Выбор свободы - Чиркова Вера Андреевна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая

— Да? — сделала вид, что задумалась, Веся, радуясь тому, как ловко вывела свах на нужный вопрос. — Ну и как же хомячок будет выносить раненых?

— Каких раненых? — снова нахмурилась Аннисия. — О чем ты говоришь?

— Но вы же знаете, что я чародейка?! — изумленно вытаращила глаза новобрачная и в доказательство отряхнула подол свободного темно-голубого платья. — Каждое лето лечу раненых воинов, защищающих Этросию от степняков. А Чарыш меня защищает и помогает, выносит раненых в безопасное место.

— Так ты целительница? — недоверчиво спросила одна из женщин, и Веся скромно кивнула:

— Да. Если у кого-то из вас есть недуги, то после ужина могу подлечить. А вот тебе, если хочешь, — кротко улыбнулась она старшей свахе, — убрала бы морщины на лбу… и у рта, женщин они очень старят.

— Разве это возможно? — с сомнением заявила одна из женщин, и ее подруги, с интересом слушавшие Весю, сразу строго поджали губы.

Значит, Юнгельс не баловал ястребиц такими подарками, сообразила Веся, или ждал, пока сами попросят. Хуже нет для лекаря самому предлагать свою помощь, некоторые пациенты потом полагают, будто сделали одолжение, согласившись. И ей сейчас ни в коем случае не нужно навязываться, иначе никто не станет считать исцеление подарком.

— Когда Эвеста берется за дело, всё возможно, — насмешливо сообщил Ольсен, входя в столовую вместе с Кастиной. Травницу он держал под руку и сиял довольством, словно новое медное зеркало. — Вот недавно ногу мне вырастила… лучше прежней.

Женщины тотчас забыли про неспешно обнюхивающего их Рыжа и с интересом уставились на ногу мельника. А Веся благодарно ему улыбнулась — помощь деда пришла вовремя.

— А разве это…

Договорить сомневающейся ястребице дед не дал, усмехнулся так едко, что свахи сразу насупились. Видимо, знали точно, насколько ядовиты бывают слова старика.

— Уж не во лжи ли ты меня уличить вздумала?! — Ольсен явно не собирался спускать обиды, но Весе вовсе не хотелось, чтоб он увел разговор в сторону от того, к чему она так старательно подводила.

— Дед, ты зря обижаешься… — проговорила она просительно, — тем, кто никогда не видел, трудно поверить. Вот Аннисия не верит даже в то, что можно быстро убрать морщинки.

— Хоть ты и с дороги, — тотчас поняла Кастина, к чему клонит воспитанница, — но думаю, нужно сделать свахе подарок, она же теперь твоя новая родственница.

— Но, может… не стоит?! — заволновалась Аннисия, резко теряя недоверчивость и холодность. — Эвеста ведь устала?

Но в ее глазах уже зажглась робкая надежда на чудо, и княжна сделала вид, что уступает совету наставницы. Состроила самое сосредоточенное лицо, нахмурилась, махнула рукой, бросая каплю силы, и сразу же задвигала кистями рук, словно размазывая в воздухе невидимой кистью тайное зелье.

Свахи снова замерли, только глазами водили туда-сюда с рук знахарки на лицо Аннисии.

— Всё, — устало уронив руки, объявила Веся, — к утру станет заметно…

— Чем это ты тут занималась? — Вошедший в комнату вслед за отцом Ардест сразу заметил, какой утомленной выглядит его жена.

— Ничего особенного, — кротко опустила ресницы Веся, — не стоит твоего внимания. Ужин скоро?

— Уже подают, я тебя отнесу, — кивнул ястреб в сторону стоявшего в противоположном конце комнаты длинного стола, подошел к Весе и решительно подхватил ее на руки, хотя точно знал: жена не солгала и ничего существенного в самом деле не делала.

Но когда видел ее такой обессиленно поникшей, руки сами тянулись поднять, унести, спрятать от всех бед и забот свое солнышко, и отказывать себе в исполнении этого желания Берест больше не собирался.

— Дест… — виновато вздохнула Веся, — ты не так понял.

— Потом поговорим, — шепнул он, усаживая жену на стул, — сейчас нужно поесть и идти в кабинет Дарса, отец хочет о чем-то поговорить.

