни один ещё не достиг цели – машина невероятно быстро маневрировала, меняла скорость, укрывалась за скалами, в общем, выигрывала у артиллеристов по очкам, но любое везение имеет свойство заканчиваться.
И потому Сада вздрагивала, ломала пальцы, переживала в глубине души настоящую истерику, но… но при этом «держала» голос, не выдавая собеседнику своего беспокойства.
– Передайте Его превосходительству, что я не преследовала эскадру. Мы имеем дело с удивительным совпадением, и я, поверьте, сама от него не в восторге.
– Что вы здесь делаете, Сада? – негромко осведомляется Фил.
Ещё один залп. Три разрыва. Бронетяг подбрасывает так, что люди едва не вылетают из кузова. Нульчик с трудом сдерживает стон, проклинает всё на свете, но удивительным образом машине удаётся остаться на колесах и продолжить движение. И вновь резко сменить направление, заставляя капитана импакто психовать и ругаться.
– Что вы здесь делаете?
Отправляясь в радиорубку, Сада понимала, что это будет один из главных вопросов, но до сих пор не решила, как ей отвечать. С одной стороны, Рубен Лекрийский считался вернейшим человеком Компании на Менсале, с другой – дело о поимке Гатова было необычайно деликатным, и кто знает, куда заведёт Рубена гордыня, окажись в его руках столь крупная рыба.
А «Горький» начинает снижаться. Видимо, капитан импакто разочаровался в артиллеристах и решил добраться до шустрого бронетяга пулемётами и автоматическими пушками. И выводит их на эффективную дистанцию.
– Сада, я с огромным уважением отношусь к вам как к медикусу и к сотруднику Департамента секретных исследований, – веско произносит Саймон. – Однако дело, по которому Его превосходительство прибыл в сей медвежий угол, настолько важно, что я вынужден требовать искренности. В противном случае крейсер выдавит вас из района.
Пушечный залп. Один из снарядов едва не врезается в корму, и лишь чудо бережёт бронетяг от беды. Люди в кузове бросаются на пол, но через несколько мгновений вновь высовываются, наблюдая за приближающимся крейсером, и это непонятно, ведь им разумнее всего укрыться в кабине…
«Они собираются драться!»
– Сада? – Из голоса Фила почти исчезла мягкость.
«Они собираются драться! А драться с Гатовым, у которого было время подготовить оружие, – дело гиблое!»
– Я преследую важного человека, – хрипло отвечает женщина. Бой ещё не начался, но Нульчик, как ни странно, чувствует облегчение, она почти уверена в исходе. – Отзовите крейсер: человек, которого разыскивает Компания, находится в бронетяге.
– Почему вы не сказали об этом сразу? – интересуется Саймон.
– Потому что никто, включая вас, не должен знать о моём интересе к этому человеку.
– У него есть имя?
– Вам повторить то, что я миг назад сказала?
На этот раз пауза получилась долгой: Фил размышлял над словами Нульчик. Возможно, советовался с губернатором… Даже так: скорее всего, советовался с губернатором, поскольку результатом двухминутной паузы стало не совсем удовлетворяющее галанитов решение:
– Человек нужен вам живым?
– Да. Обязательно.
Сада не сводит глаз с бокового окна. Туша импакто почти легла на удирающую машину.
– Договоримся так: «Горький» остановит бронетяг, но я прикажу не добивать выживших, – дипломатично говорит Саймон. Не предлагает, а именно говорит, тоном показывая, что спорить бесполезно. – Мои ребята спустятся, возьмут их и передадут вам. И вы тут же улетаете. Так подойдёт?
«Предупреждать тебя бессмысленно, ты всё равно не поверишь в то, что я скажу…»
– Договорились, – спокойно отвечает Сада. После чего ловит на себе удивлённый взгляд Фарипитетчика и легко улыбается ему: «Всё будет в порядке».
– Проклятье!
– Осторожно с бомбами!
– Сам знаю!
– В них же нитробол!
– Хнявый потрох!
– Ты это мне?!
– Проклятье!
Бронекорда вновь подскакивает на камне, и Мерса едва не роняет давно извлечённую из ящика бомбу.
– Заряжай! – предлагает съёжившийся у всё ещё замаскированного «Гаттаса» Каронимо. – Ты пугаешь меня больше, чем эти уроды.
Потому что артиллеристы всё ещё промахиваются, а бомба уже трижды едва не выскользнула из рук алхимика.
– Заряжу перед выстрелом.
– Почему?
– Потому что, если она будет в стволе и нас тряхнёт…
Последние слова тонут в стрекотании выстрелов: пулемётчики с подобравшегося импакто дают пристрелочную очередь, и пули проходят в опасной близости от открытого, ничем не защищённого от атаки в воздухе кузова. А стоит хоть одной пуле угодить в открытые ящики с бомбами, что стоят у ног Мерсы, и резвая машина превратится в невесёлую шутиху, разлетевшись на части, к вящему удовольствию преследователей.
– Сейчас?! – дёргается Бааламестре.
– Подожди! – качает головой Олли.
– Сколько ждать?
– Чтобы наверняка!
Нос крейсера бросает тень на корму бронекорды, видна гондола, в самом начале которой находится капитанский мостик, пулемётчики дают вторую очередь, пули цокают по борту, Бааламестре дрожит от возбуждения, но Мерса тянет. Припоминает всё, что слышал, видел, чувствовал и узнал на «Пытливом амуше», и тянет, потому что, как только импакто поймёт, что у беглецов есть острые зубы, он сразу же вернётся на высоту, продолжит расстрел из орудий, и рано или поздно снаряд обязательно ударит в бронекорду, лишив её возможности передвигаться. Поэтому нужно сделать так, чтобы опустившийся «Горький» больше не смог подняться. Укусить крепко, смертельно.
– Сейчас?
Третья, и последняя, пристрелочная очередь, теперь с другого борта, из другого пулемётного гнезда. Счёт идёт на секунды, ещё чуть-чуть, и начнётся полноценная огневая атака, пережить которую им не удастся.
– Сейчас?!
Шутки кончились.
– Сейчас! – орёт Мерса и сдёргивает с «Гаттаса» брезент. – Сейчас!!
И не закрывает рот, потому что совсем рядом начинает оглушительно реветь шестиствольный зверь.
Сейчас…
В них целятся два пулемётных расчета, два «Шурхакена», предназначенных для прикрытия «пуза» цеппеля. Ещё секунду назад пулемётчики чувствовали себя победителями, были убеждены, что в бронекорде нет боеприпасов, со смехом готовились убивать и вдруг – вдруг! – получили с кратчайшей дистанции убийственный огонь такой скорострельности, что всякая возможность ответа превращается в эфемерное пожелание. Залитые свинцом точки разорваны, пулемёты заклинены, расчёты погибли, бронекорда в безопасности, и Бааламестре тут же переключается на другую цель.
- Предыдущая
- 74/100
- Следующая
