Грешки - Рич Мередит - Страница 10

• Предыдущая
• 10/92
• Следующая

Джуно пригубила пурпурный, чудь; вяжущий «Сент-Эмильон».

— Я и не подозревала о существовании такого, вина!

Оно не имеет ничего общего с красной бурдой, которую я пила раньше. Неповторимый вкус! Кажется, будто пьешь нектар!

Алекс снова наполнил бокал Джуно. Глаза девушки опухли от слез, но вино успокоило ее, и плакать она перестала.

— Я поспешила сделать наброски, не продумав до конца оформление пьесы в целом, — сказала она. — Мне не следовало показывать тебе эти эскизы. Но меня расстроило не это.

— Слава Богу, а то мне стало не по себе. А почему ты плакала? Не хочешь рассказать?

Джуно покачала головой:

— Все это слишком сложно. Наверное, я просто очень устала. Только не подумай, я… я не из тех, кто расстраивается по пустякам, особенно на глазах у посторонних.

Алекс улыбнулся:

— Похоже, мы с тобой одинаково действуем друг на друга. Я и не помню, чтобы делился с кем-нибудь печальной историей о своем детстве. Так что мы квиты.

— Нет-нет Мне было интересно!

— Значит, по-твоему, мы не квиты?

— Не знаю.

Он придвинулся ближе к ней и подался вперед.

— Не поведаешь мне о своем детстве в маленьком городке?

Лидия Форест пришла на репетицию взвинченной и пыталась скрыть это, но безуспешно. Когда началась репетиция, она перевирала, пропускала свои реплики и даже нагрубила Раулю Роджерсу, режиссеру. Разозлившись, он велел ей убираться ко всем чертям и не возвращаться до тех пор, пока она не овладеет собой.

Джуно красила задники за кулисами, когда Лидия, схватив пальто и учебники, выскочила из комнаты. Бросив кисть, Джуно последовала за ней.

— Подожди! Что с тобой?

Лидия остановилась.

— У меня ужасное настроение. И весь день скверный, вся неделя отвратительная. Я подумываю, не бросить ли колледж.

— Что? Ты не имеешь права уехать, пока мы не поставим пьесу!

— Это еще посмотрим! — сердито откликнулась Лидия.

— Остынь! Я ничего тебе не сделала. Не срывай на мне злость.

Лидия посмотрела снизу вверх на Джуно, которая была выше ее на добрых восемь дюймов.

— Верно. В последнее время я стала невыносимой.

— Может, выпьем по чашечке кофе? — предложила Джуно. Помогая Дэйву, эту ночь она не ложилась, и под глазами у нее были темные круги. Да и вообще за последние несколько недель Джуно заметно осунулась.

— Что ж, пожалуй, — ответила Лидия своим низким грудным голосом, вызывавшим зависть Джуно. Этот чувственный тембр голоса как-то не вязался с миниатюрной изящной фигуркой и огромными задумчивыми глазами. — А не выпить ли кофе у меня? Если ничего не имеешь против растворимого.

Лидия открыла дверь в свой подъезд.

— Я живу на втором этаже. Сейчас в комнате никого нет. У Боба сегодня лекция по философии.

В комнате царил хаос. Повсюду валялись одежда, книги, бумаги. На кровати рядом с «Учением Дон Жуана» Карлоса Кастанеды лежал раскрытый томик Джейн Роберте. Лидия смела с кресла колоду карт, усадила Джуно и поставила чайник.

Джуно чувствовала себя неуютно и уже жалела о том, что проявила дружеское участие к Лидии. Едва ли у них есть что-то общее, кроме любви к театру. Ведь это столичная и к тому же очень богатая девушка.

— Твои декорации великолепны! Алекс говорит, что оформление сделано в соответствии с твоим замыслом, — сказала Лидия, разыскивая кофейник.

— Спасибо. А меня поразило твое исполнение.

— Приятно слышать, — улыбнулась Лидия. — Это замечательная пьеса и великолепная роль. И ты права.

Я не брошу колледж, пока мы не воплотим все в жизнь.

Это мой долг перед Раулем и Алексом. — Она протянула Джуно чашку растворимого кофе, рассеянно указала на сахар и кувшин порошкового молока, стоявший на чем-то залитом томике стихов.

— Почему ты хочешь бросить университет?

— По многим причинам… Сегодня сюда приезжала моя сестра Фредди, и мы вместе обедали. Господи, какая же она мерзавка! Судя по всему, мама поделилась с ней своими соображениями о том, что я становлюсь паршивой овцой в семье. Стоит мне приехать домой, все только и говорят о моем стиле одежды, манерах и друзьях. Поэтому я перестала появляться на семейных сборищах. И вот Фредди примчалась сюда, чтобы наставить меня на путь истинный, из Сан-Франциско, где живет с мужем, занимающимся пластической хирургией.