— Нужно бы позвать Ольсена с Терсией, — осторожно намекнула куница, про себя думая, что им с мужем тоже пора придумать несколько условных жестов, дабы избежать подобных случаев.

А ещё подобрать несколько вопросов, с помощью которых Дест сможет получать абсолютно точные сведения. Вот сама Веся сейчас вовсе не желала никого обманывать, так, немного слукавила, а он ничего не почувствовал. Значит, и любой желающий может обмануть княжича, и благо, если этот человек не будет шпионом или доносчиком.

— Это правильно, — задумчиво кивнул он, следя, как прислужник наполняет тарелку жены едой, — так и сделаем.

— Как хочешь, — буркнул князь и, развернувшись, первым пошагал к кабинету.

Чародеи переглянулись и молча двинулись за ним. Каждый из них уже начинал догадываться, о чем будет разговор. Но никто не собирался высказывать эту догадку первым, предпочитали услышать, пока князь всё сам скажет.

А он устроился за столом, проследил за тем, как они усаживаются напротив него, и достал из кармана запечатанный свиток.

— Я много думал обо всём произошедшем в последние дни, присутствовал при допросах изменников и разговаривал с сыновьями. — Илстрем говорил тяжело, не поднимая взгляда от стола. — И понял, что неверно поступил, назначив наследника по старшинству. Это старое правило, и я всегда считал его незыблемым… но теперь вижу, что ошибался. Наследника нужно выбирать по его делам, по тому, как он рассуждает и действует.

Вот сейчас он скажет, поняла вдруг Веся, что Ардест будет лучшим князем, чем Аберост или Агедирс, и развернет заранее подписанный указ. И тогда у ее Дикого Ястреба уже никогда не сбудется его заветная мечта — самому построить себе крепость на дальнем берегу Хорога, самому нарисовать план своего дома и собрать в нем тех, кого он сам хочет там видеть.

— Остановись, князь!

Весе показалось, будто это сказал кто-то другой, не она, так властно прозвучал приказ, но в следующий миг княжна поняла, что этот крик души сорвался с ее собственных губ.

Недовольно хмурясь, Илстрем поднял на нее тяжелый взгляд и замер, ожидая, что скажет эта нахальная куница. Он многое простил ей в благодарность за спасение Береста и ради произошедшей с сыном перемены, ради счастливого блеска, осветившего зеленые глаза. Но совершенно не намерен потакать всем ее капризам и тем более — выслушивать советы. Особенно теперь, когда стало понятно с горькой очевидностью, насколько более смел и рассудителен его третий сын по сравнению со старшими.

Однако слушать невестку ему не пришлось, Ольсен тотчас схватил за руку напряженно глядящую на Илстрема девушку.

— Подожди, Эвеста, сначала я…

Князь недовольно поджал губы, не выслушать деда и не ответить ему он не мог, слишком много знал и сделал для него и клана Ольсен за свою долгую жизнь.

— За последние декады в нашей жизни и жизни Этросии произошло очень много разных нежданных и негаданных событий, — твердо глядя в глаза Илстрема, с необычной доброжелательностью произнес мельник, — и мне понятно твое желание как можно скорее навести порядок в своем гнезде, ястреб. Но не всегда торопливость приводит к добру… и ты сам это знаешь не хуже меня. И ещё мы оба понимаем, что нельзя ожидать одинаковой сообразительности у выросшего на границе со степняками подростка и его ровесников, не видавших за свою жизнь ни одного собственноручно убитого врага и ни одной разграбленной налетчиками деревушки. Илстрем, мы пойдем сейчас спать, очень устали сегодня… а ты припомни, что утро вечера мудренее, и тоже иди отдыхать. А я тебе обещаю… к утру что-нибудь придумать.

Они ещё несколько секунд смотрели на тяжело молчавшего князя, затем дружно поднялись и ушли, вежливо пожелав ему спокойной ночи.

— Кто-то собирался всю ночь упорно думать, — изумленно приподняла брови травница, когда Ольсен осторожно придержал ее за руку, доведя до двери спальни, но в голосе женщины проскользнула игривая лукавинка.

— Кася… — чувствуя, как что-то огромное взорвалось в душе от этого смешка, хрипловато рыкнул мельник, одним рывком распахнул дверь и, подхватив любимую за талию, почти внес в комнату, решительно закрыв за собой гулко хлопнувшую створку.

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая