Пророчица (СИ) - Ангел Ксюша - Страница 41

Хорошее настроение длилось вплоть до выходных, и в пятницу вечером, ложась спать, я уже предвидела грядущее веселье.

Веселье развеялось на следующее утро — я поняла, что погулять на выходных мне не светит. Первое, что я увидела, открыв глаза — серое и осунувшееся лицо Глеба, сидевшего на моей кровати.

— Ты когда‑то говорила, что хочешь помочь, — произнес он без приветствия. — Не люблю признавать такие вещи, но… мне нужна помощь.

Последние слова он выдавил из себя чуть ли не насильно.

Я села на кровати, заглянула ему в лицо. Глаза он старательно прятал, как и эмоции, но показалось, что Глеб больше, чем расстроен.

— Что случилось?

— Безумно хочу выпить!

— Глеб! — возмутилась я, но он поднял на меня свои синие глаза, и я замолчала.

— Мама… умерла сегодня…

Никогда не знала, что нужно говорить в таких случаях. Банальное «соболезную» казалось почему‑то неуместным, «мне очень жаль» — недостаточно искренним.

Поэтому я просто его обняла. Без слов. Понимала, это мало поможет, и он, наверное, сейчас все воспринимает в штыки. Он всегда такой колючий, когда разговор заходит о том, что близко сердцу, теперь, скорее всего, и вовсе панцирем обрастет.

Но Глеб неожиданно обнял меня в ответ. Крепко прижал к себе, уткнувшись носом в ключицу.

— Как это случилось? — осторожно спросила я.

Он отстранился, взял меня за руку, потянул на балкон.

Морозный воздух полностью разбудил, заставил поежиться. Снег уже почти растаял, и пейзаж был довольно унылым. Не люблю слякоть зимой. Ощущения весны еще нет, а мрачность навевает ужасную тоску.

Глеб подкурил, прищурился и посмотрел вдаль.

— Она много болела, — сказал, хотя я уже не ждала ответа. — Рак.

— Она не была атли?

Он покачал головой. Да, я и сама понимала, что не была. Иначе присутствовала бы с нами, когда объединяли племя, и жила в этом доме.

— Она готовила меня, постоянно говорила об этом. Да, и врачи… Но разве к такому можно подготовиться?

— Нельзя, — согласилась я. — Наверное, нужно будет все организовать. Похороны…

Он отстранился и странно посмотрел на меня.

— Я думал, Вермунд тогда тебя уломает. Или было?

— Ты суешь нос не в свое дело, Измайлов! — проворчала я, но без злости. — Ничего не было…

— Что так?

— По — твоему, присутствие Лары в его жизни — не аргумент?

— То есть, если бы Домбровской не было, теоретически…

— Глеб, ну, зачем все это? А если бы все было не так, а если бы Земля была в форме блина, и ее держали бы на спинах слоны… Что изменят все эти «если»? Все так, как есть!

— Он разобьет тебе сердце, Полина.

— Он уже его разбил. Давно. Так что это не новость.

Странно, но говорить об этом стало проще. Словно все случилось не со мной и совершенно в другой реальности. По сути, так оно и было. Все, что связано с атли — белый лист. Черновую тетрадь я сожгла давно.

— Мне нужно в Елец, мама… там. Она хотела, чтобы ее похоронили именно на том кладбище. Рядом с отцом. — Он помолчал немного, затем резко повернулся и спросил: — Поедешь со мной?

Я обняла его.

— Конечно!

Вещей с собой брать не стала. Глеб сказал, мы едем на один день, а завтра к вечеру вернемся. Когда я спросила, не хочет ли он, чтобы кто‑то из атли поехал с нами, например, Филипп, он отказался.

— Мама не была атли. Все ее родные и друзья далеко отсюда. Нет, будем только мы.

В гостиной с утра было оживленно.

Каролина уже освоилась и вовсю хохотала над фразой Филиппа, а он снисходительно улыбался. Лара и Влад стояли поодаль, у окна и о чем‑то оживленно говорили. Вернее, говорила защитница, а Влад слушал и хмурился. Она держала его за рукав, и создавалось впечатление, что если отпустит, он убежит — таким недовольным был его взгляд.

Я одернула себя — мне все равно.

Влад же, напротив, похоже, решил использовать наше появление как возможность избежать разговора со своей девушкой. Тут же развернулся и подошел к нам. Глеб нахмурился, но у него зазвонил телефон, и он отошел в сторону.

