Проклятье Солнечного короля (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 27

Леди Маргарет проплакала весь день, узнав о несчастьях, преследующих ее дочь, и очень сердилась на мужа, который в письмах даже не намекнул об этом. Она с надеждой читала дальнейшие строчки, в которых дочь писала о муже, о его трепетной и нежной заботе о ней, и о ребеночке, которого носила под сердцем. И все же ее не покидала тревога, что вот-вот что-то должно случиться, что-то страшное и непоправимое. Только не знала с кем? С ней, с Аминой или с ними обеими.

— Мама, мама, вставай.

Леди Генриэтта резко проснулась и вздрогнула от прогремевшего, казалось, над самой крышей, грома. За окном бушевал настоящий ураган.

— Мэл, ты чего? Испугалась грозы?

— Нет. Леди Маргарет, мы должны идти к ней.

Леди Генриэтта не сразу поняла смысл слов дочери. Накануне леди отпросилась у заметно посвежевшей и почти здоровой леди Маргарет, чтобы привести в порядок дом. Бертран отсутствовал несколько дней, все ездил с посланниками короля, как писчий, а они, вместе со специалистами исследовали прибрежные территории, в поисках наилучшего места для первой судостроительной верфи.

Чтобы не возвращаться по темноте, леди решила остаться. Кто знает, возможно, Бертран вернется утром, и она первой встретит его, устроит настоящий сюрприз.

И вот, все ее планы обратились в дым из-за настойчивых слов дочери. Леди Генриэтта привыкла прислушиваться к ним, поэтому поднялась и начала собираться. Единственное, что она наотрез отказалась делать — это брать дочь с собой.

— Нет, я не возьму тебя, ты простудишься.

— Но я нужна леди Маргарет, я нужна Джули.

— Нет, я сказала, — прикрикнула женщина, приказала служанке отвезти дочь в детскую и оставаться там, пока она не вернется, а сама взяла свою сумку с травяными настойками и мазями, и бросилась на улицу.

Мэл не зря так торопила мать. Леди Маргарет рожала, тяжело и болезненно. Ее крики раздавались на весь дом, слуги ужасно суетились и не знали, что делать. Повитуха неотлучно находилась с роженицей, но она не могла помочь в таком тяжелом случае. Ребенок никак не хотел выходить. И все надеялись на доктора, за которым послали еще перед грозой. Наконец, через два часа мук и боли, доктор появился, осмотрел роженицу и с сожалением сообщил, что случай крайне тяжелый.

— А если кесарево попробовать? — с надеждой в голосе спросила леди.

— Слишком поздно, — покачал головой доктор. — Нам остается только ждать и молиться, что Пресветлая сжалится над леди Маргарет, и пошлет нам всем чудо.

Леди Генриэтта хотела еще что-то спросить, но ее слова заглушили новые крики роженицы.

Когда наступило утро, леди Маргарет снова заметалась. Боль была такой нестерпимой, что даже капли леди Генриэтты перестали действовать, доктор лишь беспомощно разводил руками. Отвел леди Генриэтту в сторонку и тихо прошептал, что ничего уже невозможно сделать. Малышка застряла, началось кровотечение и обе в скором времени просто погибнут. Служанка Мирта, тихо плакала от жалости, как и повитуха, как и другие слуги внизу. Одна лишь леди Генриэтта не хотела опускать руки, но с каждым часом, каждой минутой и ее вера начала исчезать. Она верила в медицину, в травы, в магию, но в чудо?

— Чудес не бывает, — прошептал доктор. И она готова была с ним согласиться, пока внезапно на пороге не появился запыхавшийся слуга, подозвал леди и сообщил, что внизу ее ожидает муж.

— Она рвалась сюда, — проговорил Бертран, когда леди Генриэтта спустилась и увидела у него на руках Мэл. — Не спала всю ночь, все металась и просилась к тебе. Что случилось, дорогая?

Ответа не потребовалось, так как сверху снова послышался отчаянный, надрывный крик. Мэл дернулась, и протянула руки матери.

— Я могу помочь, — доверительно прошептала она, и леди Генриэтта снова ей поверила.

