Черное воскресенье (др. перевод) - Харрис Томас - Страница 60

• Предыдущая
• 60/78
• Следующая

Фазиль вернулся на вокзал на следующее утро, ровно в девять. Он снял с будки таксофона при входе желтую наклейку «Не работает» и приклеил ее к стеклу другого, выбранного им накануне таксофона, в самом конце ряда. Взглянул на часы. Еще полчаса ждать. Сел на скамью рядом с таксофоном и развернул газету.

Никогда раньше Фазиль не решался воспользоваться связями Наджира в Ливии. Он и сейчас не отважился бы на это, будь Наджир жив. Фазиль лишь забрал в Бенгази пластиковую взрывчатку, после того как Наджир об этом договорился, но кодовое имя «София», придуманное Наджиром для их операции, открыло тогда Фазилю в этом городе все нужные двери. Он включил это имя в свое послание и надеялся, что оно снова сработает.

В девять тридцать пять телефон зазвонил. Фазиль снял трубку после второго звонка.

— Алло?

— Я хотел бы поговорить с миссис Юсуф.

Связь была неважной, в трубке скрипело и трещало, но Фазиль узнал голос ливийского офицера, отвечающего за связь с «Аль-Фатахом».

— Значит, вы звоните Софии Юсуф?

— Говорите.

Фазиль заговорил очень быстро. Он понимал, что ливиец не станет долго разговаривать по телефону.

— Мне нужен летчик, умеющий пилотировать грузовой вертолет «Сикорский-S-58». Это дело чрезвычайной важности. Он нужен мне в Новом Орлеане не позже чем через шесть дней. Им придется пожертвовать. — Фазиль знал, что просит о вещах трудновыполнимых. Однако он знал и то, что в Бенгази и Триполи «Аль-Фатах» располагает неизмеримыми ресурсами. И он поспешил добавить, прежде чем ливиец успел возразить: — Вертолет сходен с машинами, которые использовались русскими при строительстве Асуанской плотины. Передайте мой запрос на самый верх. На самый верх! Я выполняю поручение Одиннадцатого.

«Одиннадцатый» — кодовое имя Хафеза Наджира.

Голос человека на том конце провода звучал тихо, словно тот шептал в трубку.

— Возможно, что такого человека найти не удастся. Это очень трудно. Шесть дней — ничтожно малый срок.

— Если я не получу его через шесть дней, его приезд будет бесполезен. Мы очень много потеряем. Я должен его получить. Позвоните мне через двадцать четыре часа по второму телефону. Это дело первостепенной важности.

— Я понял, — произнес голос в шести тысячах миль от Фазиля. Трубку повесили.

Фазиль вышел из телефонной будки, а затем и из здания вокзала бодрым шагом. Связываться напрямую с Ближним Востоком было чрезвычайно опасно, но нехватка времени делала риск оправданным. Просьба о пилоте почти невыполнима. Среди партизан летчиков нет. Пилотировать грузовой вертолет с подвешенным к нему тяжелым грузом — большое искусство. Таких пилотов — раз-два и обчелся. Но ливийцам и раньше удавалось сделать все необходимое для «Черного сентября». Разве полковник Каддафи не помог осуществить акцию в Хартуме? Даже оружие, которым были убиты американские дипломаты, провезли в страну в ливийской диппочте. Тридцать миллионов долларов в год приплывает в руки «Аль-Фатаха» из ливийской казны. А сколько может стоить пилот? У Фазиля были все основания надеяться. Только бы они нашли такого летчика, да поскорее.

Шестидневный срок, на котором настаивал Фазиль, не вполне соответствовал действительности, поскольку до матча на Суперкубок оставалось еще две недели. Но ведь придется как-то приспосабливать бомбу к другому летательному аппарату. Необходим некоторый запас времени и помощь пилота, хорошо знающего свое дело.

Фазиль заранее взвесил все доводы против поисков пилота, взвесил и рискованность прямой просьбы о присылке такого человека, сравнив все это с тем великолепным результатом, которого он добьется, если пилота найдут. Он решил, что игра стоит свеч.

А что, если его каблограмма, на вид вполне невинная, попадет в руки американской полиции? Что, если цифровой код телефонов известен этому еврею — Кабакову? Такое вряд ли возможно, Фазиль это понимал, но все же беспокоился. Полиция, конечно, ищет пластиковую взрывчатку, но ведь им неизвестен характер операции. Ничто не указывало на то, что акция должна пройти в Новом Орлеане.

Интересно, Ландер все еще бредит? Да ерунда! В наше время люди уже не валяются подолгу в жару и в бреду. Но психи иногда бредят, даже и без температуры. Ну, если он начнет болтать, Далия его прикончит.