— Собралась погулять? — Влад улыбнулся, потрепал меня по плечу. Вообще после того разговора в кабинете в день приезда Каролины он вел себя более чем странно. Постоянно интересовался, все ли у меня хорошо, всего ли хватает. Может, и правда, боялся, что мне кирпич на голову упадет.

Я предпочитала не думать о смерти и воспринимать Каролину просто как еще одного члена атли. Она была милой, приятной и общительной. Без намека на спесь, что радовало.

— Мы с Глебом уезжаем, — ответила я и добавила: — В Елец.

Влад посерьезнел, нахмурился и, по — видимому, ждал объяснений.

— Его мама умерла сегодня…

— Ольга мертва?

— Глеб говорит, она болела.

Он подозрительно прищурился.

— Почему ты едешь?

— Он попросил. Я не пойму, почему тебя это волнует!

Ну, все, хватит! Довольно. Я устала. И от беспочвенных приступов ревности, и от намеков на отношения, которых у нас не будет. Возможно, Лара злится небезосновательно? Возможно, он дает ей повод?

— Мог бы взять с собой Макарова, они, кажется, дружили, когда хотели свергнуть меня.

Ответить мне не дали. Глеб по — хозяйски обнял за плечи и уставился на Влада.

Как я не люблю такие разборки! А что самое противное, они используют меня, чтобы выяснить отношения.

Но злиться на Глеба я не могла. Не сегодня.

— Кажется, тебя ждет защитница! — сказал он с вызовом.

Я приготовилась к стычке, даже наметила план тушения «пожара», но Влад не стал ругаться. Его лицо смягчилось, на нем отразилось сочувствие и теплота. Неприкрытые эмоции или игра? Его всегда сложно раскусить.

— Мне жаль, Глеб, — мягко произнес Влад.

Глеб насупился, помолчал несколько секунд, разглядывая пол, а затем вскинулся и спросил:

— Так ты не против, если мы уедем?

Не люблю их поединки взглядов. Особенно когда стоишь близко. Кажется, что сейчас взорвется бомба, и тебя отбросит ударной волной. Я вспомнила, как в прошлую их стычку Влад силой мысли швырнул Глеба через всю гостиную. Незваные противные мурашки заползли под кофту и заставили поежиться.

Но на этот раз Влад сдался быстро.

— Поезжайте.

Глеб потянул меня к выходу.

— Полина!

Я повернулась. Зеленые глаза смотрели пристально и недобро.

— Не строй планов на воскресенье.

— Почему? — осторожно спросила я.

— Мы отправимся на охоту.

Влад развернулся и пошел прочь.

— Театрал! — раздраженно изрек Глеб. — Идем.

— Что он имел в виду, когда говорил об охоте? — спросила я, принимая из его рук шлем. Ехать на мотоцикле по такой погоде опасно, но я не стала возражать. Не думаю, что Глеб сейчас станет лихачить, к тому же, он выглядел грустным, но не злым. Смерть мамы не явилась для него чем‑то внезапным — он ее ждал.

— А Филипп разве не показывал тебе? — удивленно спросил он.

— Что именно?

— Ясновидца.

Я покачала головой.

— Что ж, тогда тебе продемонстрирует высший пилотаж сам его величество вождь.

Мне не понравились эти слова, но больше спросить я не успела. Пришлось надевать шлем и усаживаться.

Дом Ольги Измайловой выглядел не очень большим, но просторным. Двухэтажный, с цокольным этажом и огромной верандой, встретил нас неестественной тишиной и спокойствием. В свете последних событий это было и немудрено — теперь в нем никто не будет жить. Я инстинктивно нащупала ладонь Глеба. Представляю, каково ему находиться здесь, да еще и одному — я не в счет. Так, вынужденный эскорт, ведь от настоящих друзей он давно избавился…

Мне стало необъяснимо грустно, но я подавила это в себе. Сейчас я нужна ему, пусть просто как человек рядом. Ни к чему не обязывающая компания, лишь бы не быть в одиночестве в такой момент.

Внутри светлой гостиной было немного пустынно, и наши шаги эхом отбивались от обшитых деревом стен. Глеб остановился, закрыл глаза, втянул носом воздух.

— Я так редко тут бывал…

— Не начинай, — ласково, но твердо оборвала я. — Ты не виноват.