В спальне ощущался спертый, тяжелый воздух. Простыни меняли почти каждый час, но этого было недостаточно, казалось, сама смерть притаилась в углу, и только и ждала своего триумфального часа, но тут в комнату ворвалось то самое чудо, которого так хотел доктор, проворно забралось на кровать и положило руки на живот измученной женщины. Все, кто присутствовал в комнате, увидели сияние, исходившее от этих маленьких, детских ручек в тот момент. Пальчики спустились ниже, и сияние стало ярче, а затем Мэл коснулась покрытого испариной лба женщины, улыбнулась и уверенно сказала:

— Все будет хорошо.

Через несколько минут леди Маргарет родила здоровую, крепкую и очень крикливую девочку. Кровотечение прекратилось, боли утихли, и она смогла, наконец, спокойно заснуть.

Мэл тоже заснула прямо в кресле. Леди Генриэтта хотела поднять ее, отнести вниз, но рука испуганно замерла, когда она увидела, как одна из прядей в медовых волосах дочери посветлела, став почти белоснежной.

— У вашей девочки большой дар, — заметила повитуха, подойдя ближе. — Скрывайте его. Такие силы всегда имеют последствия.

Она знала это. Поэтому и решила при первой же возможности обратиться к Пресветлой богине, чтобы та уберегла ее дочь, забрала страшный дар, спрятала магическую природу девочки, иначе будет беда, она не знала, но чувствовала это всеми фибрами своей души и страшно боялась.

— Как вы себя чувствуете? — спросила леди Генриээта, когда леди Маргарет очнулась, проспав почти двадцать часов.

— На удивление хорошо, — все еще слабо и устало улыбнулась леди Маргарет. — Мне ведь это не привиделось? За наше с дочкой спасение мы должны благодарить вас и Мэл?

— Прошу вас, никому не говорите об этом.

— Не скажу, конечно, нет. Мы у вас в неоплатном долгу. Если вам что-то понадобится, что угодно, когда-нибудь, вам или Мэл…

Леди Генриэтта благодарно кивнула, с ужасом думая, что если бы она знала заранее, на что способна ее дочь, возможно, она бы так и не позволила ей прийти.

Леди Маргарет быстро шла на поправку, а малышка Джули была пухленькой, розовощекой и очень любознательной. Она так серьезно смотрела на Мэл, а Мэл на нее.

— Кажется, девочки станут подругами.

«Не дай Пресветлая» — про себя говорила леди Генриэтта, но вслух, конечно же, этого не сказала. Ее сейчас занимали другие мысли: как запереть дар. Ведь всегда, обращаясь к высшим силам с просьбой, нужно чем-то жертвовать. Вот только чем? Что могут потребовать жестокие, бездушные боги?

И все же она решилась на это. Отпросилась у леди Маргарет, сославшись на неотложные дела в городе, оставила маленькую Мэл на ее попечении, взяла лошадь и отправилась за город в лес, чтобы обратиться к матушке земле, к ее природной, самой отзывчивой стихии.

Оказавшись далеко от возможных свидетелей, она спешилась, привязала лошадь у сосны и углубилась дальше в чащу. Лесные звуки не мешали ей, наоборот. Лес словно говорил с ней, рассказывая только ему одному известные тайны. Это кровь дэйвов пробудила его, заставила признать родственную душу. Так она узнала, что неподалеку течет небольшой ручеек, а если пройти еще чуть вперед, то можно выйти на чудесную солнечную поляну, где летом можно собрать несчетное количество земляники. Леди решила, что поляна, полная тепла и света, станет прекрасным местом для разговора с Пресветлой богиней, матерью всего сущего, самой жизни на земле. Лес одобрительно зашелестел, обещая уберечь гостью от посторонних глаз.

Разговор с богами требовал не только правильного места, но и правильного настроя. Поэтому, оказавшись на поляне, леди Генриэтта начала раздеваться. Оставшись нагой, как и пришла в этот мир, женщина начертила круг и символы по каждой стороне света, как когда-то давно учил ее отец, и как никогда она не будет учить дочь. Встала посредине и воззвала к Великой богине, матери всей земли, всего доброго и светлого, что было в мире. Долго, больше часа она сидела в позе лотоса в центре круга, прислушиваясь к тихому щебетанию птиц в отдалении, и дернулась от неожиданности, когда в расслабленном сознании вдруг возник вопрос: «Что ты хочешь, дитя?»