В это самое время в Израиле происходила целая цепь событий, которые гораздо существеннее могли воздействовать на решение о запросе Фазиля, чем имя погибшего Хафеза Наджира. На небольшом аэродроме близ Яффы четырнадцать летчиков израильских ВВС поднимались в кабины семи истребителей-бомбардировщиков — «Фантомов-F-4». Они выруливали на взлетную полосу, и раскаленный воздух струился за ними, искажая все вокруг, словно подернувшееся рябью стекло. Вот истребители по двое промчались по асфальту и взмыли в небо, набирая высоту и совершая широкий, плавный разворот, вынесший их к Средиземному морю. Они шли на северо-запад, по направлению к ливийскому городу Тобрук, со скоростью вдвое выше скорости звука. Они должны были нанести ответный воздушный удар. В Рош-Пине все еще дымились развалины жилого дома, разрушенного залпом из русской установки «Катюша», поставленной партизанам из Ливии. На этот раз удар будет нанесен не по партизанским базам в Ливане и Сирии. На этот раз будет наказан поставщик.

Через тридцать девять минут после взлета командир эскадрильи обнаружил ливийский сухогруз. Судно находилось точно там, где, по сведениям, полученным из МОССАДа, оно и должно было находиться, — в восемнадцати милях от Тобрука. Сухогруз шел на восток, тяжело груженный оружием для партизан. Однако следовало убедиться, что здесь не будет ошибки. Четыре «фантома» барражировали на большой высоте, обеспечивая остальным прикрытие от арабских самолетов. Три других пошли на снижение. Командир эскадрильи сбавил скорость до четырехсот километров в час и пролетел над сухогрузом на высоте двадцати метров. Ошибки быть не могло. Тогда все три «фантома» с ревом пошли вниз, заходя на цель и, сбросив бомбы, снова взмыли в небо, идя с перегрузкой. Когда сухогруз вспыхнул огромным огненным шаром, в кабинах «фантомов» не прозвучали победные клики. На обратном пути израильские летчики с надеждой следили за небом. Им было бы легче, если бы появились «МиГи».

Ярость охватила Высший революционный совет Ливии, когда там узнали про нападение израильтян. Кто именно из членов совета знал об операции «Аль-Фатаха» в Соединенных Штатах, невозможно выяснить. Но в одном из кипящих гневом залов заседаний в Бенгази повернулось какое-то колесико.

Израильтяне нанесли удар с самолетов, поставленных им американцами.

Израильтяне сами сказали: «На этот раз будет наказан поставщик».

Да будет так.

— Я говорил ему, что он может идти спать, но он утверждает, что у него приказ — отдать эту коробку вам в собственные руки, — объяснял Кабакову полковник Вейсман, военный атташе израильского посольства в США, по дороге в конференц-зал.

Кабаков толкнул дверь зала и увидел, что там дремлет на стуле молодой капитан. Капитан вскочил.

— Майор Кабаков, я капитан Рейк. Посылка из Бейрута, сэр.

Кабаков поборол нетерпеливое желание схватить коробку и немедленно вскрыть ее. Капитан Рейк проделал долгий путь.

— Я помню вас, капитан. Вы командовали гаубичной батареей при Канаабе.

Они пожали друг другу руки. Молодой человек был явно польщен.

Кабаков подошел к стоявшей на столе коробке. Она была из фибрового картона, квадратная, сантиметров шестьдесят на шестьдесят, и высотой сантиметров тридцать. Перевязана крепкой бечевкой. На крышке виднелась корявая надпись по-арабски: «Личные вещи Абу Али, улица Верден, 18. Умер. Дело 186047. Хранить до 23 февраля». В углу коробки — сквозное отверстие. От пули.

— Разведка в Тель-Авиве ее уже осматривала, — сказал Рейк. — В узлах бечевки нашли пыль. Они полагают, ее довольно давно не открывали.

Кабаков снял крышку и выложил содержимое коробки на стол. Будильник с разбитым стеклом. Два флакончика с таблетками. Чековая книжка. Обойма к автоматическому пистолету «льяма» — Кабаков не сомневался, что сам пистолет украли. Коробочка из-под запонок — пустая, пара очков в погнутой оправе. И несколько журналов. Можно было не сомневаться, что все сколько-нибудь ценные вещи забрала полиция, а то, что осталось, тщательно просеяно людьми из «Аль-Фатаха». Кабаков был жестоко разочарован. Он так надеялся, что на этот раз чрезмерная секретность «Черного сентября» сослужит террористам плохую службу и что тот, кому было поручено провести «санобработку» вещей Абу Али, не будет знать, что там совершенно безобидно, а что нет, и потому не обратит внимания на какую-нибудь важную улику. Он взглянул на Рейка:

• Предыдущая
• 60/78
• Следующая