Проклятье Солнечного короля (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 15

А короля, в свою очередь, слегка удивила нервозность графини, но он списал все на собственную подавляющую ауру. Иногда это ему мешало, но чаще помогало избавляться от слишком назойливых людей. Они боялись его, даже женщины, даже леди Ровенна, или его собственная невеста, а он даже усилий к этому не прикладывал. Не то, чтобы его это беспокоило, просто в некоторые моменты жизни хотелось побыть слабым, не контролировать каждую секунду каждый свой шаг или эмоцию. Это давно уже вошло в привычку, как просматривать жалобы по вторникам или заниматься внешнеполитическими вопросами по пятницам, или гулять с Воином в лесу за городом, инкогнито, конечно, по воскресеньям. Теперь сюда добавится время для сына, для невесты. «Безрадостная перспектива» — вдруг подумалось ему. — «Безрадостная жизнь». Почему? И вроде все есть, сын, в государстве все налаживается, скоро он обручится с красивой, юной девушкой, а чего-то не хватает, какого-то стеклышка в цветном ветровом окне, и всю картину портит отсутствие маленькой, почти незаметной стекляшки. А ему кажется, что именно эта стекляшка и должна составлять всю его жизнь. Глупая мысль. Правильная и глупая, и он совершенно не представлял, что с ней делать.

— Алекс, вот ты где, — Феликс нашел его все в той же гостиной, все в той же позе, углубленного в изучение какой-то книги. — Ты решил почитать?

— Да нет, — ответил он, захлопнув старый томик. — Я думал, как поступить.

— С девушкой?

— И с ее матерью.

— Только не говори мне, что и мамаша поедет с нами, — притворно испугался Феликс, как всегда переводя серьезную тему в шутку.

— Я сам не слишком желаю видеть ее поблизости, но боюсь, Ровенна не поедет без нее.

— Ты спрашивал?

— А разве это так необходимо? Я и до этого видел, что мать полностью контролирует жизнь дочери.

— Да уж. И как тебя угораздило?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился король. — Вообще-то именно вы должны были обеспечивать мою безопасность.

— Что? — в свою очередь встрепенулся Феликс. — Спасать тебя от жаждущих тебя девиц и их ушлых мамаш? Может, мне еще и под дверью твоей охрану поставить? Кажется, это у Тарнасского принца охрана у комнат стоит. Ты как у него хочешь?

— Она стоит там, чтобы не выпускать его, чтоб не начудил чего ночью. Кажись, принц не воздержан в выпивке, вот и ищет приключений по ночам, — проговорил вернувшийся с улицы Андре. — Эх, я б с ним выпил. Говорят, он даже гномьего посла как-то перепил. Кстати, я доктора привез.

— Я провожу, — возник практически из ниоткуда Сорос. Король с Феликсом даже удивились, что умудрились не заметить его раньше. Александр меньше, а вот Феликс в очередной раз заметил странную привязанность приятеля к леди Элиран. Неестественную привязанность.

— Так что ты решишь с ней делать?

— Отвезу в Эссир и признаю ребенка.

— А после?

— Время покажет, — пожал плечами Его Величество. Ему самому не нравилась эта мысль — поселить бывшую любовницу в замке, почти на глазах будущей жены, вряд ли она обрадуется, узнав об этом. Да и губернатор… Вот только пока он с мальчиком расставаться был не готов. Это ведь его сын, единственная семья, которая у него есть, как он может от этого отказаться? Ведь даже королям иногда бывает одиноко, а ему было одиноко даже в толпе.

Переезд оказался для леди Ровенны настоящим испытанием, особенно, когда ее ожидания жестоко обманули, сообщив, что вместо короля с ней поедет Сорос, сопровождающий ее повсюду. Иногда она ловила на себе его странный, задумчивый взгляд, и он очень пугал ее, прямо до дрожи, до мурашек. Она решила для себя, что будет держаться от него подальше, правда не представляла, как это сделать в маленькой, тесной карете.

«Уж лучше бы со мной поехала мать» — украдкой вздыхала девушка, притворяясь, что ее очень интересует унылый вид полей и голых деревьев из окна. — «Пусть она и бывает ужасно раздражающей, но хотя бы не следит за каждым ее движением, словно она вот-вот рассыплется».

