Спор о Сионе - Рид Дуглас - Страница 47

• Предыдущая
• 47/220
• Следующая

Были ли данные евреями Наполеону ответы искренними или же заведомо лживыми? Мнения по этому вопросу вероятно разделятся, как и сам иудаизм всегда был и остаётся двойственным. Без сомнения, еврейские делегаты, давая свои ответы, учитывали тот эффект, который они окажут на дарование евреям полного равноправия во всех странах. С другой стороны, многие из них вероятно всерьёз надеялись, что евреи наконец-то смогут слиться с человечеством без своих обычных тайных отказов и задних мыслей; желание прорваться сквозь преграды племенных запретов всегда было живо среди евреев хотя правящая секта неизменно оказывалась в состоянии его подавлять. Вероятнее всего что одни делегаты высказывались совершенно искренно, в то время как другие «тайно нарушали» (говоря словами Кастейна) обещанную лояльность.

Главным недостатком наполеоновского Синедриона было то, что он представлял европейских евреев, в большинстве своём сефардов, уже терявших своё былое влияние среди еврейства. Талмудистский центр и главная масса восточных евреев (ашкенази) жили в России или русской Польше, чего даже Наполеон либо не знал, либо не принял достаточным образом во внимание. Эти талмудисты не были представлены в Синедрионе, а его ответы были для них ересью, поскольку именно они были теперь хранителями фарисейских и левитских традиций.

Публичными заявлениями Синедриона закончился третий период сионистской истории — талмудистский. Он начался с падения Иудеи в 70 году по Р.Х., когда фарисеи передали свои традиции талмудистам; к концу семнадцати веков «вечный» еврейский вопрос, после ответов Синедриона, казался разрешённым. Евреи показали готовность присоединиться к остальному человечеству, последовав совету французского еврея Исаака Беера отделаться «от узкого корпорационного духа во всех политических и гражданских делах, не касающихся непосредственно нашего религиозного закона. В этих вещах мы непременно должны быть просто индивидуумами, настоящими французами, которыми руководит один только истинный патриотизм и закон общего блага всех народов». Эти слова были концом Талмуда, как «ограды вокруг Закона».

Но всё это оказалось иллюзией. С точки зрения нееврейских современников, здесь была упущена величайшая возможность. В глазах правоверного еврея, удалось отвратить величайшую опасность: слияние со всем остальным, нееврейским человечеством.

Так начался четвёртый период истории Сиона — столетие «эмансипации», 19-ое столетие. В ходе этого периода, восточные талмудисты прежде всего аннулировали все решения наполеоновского Синедриона, а затем сумели использовать дарованные им свободы для того, чтобы поставить евреев на одну ступень со всеми остальными, но лишь с целью снова загнать их в ограду «закона», подтвердить их «отдельность» и закрепить их претензии на особое национальное существование, фактически означающее не только «нацию внутри наций», но нацию, поставленную над всеми остальными. Это талмудистам удалось полностью, а результаты их победы видим мы, живущие в пятом периоде спорной истории Сиона. Историю этой талмудистской победы невозможно отделить от истории мировой революции, к которой мы теперь вернёмся.

Наше исследование, описывая события в хронологическом порядке, довело нас до наполеоновского Синедриона. Ответы Синедриона на вопросник императора французов завершили третий и открыли четвёртый период истории Сиона, который начался официальным отказом от претензий быть отдельной нацией и закончился через 90 лет открытым утверждением того же еврейства, как отдельной нации в самой крайней шовинистической форме. Прежде чем продолжать рассмотрение четвёртого периода, мы, должны вернуться на 20 лет ранее, к началу мировой революции во Франции, и рассмотреть роль евреев в ней, если они действительно принимали в ней участие.

Девятнадцатый век христианской эры отличается от предыдущих восемнадцати появлением двух мировых движений, ведущих, постепенно сближаясь, к одной общей цели, ставшей к концу этого столетия доминирующим фактором мировой политики.

Одно из них — сионизм — стремилось вновь собрать рассеянный по всей земле народ, как единой нации на территории, обещанной ему его «еврейским богом». Целью второго движения, коммунизма, было уничтожение самого понятия нации, как таковой, среди всех не-евреев.