Очень прибыльная специальность, отвечающая запросам общества. Я не могу находиться с сестрой больше двух минут. Она возбуждает во мне желание вступить в какую-нибудь религиозную секту и сбежать от всех. Ведь даже в Йельский университет я поступила не по своей воле.

— Неужели?! — изумилась Джуно, вспомнив, как нервничала, ожидая уведомления о приеме.

Лидия пожала плечами.

— А что мне даст университет? Принадлежность к сообществу однокашников? Бренди и сигары в Йельском клубе после восьмидесяти пяти лет? — Она испытующе посмотрела на Джуно:

— Ты умеешь хранить тайны? Об этом еще никто не знает…

— Конечно. — Джуно встревожил непривычно печальный голос Лидии, которая задумалась и подперла голову руками. Девушка осторожно тронула ее за плечо. — О чем ты?

— Я беременна, — небрежно сообщила Лидия и затянулась сигаретой.

— Шутишь!

— Нет. Господи, я занималась этим с шестнадцати лет и попалась словно неопытная девчонка! Пора бы уж приобрести опыт, а я понадеялась на противозачаточные пилюли.

Джуно ошеломила не столько новость, сколько неожиданное признание. Почему Лидия не поделилась тайной с более близкой подругой?

— Что ты собираешься делать?

— Вероятно, аборт, вообще-то у меня нет выбора. — Она вздохнула. — Я записалась к врачу на среду, в городскую клинику. — Лидия вскочила и начала ходить из угла в угол. Потом подошла к Джуно. Несмотря на задиристый вид, губы у нее дрожали. — Мне неловко просить тебя… Мы не так уж близко знакомы… но не поедешь ли ты туда со мной? Для моральной, вернее, для аморальной поддержки? Я понимаю, что операция пустяковая: сделают — и иди, но одной мне как-то не по себе, а с моими прежними одноклассницами у меня мало общего. Оказывается, у меня вообще нет настоящих друзей. Поэтому я и обратилась к тебе.

Джуно взяла Лидию за руку.

— Надеюсь, мы станем друзьями. И конечно, я пойду туда с тобой.

— Черт возьми, Джуно, я не уверена, что хочу сделать аборт! Вот бы родить ребеночка, уехать отсюда и поселиться на каком-нибудь далеком острове! — Глаза Лидии заблестели. — Я люблю детей. К черту Йель, моих родителей, соблюдение приличий и прочее! Тому, у кого есть ребенок, не грозит одиночество. Тот, кому ты дала жизнь, всегда будет рядом с тобой. — Она замолчала и всхлипнула.

— О, Лидия… — Не найдя нужных слов, Джуно обняла Лидию и позволила ей вволю поплакать на своей груди. Потом та овладела собой и вынула из коробки косметическую салфетку.

— Ну ладно. — Она всхлипнула. — Сейчас ребенок мне ни к чему, надо делать аборт.

— А как Боб? — тихо спросила Джуно.

— А что — Боб?

— Что он предлагает?

— Боб ничего не знает об этом, — отрезала Лидия. — Послушай, если тебе не хочется идти, забудь обо всем.

— Успокойся. Я сделаю то, что обещала. Несколько недель назад я тоже до смерти испугалась, решив, что попалась. Задержка на четыре дня привела меня в ужас.

Чего я только не передумала!

Джуно рассказала Лидии о своих отношениях с Максом Милтоном, которого всячески избегала после того злополучного вечера, опасаясь, как бы не повторилось то же самое, если она увидит его. Физически Джуно все еще тянуло к нему. Едва рассеялись страхи, связанные с предполагаемой беременностью, Джуно поняла, что это знак свыше. Да, она чуть не скатилась в пропасть, но выбралась из нее.

— Ты об этом никому не рассказывай, ладно, — попросила Лидия.

— Конечно, нет. А ты…

— Ни словом не обмолвлюсь никому о твоем неистовом поэте. Клянусь… на чем бы поклясться? Да вот хотя бы на томе старины Иммануила Канта. — Лидия положила свою изящную ручку на «Критику чистого разума». — И ты сделай то же, — сказала она. Джуно повиновалась. — Может, нам скрепить клятву кровью? — усмехнулась она. — Если будем держаться подальше от мальчиков, больше в такие истории не попадем. — Лидия нервно рассмеялась.

• Предыдущая
• 10/92
• Следующая