Впрочем, когда они въехали в столицу, достигли центральной улицы, ведущей к стенам дворца, Ровенна всерьез заинтересовалась открывшейся картиной. Ей до странности казалась знакомой дорога, пейзаж, эти дома, особняки. Кучер даже остановился у одного из них, когда что-то случилось на дороге.

— Это лицейский дом, — мягко проговорил Сорос. — А напротив…

— Дом мадам Картуж, — выдохнула леди Ровенна, рассматривая во всех подробностях величественное здание. Она могла бы поклясться, что видела уже это место, и даже знала, что там внутри висят синие гобелены со сценами охоты харашши, что на втором этаже есть замечательная комната с видом на дворец. Вот только откуда, откуда она все это знает?

— Да, вы правы, миледи. Здесь живет самая известная мадам Арвитана.

«Сводня» — вдруг поняла она и чопорно спросила:

— Разве можно уважать таких женщин?

— Уважения достоин любой, независимо от рода его деятельности, если только он не преступник с черной душой, — невозмутимо ответил Сорос. «Странный полукровка» — снова подумала она, взглянув на него. — «Странно притягательный и пугающий одновременно».

Еще более странным было то, что она непозволительно часто думала о нем, чаще, чем ей хотелось бы. Казалось, они были знакомы в какой-то иной жизни. Ее задевало и волновало то, как иногда он на нее смотрел, в большей мере из-за того, что она никак не могла понять природу этих взглядов. Феликс и Андре казались очень дружелюбными и смотрели на нее почтительно и без всяких скрытых эмоций, но не Сорос. Он был другой…

Во дворце никаких подозрительных видений не возникало, возникало желание все здесь изучить, исследовать, так сказать, свои будущие владения. Подумать только, теперь ей будет принадлежать все, все это, целая страна, но главное, ее король, ее любимый будет рядом.

Отведенные им с сыном комнаты были роскошны, как и все во дворце. Огромная кровать с балдахином, гардеробная, в которой было немного одежды, но Сорос пообещал прислать к леди портного и модистку, все, что она захочет. Тут же леди осмотрел королевский доктор, счел ее состояние не достаточно удовлетворительным и повелел уложить леди в кровать на ближайшие дни. А вот малыш буквально сиял здоровьем. Король навещал его каждый день, как и Сорос, этот странный Сорос, который снился леди Ровенне ночами в очень ярких, эротических снах, от которых горели щеки, и все в душе переворачивалось.

Единственное, что мучило, не давало покоя все это время — это холодность его величества, его отстраненность. Он смотрел на нее, но словно не видел. Это обижало и заставляло недоуменно провожать короля взглядом. Почему? Почему он так неприветлив с ней? Чем она могла так перед ним провиниться?

Ответ пришел от ее личной служанки, юной и непосредственной Розы, которая со всей своей юностью и пылкостью поведала леди Ровенне о прекрасной невесте короля, живущей этажом выше. Это стало громом среди ясного неба, настоящим ударом, от которого леди едва не задохнулась. Все внутри нее кипело и горело огнем гнева и ярости. Она хотела увидеть ее, посмотреть на счастливую соперницу, сейчас, немедленно высказать все ей и королю, который посмел выбрать это ничтожество, а не ее, женщину, подарившую ему сына. Как такое вообще возможно?

Со своим негодованием она бросилась к матери, ища поддержки и сочувствия, а получила лишь пощечину и громкий окрик:

— Успокойся!

От несправедливой обиды слезы брызнули из глаз девушки, особенно неприятно было то, что графиня посмела ее ударить на глазах служанки. И теперь, она не сомневалась, юная Роза разнесет по всему дворцу сплетни об увиденном.

— Возьми себя в руки, идиотка! — кипела графиня, но хотя бы ей хватило такта спровадить посторонних за дверь.

— Матушка… он женится.

— А ты верила, что он женится на тебе? — зло рассмеялась женщина.

— Но вы же сами говорили…

— Что я говорила? Мы и так получили больше, чем могли бы мечтать. Мы во дворце, король выделит весьма приличное содержание, со временем найдем тебе приличного мужа, и если ты не дура, то сделаешь все, чтобы король оставался доволен тобой. Изображай хорошую мать и не вякай.