На первый взгляд, цели этих двух движений противоположны: одно из них сделало национализм своей религией, даже своим богом; другое объявило национализму войну не на жизнь, а на смерть. В действительности же этот антагонизм был только кажущимся, и оба движения развивались на параллельных путях, а вовсе не шли навстречу друг другу, к столкновению в будущем. Ибо Бог, обещавший землю избранному народу, обещал ему также поставить его «превыше всех народов земли» и поразить другие народы «до их полного уничтожения».

Мировая революция, выполняя второе обещание еврейского бога, одновременно подготовляет условия, нужные для первого. Будь то случайно, или же в согласии с предварительным планом, но она служит воле Иеговы. Задачей историка является следовательно выяснить, существует ли связь между организаторами сионизме и организаторами мировой революции. Если такой связи не было, а параллелизм целей был простой случайностью, тогда все события нашей эпохи — лишь насмешка истории. Если же, однако, связь может быть установлена, то события последних 200 лет предсказывают нам и наше будущее; в таком случае мировая революция оказалась служанкой Сиона.

Последние два столетия были, по всей видимости, самыми безрассудными и наименее достойными во всей истории Европы. К началу 19-го столетия за ней стояли семнадцать веков христианского прогресса. Никогда раньше людям не удавалось так улучшить самих себя и свои взаимоотношения. Даже война была подчинена законам цивилизованного кодекса, и казалось, что продолжение этого прогресса в будущем обеспечено. Однако, к середине 20-го века многие из этих достижений оказались потерянными, а пол-Европы было отдано под власть азиатского варварства. Стало сомнительным, сможет ли остаток Запада выжить вообще, сохранив свои идеалы; ответ на этот вопрос дадут, возможно, последние десятилетия нашего века.

Европейский упадок совпадает с периодом роста иудейского влияния на жизнь Запада, которое достигло таких вершин, каких никогда не достигали ни один европейский монарх или князь церкви. Картина этой нарастающей силы, надвигающейся на Европу как грозовая туча с востока, может быть иллюстрирована двумя цитатами, одной — от начала, другой — от конца 19-го века. Выдающийся историк Иоганн-Готтфрид фон Гердер, писал в 1791 году, оглядываясь на прошедшее столетие: «Простые народы Европы стали добровольными рабами еврейских ростовщиков… Еврейский народ был и остаётся в Европе азиатским народом, чуждым нашему континенту, подчинённым древнему закону, полученному им в чуждом нам климате, закону, от которого он, по собственному признанию, не может освободиться… им правит закон, чуждый и враждебный всем другим народам».

Прочтя в газетах 1807 года пылкие заверения Синедриона об отказе от понятия еврейской нации, современник вероятно посчитал бы Гердера ханжой и фанатиком (если не прямо «антисемитом»), однако последующие годы и события показали, что, как и многие до него, Гердер знал, что говорил.

Столетие спустя, в 1899 году, другой учёный, Хустон Стюарт Чемберлен, вернулся к тому, о чём писал Гердер, констатируя всё усиливающуюся узурпацию власти евреями: «Произошли очень серьёзные перемены: евреи играют сейчас в Европе и там, куда распространяется её влияние, совсем не ту роль, какую они играли сто лет тому назад; как сказал Виктор Хон (Hohn) „мы живём сегодня в еврейском веке“; мы можем думать всё, что угодно о прошлой истории евреев, но в настоящее время они занимают так много места в нашей собственной истории, что мы не можем больше закрывать на это глаза… „Чуждый“ элемент, подмеченный Гердером, становится всё более и более влиятельным… Прямое влияние иудаизма в 19-ом веке впервые начинает пронизывать историю культуры, становясь жгучим вопросом современности. Этот чуждый нам народ стал именно в ходе 19-го века непропорционально значительным, а во многих сферах и доминирующим фактором нашей жизни… Гердер говорил, что простые народы Европы стали добровольными рабами еврейских ростовщиков; сегодня он мог бы сказать то же самое о значительной части всего цивилизованного мира… наше правительство и наши законы, наша наука и наша торговля, наша литература и искусство, практически все отрасли нашей жизни, стали более или менее добровольными рабами евреев и влачат кандалы, если ещё не на двух, то по крайней мере на одной ноге… прямое влияние иудаизма на наш 19 век стало жгучей проблемой нашей жизни. Мы имеем здесь дело с вопросом не только настоящего, но и будущего всего мира… Если еврейское влияние одержит в Европе победу в сферах интеллекта и культуры, мы будем вновь противостоять отрицательной, разрушительной силе».

• Предыдущая
• 47/220
• Следующая